время дискуссионными выглядят два пункта:
1) Что имеется в виду под «еврейским языком» (E(brai+/di diale\kt%)?
Несмотря на то, что в библеистике достаточно доказанным считается мнение, что под «еврейским» языком Папий имел в виду вообще семитское наречие, а скорее всего, арамейский язык, все же нельзя исключать, что выражение «на еврейском языке» следует понимать и в буквальном смысле[705].
2) Что имеется в виду под «Изречениями» (ta\ lo/gia)?
«Можно считать доказанным, что под ta\ lo/gia Папий имел в виду не собрание речений Иисуса, а Евангелие»[706], т. е. изложение не только слов (изречений), но и дел (деяний) Господа.
Греческое ta\ lo/gia не вполне точно соответствует евр. dvr («диврэй»), что означает и слово, и изречение, и дело, и событие, и вещь[707]. В одних случаях переводили как pra/cij, («Деяния»), а в других как lo/gia[708].
Иначе говоря, древнейшей основой Мф., возможно, послужило иудео-христианское Евангелие, записанное в иерусалимской первообщине (ап. Матфеем) на еврейском или арамейском языке в 40-е — 50-е годы, после чего примерно в 80-е годы в одной из сиро-палестинских общин (возможно, в Антиохии, где уже были христиане не только из иудеев, но и из язычников[709]), с использованием уже имевшегося Мк., был составлен окончательный, греческий текст Мф.
94. Сквозные богословские темы Мф.
Если обратить внимание на то, как в Мф. чередуются речи Иисуса и рассказы о Его делах, можно заметить, что и те, и другие объединены в несколько обширных попеременно чередующихся периодов.
Повествовательных периодов — шесть. Это именно тот материал, который является в основном общим с Мк. Они разграничены пятью большими речами Иисуса, каждая из которых заканчивается примерно одними и теми же словами:
I. И когда Иисус окончил слова сии… (Мф. 7, 28);
II. И когда окончил Иисус наставления двенадцати ученикам Своим… (11, 1);
III. И, когда окончил Иисус притчи сии… (13, 53);
IV. Когда Иисус окончил слова сии… (19, 1);
V. Когда Иисус окончил все слова сии (26, 1).
Если вникнуть в содержание этих пяти речей Иисуса, мы увидим, что Матфей проделал явную редакторскую работу, сгруппировав слова Иисуса по жанровому признаку. Повествовательные периоды также представляют собой редакторские обобщения.
I. Пролог (родословие, повествование о Рождестве Христовом, проповеди Иоанна Крестителя, Крещении и искушении Иисуса, призвании учеников) (Мф. 1, 1 — 4, 25);
I. Нагорная проповедь (Мф. 5, 3 — 7, 27);
II. Десять (!) чудес Иисуса (8, 1 — 9, 34);
II. Наставления апостолам (10, 5-42);
III. Чудеса, перемежаемые диалогами с учениками и спорами с фарисеями (11, 2 — 12, 50);
III. Притчи (13, 3-52);
IV. Смерть Иоанна Крестителя, чудеса Иисуса, диалоги и споры; Преображение ( 13, 54 — 17, 27);
IV. Еще наставления (18, 3-35);
V. Споры и диалоги; вход в Иерусалим; притчи (19, 1 — 22, 46);
V. Обличения книжников и фарисеев и апокалиптические пророчества и притчи (23, 2 — 25, 46).
VI. Предательство, суд, распятие, смерть и воскресение Иисуса (26 — 28).
Предположение, что Матфей сгруппировал материал в соответствии со своим редакторским замыслом, выглядит еще более вероятным, если учесть, что те слова Иисуса, которые встречаются в Лк., сгруппированы там совершенно по-другому. Например, большая часть Нагорной проповеди представлена в Лк. 6, 20-49 (причем как сказанное «на ровном месте»), а остальной материал, и то не весь, распределен в небольших отрывках на протяжении последующих глав[710].
Служение Иисуса наряду с делами (см. § 11. 3) состояло также в проповеди и поучениях, в толковании Закона. Наверняка Он часто повторял или варьировал многие Свои изречения и заповеди. В такой ситуации запись всегда предполагает определенные обобщения и систематизацию. В наибольшей степени это касается Мф.
Так, Нагорная проповедь составлена по всем правилам иудейского наставления (см. ниже). Поза Иисуса — поза раввина. Он сидит на возвышенном месте (или в 13, 2 — «в лодке»), а народ почтительно стоит поодаль и слушает. Тот же смысл имеет и торжественное выражение «отверзши уста Свои, учил их, говоря» (5, 2).
«Имперфект e)di/dasken («учил») здесь употреблен, чтобы подчеркнуть, что Христос учил многократно, что перед нами не «стенограмма» одной проповеди, а как бы сведенный воедино целый ряд не раз повторенных проповедей, их «сумма», учебник христианства»[711].
То же самое касается и других учительных блоков.
Если поучения Иисуса изложены максимально подробно и неспешно, то повествовательный материал выдержан в скупых, «конспективных» описаниях, что также отличает Мф. от гораздо более живого и детализированного Мк. (ср. § 42. 4). При этом также налицо группировка событий в блоки. «В глл. 8 — 9 евангелист Матфей собрал чудеса Христовы, отнесенные в Мк. и Лк. к разным моментам Его служения»[712].
Несмотря на такой смелый редакторский подход к изложению истории Иисуса, она не перестает быть именно историей. За обширными периодами, состоящими из поучений, притчей и наставлений, не исчезает историческая Личность Иисуса, Которая остается в центре Благовестия. Повествование же о Страстях и вовсе выдержано исключительно в исторической плоскости. Кстати, историчность повествования о Страстях является общим свойством всех четырех Евангелий при всей существенной разнице в организации предшествующего материала. Таким образом, Мф. — ни в коем случае не только изложение учения Иисуса. Это еще одна версия Благой вести как истории, в центре которой событие Пасхи Иисусовой, хотя предшествующие события оказываются подвергнутыми некоторым обобщениям и перегруппировкам[713].
Новый Исход, новый Моисей и новый Закон
Какой вывод заставляет сделать то обстоятельство, что поучения Иисуса сгруппированы в пять речей? Да, перед нами новый Закон в пяти книгах, подобно тому как в пяти книгах заключается Закон Моисеев.
История заключения Нового Завета в Мф. имеет многочисленные соответствия с историей заключения Завета Ветхого — начиная от Исхода из Египта:
Святое семейство бежит в Египет, чтобы оттуда войти в землю Израилеву (Мф. 2, 13 слл.). При этом приводится пророчество Осии об Израиле, но перетолковывается в отношении Иисуса:
Из Египта воззвал Я Сына Моего (Мф. 2, 15; Ос. 11, 1).
Общественное служение Иисуса начинается с Нагорной проповеди — заповедей Нового Закона, — так же как история избрания Израиля начинается с заключения Завета у горы (Синай) и дарования Закона.
10 чудес, совершенных Иисусом (2-й повествовательный блок: 8, 1 — 9, 34), можно соотнести с 10-ю казнями египетскими.
Евангелие заканчивается на горе, к которой стекаются ученики, чтобы поклониться Иисусу, так же как гора Сион в Ветхом Завете становится центром поклонения Богу (см., например, Ис. 2, 2-3).
«Церковное» Евангелие
Мф. называют «церковным» Евангелием в том смысле, что в нем уделяется повышенное внимание теме Церкви. Из всех четырех Евангелий только в Мф. употребляется слово «Церковь» (e)kklhsi/a)[714]:
И Я говорю тебе: ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18);
Если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (18, 17).
Дело, конечно, не только в статистике. В Мф. — из уст Иисуса — выражено много беспокойства и заботы об учениках как о собрании братьев, как об общине, живущей по определенным внутренним законам, регулирующим братские взаимоотношения. Христос озабочен не только проповедью милости и прощения от Бога или вестью о наступлении Царства Небесного, но и тем, чтобы жизнь учеников в обретенной вере представляла собой церковное общение. Весть о Царстве Небесном звучит не просто для всех желающих, а с целью найти себе возможно более полную реализацию в виде Церкви. Царство Небесное должно получить здесь, среди учеников видимое, конкретное выражение, хотя бы в зачатке (см. ниже).
Иисус и Его Церковь, а не только Сам Иисус — вот что, выражаясь более точно, является предметом благовествования св. Матфея. Кстати, в рассматриваемом церковном аспекте интересно сравнить все три Синоптических Евангелия.
Мк. — весть о Христе вовне, там, где о Нем не слышали даже из Ветхого Завета. Это «Евангелие всей твари» (Мк. 16, 15). «В этом (и только в этом) смысле Евангелие от Марка может быть действительно названо самым первым Евангелием»[715]. Понятно, что в таком контексте, на таком первом, начальном этапе миссионерства Благовестие будет иметь в виду только Самого Иисуса. Воцерковление же как введение в конкретную жизнь общины учеников — Церкви — строго говоря, есть следующий этап, который не отражен в Мк.
Мф. же как раз и отражает сочетание все той же вести об Иисусе с наставлениями о Церкви и о правилах ее жизни. Это хорошо продуманная система катехизации или воцерковления с ее тематическими лекциями на этические (Нагорная проповедь; см. ниже) и прочие жизненно важные темы. Они обращены к тем, кто уже уверовал в Иисуса и встал на путь терпеливого и последовательного воцерковления.
Забегая вперед, отметим, что св. Лука тоже прекрасно понял невозможность благовествования об Иисусе без благовествования о Его Церкви, но в отличие от св. Матфея осуществил эту идею иным способом. Две части Благой вести он «развел» по двум разным книгам (Лк. и Деян.), из которых первая посвящена жизни Иисуса (Лк.), а вторая — распространению Благой вести, учреждению и жизни первых христианских общин, т. е. Церкви учеников Христовых (Деян.). Таким образом, Лк. и Деян. являются не просто двумя произведениями одного автора, а двумя частями (томами) одного произведения (см. § 44).
Но вернемся к Мф. Его внимание к Церкви вполне объяснимо. Ведь за ним стоит первая иерусалимская христианская община — авторитетнейшая в силу того, что она изначально состояла из первосвидетелей, очевидцев служения Иисуса[716]. Они с самого начала представляли собой не просто уверовавших, которым бы предстояло сплотиться в церковь, а уже сложившуюся церковь. В этой сложившейся церкви Благая весть о Христе звучит уже не как нечто совершенно новое, а как драгоценное Предание об известном. На очереди — задача организации жизни в соответствии с обретенной верой.
Обращенность Мф. к теме Церкви имеет и еще одну, более глубокую причину, хотя эта причина опять-таки связана с Иерусалимом и с тем, что Мф. — Евангелие иудео-христианской общины. Иначе говоря, вновь сказывается иудейский характер Мф. (см. § 43. 2). Дело в том, что тема Церкви как тема народа Божия своими истоками уходит в Ветхий Завет. Почти весь Ветхий Завет есть история Израиля как ветхозаветной Церкви со всеми вытекающими отсюда последствиями. Собственно история начинается, когда появляется народ Божий — народ, с которым Бог заключил Завет и дал Свои заповеди. Произошло это во время Исхода из Египта. Не случайно начало Мф. тоже включает в себя «египетский» мотив (бегство Святого Семейства в Египет). Закон, данный через Моисея, содержит заповеди, регулирующие не только отношения с Богом, но и отношения внутри народа Божия, между братьями. Более яркой «церковной» печатью отмечена вторая версия Закона Моисеева, которая представлена
