И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
3 октября 1940 г.[664] Переделкино
Дорогой Коля. Пишу тебе только затем, чтоб сказать, что мы с 1 по 15 окт. — в Переделкине, с 15 по 1 ноября — в Москве, с 1 ноября — в Кисловодске. Конечно, если не будет неожиданностей.
Об остальном поговорим при свидании. Есть ли у тебя деньги, чтобы приехать к нам? Если нет, телеграфируй. Знаешь ли ты, что в Ленинграде Федин?
Марину и всех Вас целую. У мамы была аритмия, теперь лучше.
139. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
8 октября 1940 г.[665] Переделкино
Дорогой Коля!
«Черная стрела» одобрена. 35 % тебе высланы. Я лично проследил за этим. Мы с мамой выслали тебе 1000 рублей.
«Хижина» печатается. Если бы не Ваня Халтурин, она давно передавалась бы по радио. Насчет «Шерлока» не беспокойся, пожалуйста. Хотя в «Правде» кто-то высказался против «Шерлока», но это не поколебало Куклиса — он просит дать переводы возможно скорее. Только, пожалуйста, будь внимателен при переводе. Я уже после верстки четвертый раз правил «Хижину» (строка за строкой) и все находил ошибки.
Куклис вторично подтвердил, что «Фрегаты» твои выйдут в нынешнем году. Их смутила какая-то рецензия (кажется о Лаперузе). Кроме того, какой-то ученый прислал неодобрительное письмо. Но ведь ты принял во внимание эту рецензию? И вообще вся книга сделана тобою заново. Мне нравятся рисунки к ней[666]. Словом, милый друг, не унывай. Дела не так плохи, и хотя, скажу тебе по секрету, у меня, богатого старика, скоро иссякнут все деньги, — я не предаюсь ненужной скорби, а подобно тебе, работаю с утра до ночи: заново перевожу Уитмана (на которого нет договора), пишу сценарий «Айболит на севере»[667]. Уже пришла корректура моей книги «Высокое искусство». (Обо многом хотелось бы мне с тобой посоветоваться.) Работаю так, что некогда побриться. Из-за этого не пишу Мариночке. Ведь ей надо написать с тем, чтобы править «Питера Пена»[668], а для этого у меня будет только ноябрь. Целую всех — будьте веселы.
140. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
27 октября 1940 г. Москва[669]
Дорогой Коля. Кланяется тебе Слепин, знаешь ты такого? Вчера он очень хорошо говорил на юбилее Сергеева-Ценского [670] (мы были с мамой). Твоя «Черная стрела» выходит одновременно в Детиздате и в Гослитиздате[671]. «Хижина» и «Фрегаты» печатаются. Знаешь ли ты о моих успехах? Я написал сценарий «Айболит на севере», имеющий успех; я продал Детиздату полный том своих стихов и сказок, я очень много перевел Уолта Уитмена, составил «Чтеца-Декламатора»[672]; печатается моя «Репин — Горький — Маяковский — Брюсов», сильно «исправленная» в разных местах. Верстается «Высокое искусство». Как твой роман? Вчера на юбилее Ценского я напился первый раз в жизни; юбилей был сердечный. Новиков-Прибой, Вересаев, Пришвин, Шкловский, Ал. Толстой, А. Н. Тихонов, Чагин, представители флота — очень интимно и любовно чествовали беспримерного труженика, написавшего сто листов в 2 года!!!
Твой.
141. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
8 декабря 1940 г. Москва[673]
Дорогой Коля! Был у Куклиса. Он обещал завтра же, то есть сегодня, написать в Ленинград, чтобы насчет «Янки» [674] сейчас же заключили с тобой договор. Равно и насчет «Принца и нищего»[675]. Халтурин ко мне должен придти сегодня. Он всю работу сделал (сообщает по телефону). «Лис» [676]тоже может быть поручен тебе, если ты хочешь повозиться с ним. «Фрегаты» перенесены в первый квартал 1941 года. Написал бы больше, но у меня грипп, лежу. Гульке шлю горячий привет. Тате и Мане тоже. Марину целую.
Дед.
142. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
16 декабря 1940 г. Москва [677]
Милый Коля!
Я настоял, чтобы Детиздат выслал тебе деньги по телеграфу. Получил ли ты?
Твои «Фрегаты» у меня на столе. Они включены в план 1941 года и через несколько дней будут печататься. Я хочу их прочитать.
Шерлока правлю.
В Гослитиздате вышла твоя «Черная стрела». Детиздат возмущен: «Как мог Ник. Чуковский нас не предупредить?!..» Я советую тебе написать Григорию Самойловичу Куклису письмо, — предъявить встречный иск. Напиши ему о том, как возмутительно ведет себя по отношению к тебе Детиздат. Как смеет он три года мариновать книгу, одобренную к печати? Ты мог десятки раз подать в суд и однако воздерживался от этого. Почему Детиздат требует корректного отношения к себе, когда к авторам он относится так небрежно. Куклис, по-моему, хороший человек, и вовсе не хочет создавать инцидента.
Я только что встал с постели. Работаю над Уитманом. Оказывается, я читал тебе черновики, так как беловые оставались в Москве.
Спроси при случае в «Ленинграде», что с моей рукописью[679].
Скоро вышлю тебе свою книгу.
Я не могу править переводы Марины, т. к. у меня нет подлинника. Не пришлете ли Вы книжку «Sherlock Holmes», которую я Вам некогда дал.
Спасибо Тате за фото!
Гулякину привет.
143. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
26 декабря 1940 г. Москва[680]
Милый Коля. Укладываем чемоданы. Завтра утром едем в Кисловодск. Наш тамошний адрес: Северный Кавказ. Кисловодск. Санаторий Наркомтяжпром. О твоих делах могу сказать тебе следующее. Я прочитал «Фрегаты» и мама прочла. Книга хорошая. Будет иметь успех. Ее задержал Н. С. Дороватовский[681], т. к. не умел до сих пор выработать отношения к ней. Боялся: а что если книга плохая. По моему настоянию, дал ее на рецензию специалисту-географу. Тот дал о ней положительный отзыв, смысл которого таков: дико держать столь ценную книгу под спудом!! Географ указал два-три крошечных промаха. Так как почти все они относятся к предисловию, которое вообще ни к чему, я предложил предисловие снять. Надеюсь, ты не возражаешь. Гораздо лучше, чтобы книга начиналась сразу Куком. У меня есть две заметки. 1-ая: Resolution — не «Решение», а «Упорство», «Решимость». 2-ая: Ты пишешь, что наши Тихоокеанские берега охраняет «Дальневосточная Армия». Надо написать: Красная Армия. Вот и все. Книга идет в ближайшее время. Бумага для нее есть.
Твоя история с «Черной стрелой» рассосалась. Ярцев говорит: «он не сообщил нам о своем намерении издать ту же книгу в Гослитиздате». — Нет, он сообщил Эйхлеру. — «В частном разговоре, неофициально». — Нет, официально, так как Эйхлер вел переговоры с издательством, Эйхлер — лицо официальное. У Ник. Кор. нет с ним отношений, кроме деловых.
— Да, пожалуй, это так. Не возьмет ли Ник. Кор. «Рейнеке-Лис»?
В самом деле, почему бы тебе не взяться за редактуру стихотворного перевода «Рейнеке-Лис»?.. Во всяком случае, Григорий Самойлович Куклис ждет ответа. Напиши ему.
Редактирую Конан Дойля.
Халтурин вчера был. Он «Хижину» закончил. Будет на праздниках передаваться. Тебе вышлют договор и деньги, хотя книга уже вышла. Я видел сигнальный, толстая книга со множеством середняцких рисунков[682].
Почему твой роман начинается во 2-й, а не в первой книжке[683]?
Ты не ответил мне, печатает ли «Ленинград» мою статью? Сукинсынство с их стороны не сообщать об этом. Я мог отдать ее в «Огонек».
Напиши нам на Кавказ письмо.
Напиши о «Фрегатах» Николаю Сергеевичу Дороватовскому в Детиздат, чтоб поторопили.
Асеев в редсовете зарезал моего Уитмена. Чагин, заказавший мне эту книгу, теперь не заключает со мной договора. Но я продолжаю работать.
Как твое здоровье?
С Новым Годом!! Марину целую. Гульке щелчок и поцелуй. Таточке — благодарность за ее фотоэтюды.
Скажи Лиде наш адрес.
144. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому
6 января 1941 г. Ленинград
Я потрясен тем, что Асеев зарезал Уитмэна! Эта вонючая группка пышет к тебе, видимо, неистребимой ненавистью. Вообще, особенно огорчаться тут нечего, — их злоба только выдает всю их мелкость, трусость и бездарность, все их бессилие, — но что ты сейчас будешь делать с Уитмэном?
Сегодня видел редактора журнала «Ленинград»[684]. Он меня уверил, что твоя статья наверняка идет в 1 или 2 № их журнала (оба январские), и что он написал тебе об этом на днях в Москву.
Спасибо тебе за попечения о моих «Фрегатах». Предисловие это я написал когда-то страха ради и, конечно, отлично, что ты его снял. Что-то не верю я в то, что «Фрегаты» выйдут. Там кто-то тайно тормозит. Немного погодя напишу Дороватовскому.
Я все еще не кончил своего романа, хотя уже два месяца у меня такое ощущение, что вот-вот я его кончу. Первая его половина в «Звезде» уже на днях идет в набор. Конец декабря я прекрасно прожил в Царском и много там работал. И здоровье мое поправилось. Мечтаю поехать туда снова и прожить там месяц в феврале-марте.
Собираюсь недели через две поехать в Ревель и в Литву. Очень хочу. Не знаю, удастся ли.
Подписал договор на «Янки». С тобой они заключат особый договор на редактуру. Я взял на себя только перевод — никаких предисловий и дополнений. Срок сдачи — 1 июня. Чуть кончу роман, сяду за «Янки» и постараюсь сделать его как можно лучше.
Пиши мне. Надеюсь, в Кисловодске вам будет хорошо. Я очень соскучился по маме. Неужели мы с нею увидимся только летом в Переделкине?
Коля.
6 янв. 1941.
145. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
12 января 1941 г. Кисловодск[685]
Дражайший сын. Очень хотелось бы прочитать твой роман. Его читал один Слонимский или были еще читатели? Сколько в нем, в конце концов, листов? Сейчас мне сказали, что Гослитиздат переходит в ведение ОГИЗа. Напиши Чагину, чтобы он издал «Ярославль»[686], поелику теперь появилась бумага. Сколько же ты, в конце концов, получил денег?
Здесь очень было приятно встречаться с Шолоховым[687]: как не похож он на писателей Ленинграда и Москвы! Вдумчивый, медлительный, спокойный, благородный. Он говорил о Союзе писателей, как о большом нарыве, который необходимо уничтожить.
Папанин[688] тоже очень занимателен: хороший рассказчик, бесхитростный человек. Здесь также Коробов, замнаркомнефть — из знаменитой семьи Коробовых[689].
Мама здесь расцвела. Если у тебя есть возможность, дай Лиде тысячу рублей, я тебе отдам, чуть приеду. Ей нужны деньги к 1-му февраля. Если тебе неудобно, не надо, я устрою иначе.
Твой.
146. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
31 января 1941 г. Кисловодск[690]
Дорогой Коля. Покуда у тебя были заботы с романом, неурядицы с «Фрегатами» и прочие тяготы, я не хотел говорить тебе о Шерлоке Холмсе. Сейчас я считаю себя вправе сказать, что эта работа причинила мне много горя. Я составил было огромный список всяких ошибок и промахов, но не посылаю его тебе, чтобы не вступать с тобой в ненужную полемику. Я так люблю и тебя, и Марину, и твой талант, что готов совершенно безропотно отдавать редактуре твоего (и ее) перевода десятки и сотни часов. Но горе мое в том, что этих часов у меня нет. Редактура каждого Вашего перевода потребовала у меня втрое и вчетверо больше труда и времени, чем
