и башмаки удалось сбросить с ног. Он сразу же почувствовал, что поднимается. Он очень долго поднимался. Наконец он вынырнул и вздохнул.
Шагах в десяти от себя он увидел круглую стриженую голову Степочки. Они поплыли друг другу навстречу.
— Плывем налево, — сказал Степочка. — Левый берег ближе.
Неизвестно, почему он решил, что левый берег ближе, но Коля послушно поплыл налево.
Они плыли рядом. Степочка обсуждал причины гибели челнока.
— Все было, придумано правильно, — говорил он. — Помешал туман. Если бы «Мичурин» вынырнул из тумана хоть на две минуты позже, мы прошли бы вдоль его борта, прицепились бы сзади к лодке, и он потащил бы нас на буксире.
Они плыли, и им все время казалось, что берег совсем близко, вот-вот, за ближайшей полосой тумана. Они торопились, но туман отступал перед ними, и они опять ничего не видели впереди, кроме тумана и воды.
Степочка стал отставать. Несколько раз Коле приходилось останавливаться и поджидать его. Степочке это не понравилось.
— Не жди меня, — сказал он. — Плыви сам, а уж я-то доплыву.
Но круглое лицо его было бледно. И Коля через минуту опять остановился, чтобы подождать.
— Положи одну руку мне на спину, — предложил Коля. — Тебе будет легче.
— Я тебе сказал — плыви один! — ответил Степочка сердито.
Он плавал хуже Коли и раньше устал, но не хотел в этом признаться. И всякий раз, когда Коля останавливался, он свирепо смотрел на него.
Однако останавливаться Коле приходилось все чаще, потому что Степочка все больше отставал. Несмотря на остановки, расстояние между ними увеличивалось. Степочка дышал громко, часто и неровно. Несколько раз он даже погружался в воду с головой, и Коля в ужасе ждал, появится ли он снова. Но Степочка появлялся и продолжал плыть — из последних сил.
Коля сам уже изнемогал. Поджидая Степочку, он как-то раз опустил ноги и вдруг почувствовал, что ступни его коснулись дна. Здесь было мелкое место. Он мог стоять, вытянувшись во весь рост и выставив нос и рот из воды.
— Сюда! — закричал он Степочке. — Я стою!
Степочка подплывал долго и медленно. Руки и ноги уже почти не повиновались ему. Но в конце концов он поровнялся с Колей и выпрямился, стараясь коснуться ногами дна. И сразу же захлебнулся — он был меньше Коли ростом и стоять здесь не мог.
Коля обнял его и приподнял. Впереди, в тумане, что-то темнело. Коля, много раз обманутый, уже не верил в близость берега. И все же он шагнул туда, где темнело. Он медленно шел по дну, держа Степочку на руках. Ноги его вязли в мягком иле. Дно не повышалось, и Коля боялся, что вот-вот опять станет глубже.
Но вдруг он ногами нащупал что-то вроде ступеньки. Он шагнул — и плечи его вышли из воды. Здесь уже мог стоять и Степочка. И внезапно стало ясно, что темное пятно, мерещившееся в тумане, — ветви ивы.
Раздвигая листья и прутья, они вышли на берег. Это был болотистый берег, почти не возвышавшийся над водой, такой топкий и мокрый, что негде присесть. Лишь толстый ствол старой горбатой ивы, склонившейся над водой, как прачка, полощущая белье, был сух. Они взобрались на иву и долго дышали, прижавшись к стволу.
4
Солнце пошло вверх, и туман над рекою быстро таял, редея на глазах. Все яснее становился длинный ряд старых ив, склонившихся к воде. Легкий ветер серебрил их, шевеля листья.
Отдышавшись, Коля и Степочка разделись и всю свою одежду повесили на ветви — сушиться. Голые, они сидели на иве, прижавшись друг к другу спинами. Солнце уже заметно грело.
— Нужно узнать, что это за земля, — сказал Степочка наконец.
Туман исчез бесследно, и противоположный берег был хорошо виден. Высокий, лесистый, пустынный, он перевернутой зубчатой стеной отражался в воде. Но тот берег, на котором они находились, рассмотреть было трудно: густые ветви ив все заслоняли.
Степочка спрыгнул на землю и пошел от воды, раздвигая кусты. Коле не хотелось оставаться одному, он тоже спрыгнул и пошел за Степочкой.
Земля была топкая, ноги проваливались в черную грязь, поросшую травой. Ни тропинки, ни полянки — идти было трудно, приходилось все время продираться сквозь кусты. Коле казалось, что сейчас начнется откос и они пойдут вверх. Но они уже довольно далеко отошли от реки, а кругом было все так же низко и мокро.
И вдруг впереди, сквозь ветви, Коля увидел воду. Он очень удивился — они шли от реки и снова вышли к реке.
Эта река была не такая широкая, как та, по которой они плыли. За рекой виден был большой луг, на лугу, вдали, паслись коровы, а еще дальше, в самом конце, лежала деревня.
— Что это за река? — спросил Коля.
— Это не река, — сказал Степочка, — это протока.
— Протока?
— Мы на острове. Мы прошли его насквозь. Мы на необитаемом острове.
Степочка взглянул на Колю с некоторым даже торжеством, и было ясно, что, попав на необитаемый остров, он доволен. Он давно мечтал об островах, особенно о необитаемых.
Коля тоже в другое время был бы рад необитаемому острову. Но сейчас ему хотелось поскорей вернуться к маме.
— Как же мы отсюда выберемся? — спросил он.
— Увидим, — сказал Степочка. — Прежде всего нужно исследовать остров. Так делают всегда.
Они пошли обратно сквозь кусты к иве, на которой сушилась их одежда, и нашли эту иву не сразу. Рубашки и штаны, не совсем еще высохшие, висели на ветках, как флаги. Коля и Степочка оделись.
Солнце поднялось уже довольно высоко, и стало совсем тепло. Они пошли теперь вдоль берега, так как Степочка надеялся, что их челнок принесло течением к острову. Идти было все так же трудно. Приходилось перелезать через толстые стволы ив, дуплистые и трухлявые, которые давно уже от старости упали на топкую землю, но продолжали жить, раскинув во все стороны молодые побеги.
— Я знаю, что это за остров, — сказал Степочка. — Это Серебряный остров.
И Коля вспомнил, что очень давно, еще до войны и эвакуации, слышал он, что где-то на их реке есть остров, который называют Серебряным.
— А почему он Серебряный? — спросил Коля.
Степочка задумался.
— Не знаю, — сказал он. — Быть может, оттого, что на нем зарыт клад?
— Нет, — проговорил Коля с сомнением. — Вряд ли на нем зарыт клад. Наверное, оттого, что он весь зарос ивами.
И действительно, едва порыв ветра налетал на остров и взметал узкие листочки ив, сверху зеленые, а снизу серебряные, как все кругом серебрилось.
Они прошли уже довольно далеко по берегу острова, но челнока своего не нашли.
Болото кончилось, берег стал выше и суше, они шли по пояс в некошеной густой траве.
Вдруг Степочка, шагавший впереди, воскликнул:
— Смотри, пристань!
И Коля увидел на воде, возле самого берега, маленький деревянный помост, почти скрытый ветвями огромной ивы. По краям помоста торчали колья для привязывания лодок. Но лодок не было.
От пристани в глубь острова вела узенькая тропинка.
— По ней ходили еще совсем недавно, — сказал Степочка. — Она не заросла травой.
Пристань и тропинка навели их на мысль, что, может быть, остров этот вовсе не такой уж необитаемый, как им показалось вначале. Они побежали по тропинке, которая, сворачивая то вправо, то влево, поднималась по пологому склону небольшого холма. Холм тонул в непроходимой чаще кустов, но наверху кусты стали редеть, и мальчики внезапно оказались на круглой полянке.
Посреди полянки возвышалась земляная насыпь, поросшая ровной ярко-зеленой травой, а на насыпи стояло небольшое сооружение из свежих, некрашеных, не успевших еще потемнеть досок — конус с пятиконечной звездой на верхушке.
Это была могила. Коля не раз уже видел такие могилы, с тех пор как вернулся в родной город. Он обошел насыпь кругом.
На другой стороне деревянного конуса, под пятиконечной звездой, была фанерная доска, выкрашенная в белый цвет, а на фанерной доске была надпись:
Здесь колхозниками деревни Захонье погребены восемнадцать героев, отдавших жизнь за свободу Родины:
Антонов Сергей Кузнецов Игнат
Вознесенский Павел Кучеров Петр
Дроздов Анатолий Лебедев Алексей
Иванов Андрей Опоркин Александр
Иванов Иван Пекин Филипп
Иванов Яков Тоболяков Арсений
Казанчевский Аркадий Топорков Александр
Кудрявцев Дмитрий Яковлев Федор
— Ты знаешь, кто это? — спросил Степочка, тоже прочитавший надпись.
Он почему-то говорил шепотом.
— Знаю, — сказал Коля.
— Это они.
Коля кивнул.
Степочка положил руку на Колино плечо, и они долго стояли перед могилой, не отрывая от нее глаз.
Первым очнулся Степочка. Он заметил, что тропинка, которая привела их к могиле, здесь не кончалась, а сбегала вниз по другой стороне холма и пропадала в кустах.
— Пойдем, — сказал он Коле.
Они пошли вниз по тропинке. Коля был молчалив и вряд ли замечал, куда они идут. Наконец он спросил:
— Ты думаешь, их тут и убили?
— Вернее всего, — сказал Степочка.
Они говорили шепотом, хотя могила осталась далеко позади.
— Значит, они собирались здесь, на Серебряном острове?
Степочка кивнул.
— Но мне рассказывали, — продолжал Коля, — что немцы напали на них, когда они сидели в доме. А здесь нет никакого дома.
— Вот он, — сказал Степочка и остановился.
Среди ив и осин стоял маленький деревянный домик, выкрашенный в зеленый цвет, с островерхой крышей. Окошко, дверь, крыльцо. Тропинка подбегала прямо к крыльцу.
— Я знаю, что это за домик, — проговорил Степочка. — Я видел такие. Это лоцманский домик.
— Лоцманский?
— Их много на реке. Они стоят в тех местах, где мели и перекаты. В них до войны жили лоцманы. Они следили за мелями, проводили суда, отмечали фарватер баканами…
— В этом домике и сейчас живет лоцман?
— Не знаю… Стекло в окошке выбито…
Они в нерешительности смотрели на домик, ожидая, что дверь вот-вот откроется и кто-нибудь выйдет на крыльцо. Но никто на крыльцо не выходил. Было тихо. Только ветер шуршал Листьями.
— Жаль, что все наше оружие погибло, — прошептал Степочка.
— Ты думаешь, на нас могут напасть?
— Нет, я так… Всегда нужно быть готовым.
Степочка чувствовал себя разведчиком в неведомой стране. Пригнувшись, он осторожно пошел к дому. Коля тоже пригнулся и двинулся вслед за ним.
— Посмотри, какая стена, — шепнул Степочка.
Обшитая досками стена дома была вся в дырочках, как соты.
— Это пули, — сказал Коля.
Степочка кивнул.
Он подкрался к окну и заглянул в него.
— Ну что? — спросил Коля.
— Никого!
Степочка взошел на крыльцо, взялся за дверную скобу и дернул. Дверь отворилась.
Они вошли в сени. В темных сенях, вдоль стенки, были сложены дрова. Степочка нащупал вторую дверь, обитую войлоком. Тоже не заперта. Они вошли в комнату.
Со стен свисали грязные обои. Закоптелая русская печь, чугунный котелок, стол, стул, железная кровать с кучей какого-то рваного тряпья. Два
