не останется без ответа. Это — путь, указанный нам заповедью: «люби ближнего». Мне дана заповедь любить, и если я исполняю её, то любовь вернётся ко мне.

Далее, как любить одинаково и тех, кого я не понимаю, к кому не чувствую расположения, и тех, кто близок мне как друг? Да, для Вас они отличаются друг друга, но вспомним слова Силуана: «Господи, мы все — создание рук Твоих, мы носим на себе образ Божий. Не попусти погибнуть брату моему за то, что он обидел меня. Дай ему покаяние, если он согрешил против меня. И мне дай покаяние, если я соблазнил его. Скажи его сердцу, что я каюсь и жалею, что не могу любить его ещё больше…» Я немножко перифразирую, может в книге о святом Силуане и нет точно этих слов, но, думаю, эти слова не против его духа. Суть в том, чтобы не оставаться на низком биологическом или на душевном уровне наших отношений с ближними. Нам следует восходить гораздо выше — к состоянию детей Божиих. Все мы — дети Божии, пребывающие на земле в печальном падшем греховном состоянии. Отец Софроний переживая смертность человеческого рода, говорил, что, видя людей во власти смерти, исполнялся глубоким состраданием к ним[189]. То была не жалость свысока, но со — страдание, пребывание с людьми в их скорбях. Он видел, что они страдают также, как и он. Уровень, на котором находился отец Софроний — онтологический, высший; только достигнув этого уровня, мы можем по — настоящему начать любить. Уровень душевной дружбы и взаимного расположения — это не то, что заповедует Бог.

Вопрос: То есть нам не следует дружить с кем?то?

Ответ: Святые отцы говорят, что не должно иметь особого расположения к кому?то. Но надо правильно понимать их слова, то есть, что они имеют в виду. Особая близость к кому?то вполне возможна. В детстве я интересовался этим вопросом, стараясь понять какие черты характера должны быть у людей, чтобы они подходили друг другу. Позже я спросил об этом и отца Софрония. Он ответил, что духовная дружба возможна между людьми, которые находятся на одном молитвенном уровне. И действительно, для отца Софрония старец Силуан был самым близким человеком, хотя отец Софроний общался и с другими духовными отцами на Святой Горе. Он любил и уважал всех, и был послушен им, но они не могли дать ему того, что он воспринял от святого Силуана. Конечно, то была духовная дружба, отличная от душевной. И если мы испытываем к кому?то душевную симпатию, то хорошо помнить, что это ещё далеко от настоящей дружбы. Естественное доброе расположение, как говорит Иоанн Лествичник, гораздо менее ценно, чем приобретённое аскетической борьбой. Почему? Да потому что все, что естественно, останется здесь, на земле; в вечность мы возьмём только то, что стяжали подвигом, что имеет особое нетленное качество. Я — не вечный, но если во мне есть нечто нетленное, это останется со мной и по смерти. Посмотрите, на отца Софрония. Почему вокруг него собралось так много людей? Почему мы доверились ему и любили его? Конечно, наша любовь недостаточна…, но все же мы любим его. Потому что от него исходило благоухание вечности, совершенно особое, нетленное. И это нетленное благоухание — наша подлинная человеческая природа. Мы, хоть и падшие, как?то интуитивно чувствовали в отце Софронии это благоухание, и тянулись к нему.

Дружба должна обретать вечное качество, и тогда наступит день, когда она на самом деле станет вечной. Не должно оставаться на уровне привязанностей и естественных душевных расположений. Духовный уровень таков: мы все — дети Божии, творение Его рук. Нам всем даны одни и те же заповеди. У нас у всех одна участь — смерть, то есть, страсти, плохой характер, раздражительность. Если кто?то и получше в этом отношении, то все равно этого ещё недостаточно для вечности.

Если тебе бывает с кем?то полегче в силу доброго расположения друг ко другу, в этом нет ничего плохого. Если жизнь складывается быть вместе, пусть будет так, но… не исключайте из своего общения других. Если образуется группа расположенных друг ко другу людей, пусть она будет открыта к принятию и всего человечества. Потенциально мы должны быть открыты к принятию всех людей, практически же — ко всем, кто живёт вместе с нами.

О единстве братства

Вопрос: Единство — самое существенное в жизни обители. Бывает, что ты переживаешь это единство во время Литургии в храме, но после не встречаешь его в окружающей тебя действительности. Что это значит?

Ответ: Если Вы замечаете, что на Литургии переживаете одно, а в жизни — другое, будьте внимательны, это — свет, указующий Вам путь. Примите указание, и обратите его в повод к покаянию. Говоря иначе, Бог показывает Вам недостаточность единства в братстве. Все, что мы начинаем понимать глубже, должно хранить как просвещение свыше, как руководство в покаянии.

Что является основой единства? В данном, конкретном случае, важнейшей основой единства братства является пребывание каждого из нас в духе основателя нашей обители — отца Софрония, или другими словами, в Духе Божием. Если кто?то не желает быть в Духе Божием, тогда вполне возможно произойдёт разделение. Сам Христос сказал: «Не мир пришёл Я принести, но меч»[190]. Но да не будет этого с нами. Господь говорит, что «отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против матери…»[191] и так далее, но совсем необязательно, чтобы эти слова Господа исполнялись. Подобное случается, когда одни стараются жить по заповедям Божиим, а другие не хотят. Наша задача — стяжать ум Христов насколько это возможно. Если не совсем ясно, что значит «ум Христов», мы имеем слово нашего отца, помогающего уяснить это. Надеюсь каждый из нас верит ему и принимает его слово всем сердцем. Любовь, которую заслуживает отец Софроний, вселяет в душу благоговейное отношение к нему, желание следовать его путём. Он — ощутимое выражение нашего единства. Если кто?то удаляется от его духа, да просветит того Бог и даст мужество понять ошибку, чтобы вернуться назад. Христос стучится в дверь до тех пор, пока она не откроется. Он удаляется, если нет надежды, что Ему откроют. Да не случится подобного с нами.

Мы говорим о разрушающих единство в нашей обители, о живущих не по духу отца Софрония, но прежде всего спросим самих себя: «А живу ли я по духу старца? Понимаю ли я его слово? Или только воображаю, что живу его словом?» Ответим сами себе на этот вопрос, с помощью молитвы, с помощью совета духовного отца. Допустим, кто?то живёт не по слову отца Софрония. Но если я хочу быть в духе старца, мне должно сделать аскетическое усилие и принять этого брата, потерпеть его. В какой?то мере, этот брат есть я сам, ведь я тоже не вполне живу по слову старца, хоть, может быть, этого и не сознаю. И может быть другие точно также страдают от меня, создающего напряжение. И если я такой же как мой брат, то буду с пониманием относиться к нему, и тогда единство сохранится. Если же я, грешник, не принимаю другого грешника, осуждая его, то тогда сработает духовный закон, и я впаду в то же самое прегрешение, которое сейчас осуждаю. Не по гневу, но по любви Бог попускает такие падения, желая научить меня состраданию к ближнему, которого я осудил. Если я с болью переживаю свой грех, то всегда найду сострадание к ближнему, возмущающему спокойствие обители. Сострадание в отличие от осуждения хранит единство братства. Единство разрушается грехом.

Впрочем, некоторые приходящие к нам в монастырь и вправду не воспринимали слово отца Софрония, и тогда они уходили в общем довольно мирно, этим все и заканчивалось.

Итак, переживая за единство братства, прежде всего спросим самих себя: «А я в духе ли отца Софрония?» Если я, конечно же, уверен, что дух отца Софрония — это дух Христов. Если я не уверен в этом, то лучше найти себе другое место. Многие так и делали, говоря, что это место не для них, что монашеская жизнь не их путь, и т. д. Если же некоторые упорствуют и не хотят жить по — Божьему, будем молиться о них. Если они должны оставить монастырь, пусть это случится мирно и спокойно. Ведь все мы — дети единого Бога, творение Его рук, и Он любит всех нас. Когда ты любишь людей, а они между собой ругаются, это причиняет боль. Из этого можно понять, какую боль мы причиняем Богу своими ссорами.

Примечания

1

Софроний (Сахаров), архим., Прп. Силуана Афонский, СТСЛ, 2010, С.338.

2

1Кор. 4, 15.

3

«Невозможно поведать здесь о всех формах, в которых созерцаемое мною угасание всякой жизни проявляло себя внутри моего духа. Ярко помню одно из наиболее характерных для тех дней: читаю, сидя за столом; подопру голову рукою, и вдруг — ощущаю череп в моей руке, и я мысленно смотрю на него извне. Физически я был еще молод и нормально здоров. Не понимая природы происходящего со мною, я пробовал освободиться от переживаний, нарушавших мирный ход моей работы. Я спокойно говорил себе: „Предо мною еще целая жизнь; быть может, сорок и даже более лет полных энергии…“ И что же? Внезапно приходил ответ, не мною обдуманный: „Если и тысячу лет… а потом что?“ И тысяча лет в моем сознании кончалась прежде, чем была оформлена мысль. Все, что подлежало тлению, обесценивалось для меня» Видеть Бога С. 13–14.

4

Мф. 22,37.

5

Исх. 20,1?17.

6

Мф.22,39–40.

7

Дом, с которого начался монастырь. — прим. пер.

8

«В нашей жизни ничего нет, что не имело бы важного значения. Все важно. Почему? Потому что связано с Великим Богом» (Софроний (Сахаров), архим., Духовные беседы, Эссекс — Москва, 2007, Т.2, С.92).

9

Приблизительно в те же самые годы (в 1959 году), о которых говорит отец Рафаил, отец Софроний так писал о себе к своей сестре Марии: «Я вступаю в годы, когда становится естественным думать о конце своей жизни, и это не мешает мне, в силу немалого и нелегкого опыта жизни, одновременно жить в двух планах. Один — видеть первую мысль Творца о нас, второй — любить людей такими, как они есть; мыслить всегда также двойственно: с одной стороны, в перспективе нашего изменчивого мира, где все так быстропроходяще и текуче; с другой — стоять умом в „живой не подвижности вечности“. Без второго, мне кажется, было бы трудно любить людей. Почему? Просто хотя бы потому, что если человек „отцветает,