потребовалось Вам для того, чтобы сделать этот перевод. Есть страницы, над которыми я бился весь день. Я говорю это без всякой запальчивости, не сержусь и не жалуюсь. Я просто констатирую факт. Посылаю тебе свои заметки по поводу перевода «Пятнистой банды». Их здесь всего 20, а на самом деле больше 200. Здесь я отмечаю только те случаи, где переводчик явно и наглядно не прав. О том, что gables не фронтон, a professional не профессорский, a metropolis не метро, a wickedness не несчастье, a top hat не «высокая шляпа» и т. д. должен знать каждый, кто берется за перевод (и все это известно тебе). Что «рухнула оземь» или «ведя такой образ жизни, у нас было мало» — неграмотно, это известно тебе так же, как и мне. Так что я говорю не о невольных ошибках, а только о таких, которые произошли по небрежности. Если бы не ты прислал мне этот перевод, я отказался бы его редактировать: такой в нем топорный синтаксис, такие негибкие интонации, такой переводческий стиль. Я не обвиняю Марину: она учится; но ведь ты смотрел ее перевод, ты сверял его с подлинником. Но сверка была самая поверхностная. Вряд ли ты сверял каждое слово. Чувствовалось, что тебе было жаль терять время на Конан Дойла, но ведь мне мое время так же дорого, как тебе твое. Мне 60 лет. Я не сказал и сотой доли того, что хотел сказать о Некрасове, о Уитмане, о детях, обо всех волнующих меня темах. Мне дорог каждый час, покуда свежа голова. А я должен изо дня в день переделывать «шкаф» на «комод». Я не то что не хочу это делать, но больше не могу. Поэтому я умоляю тебя переводить «Янки при дворе» не смаху, а очень медленно, проверяя каждую фразу, чтобы ко мне попадал только проверенный текст. Если ты не можешь ручаться за это, если ты не хочешь удесятерить свою переводческую внимательность, я не возьмусь редактировать перевод, так как не располагаю ни нужным временем, ни нужными силами. Будет вообще лучше всего, если этот перевод возьмется редактировать Франковский[691]. — Я говорю это без малейшей озлобленности. Я думаю, что ты со мной согласен. Никаких чрезмерных требований я к тебе не предъявляю. Но если у тебя в черновике перевода floor переведено дверь, в беловой рукописи ты должен заменить эту дверь этажом. Вообще, переводить нужно не прямо набело, а сначала начерно. Извини, милый, что пишу тебе об этом. Я как-то внезапно понял, что я непоправимо стар, и что для работы у меня остается мало времени. До революции меня изматывала газетная поденщина, теперь мне легче и жить и работать, но нужно не тратить себя на пустые дела — хоть на старости. Мы уже в Москве[692]. Скоро пойду делать себе операцию. Обнимаю всех.
Твой К. Ч.
Вы переводите в «Пестрой ленте»:
1) — Что же случилось? Пожар?
— Нет, клиент.
Как может клиент «случиться»? И почему, если клиент — женщина, он все же остается клиентом? В подлиннике:
— Что же там такое? Пожар?
— Нет, клиентка. (122)
2) Дальше на той же странице:
Конан Дойль: «Молодые дамы бродят по столице».
Вы переводите:
…«путешествуют в метро»!!! (122)
хотя Metropolis — столица, а метро по-английски — tube, under-ground и никогда не Metropolis. Если это Вам неизвестно, посмотрели бы хоть в тот русский перевод, который был у вас перед глазами.
3) 123 who cared for me — «беспокоится обо мне», а на самом деле «неравнодушен ко мне», т. е. «кому до меня есть дело», «кто любит меня».
4) 124 «вытащил (?!) книгу своих записей».
на самом деле:
«достал маленькую (small) записную книжку».
5) 124 Вы спутали жениха этой девушки с Холмсом. Она говорит: «Даже тот, к кому я имею право обратиться за советом и помощью» (т. е. жених), а Вы переводите: даже вам, от кого я жду совета и помощи (т. е. Холмс).
6) 124 В подлиннике:
Он не говорит мне этого, но я вижу это в его успокоительных ответах.
Вы переводите:
«Я увижу это по вашим успокаивающим ответам».
7) 124 averted eyes = уклончивые взгляды
у Вас: отсутствующие глаза.
8) 124 manifold wickedness of human heart
«многочисленные злые наклонности человеческого сердца»
У Вас:
человеческие несчастья.
9) 125 Вы напрасно обвиняете в краже какого-то «туземного дворецкого». В подлиннике не сказано, что он — вор. В подлиннике говорится: в доме случилась кража, и хозяин избил дворецкого.
10) 127 «ведя такой образ жизни, у нас было мало возможностей» — неграмотно.
11) 129 «рухнула оземь» — не по-русски. Нужно «рухнула наземь».
12) 129 У Конан Дойла: «Он был в халате» «Не was in his dressing-gown». Вы переводите: «он, совсем одетый». Зачем же человек станет надевать халат, если он «совсем одет»? Страннее всего то, что в дальнейшем Вы переводите dressing-gown — халат.
13) 130 У Конан Дойла: «он тщательно исследовал все это дело» (with great саге). У Вас: «он очень осторожно вел следствие».
14) 134 По-английски top hat — «цилиндр». Вы же переводите: «высокая шляпа».
15) 134 professional — профессиональный. В данном случае лекарский, докторский. Вы переводите: профессорский!!!
16) 136 у Вас: «лист бумаги, весь исчирканный и разрисованный»
В подлиннике: «with notes and figures». Очевидно, вы решили, что figure — фигурка. Между тем, figure — цифра. Нужно: с заметками и цифрами.
17) 137 gables — зигзаги крыши вот такие:
Вы переводите: «фронтон»!
18) 137 Холмс говорит кучеру: «Я думаю, мы пойдем той дорогой, которую вы нам указали».
I think we had better do you suggest.
Вы переводите:
«Кажется, все идет лучше, чем мы предполагали».
19) 138 «Найдет кого-либо похитрее себя».
Как может быть человек хитрее себя самого?
Нужно: «здесь может найтись человек похитрее его».
20) 140 Chest et drawers — не платяной шкаф, а комод.
стр. 10
Переведено: «в Союзе рыжих сидят люди понимающие» (10 стр.)
Нужно: «дело дойдет до состязания рыжих»… Переводчик смешал: competition и competent стр. 15
Перевод: «вставочка»; подлинник: «гусиное перо».
29
«Председатель директоров». Нужно: «председатель правления».
32
Перевод: «оставив в руках свой воротник». Оригинал: «поймали только фалду его пиджака».
65
Перевод: «старик с отвислыми губами».
Как может верхняя губа быть отвислой? Нужно: с отвислой губой.
87
«Приведем его в приличный вид».
Как можно кого-нибудь «привести в вид»?
185
Подлинник: «третий этаж» (не door, a floor).
147. Н. К. Чуковский — К. И. Чуковскому
4 февраля 1941 г. Ленинград
Твое письмо совсем расстроило нас. Действительно, очень жаль, что тебе приходится тратить столько сил и времени на правку наших переводов. Я уже думал об этом и раньше и всегда в глубине души удивлялся, зачем ты за это берешься.
Из создавшегося положения нужно найти выход и сделать выводы. Твои выписки из «Пестрой ленты» с несомненностью доказывают, что Марине рано заниматься переводом, потому что она недостаточно знает английский язык. Исправить я ее не могу, хотя хорошо знаю, что значит floor, и top-hat, и heart, и metropolis. Дело в том, что подобных элементарных ошибок у нее так много, что я, заметив одно, несомненно, не замечу другого. Дело в том еще, что я, видимо, при всем старании не умею исправлять чужие переводы: внимание мое всегда прежде устремляется на склад русской фразы (впрочем, и в этом отношении я, исправляя, не достигаю желаемых результатов). Марине нужно заняться английским языком, и тогда из нее будет переводчик.
Теперь о себе. Floor и door я спутать не могу, но competition и competent[693] я иногда смешать в состоянии. Стыдно сказать, английский язык и моя беда, хотя я занимаюсь им всю свою жизнь. Конечно, я знаю его гораздо лучше, чем Марина, и все же недостаточно хорошо. У меня, к сожалению, нет способностей к языкам. Тут уж ничего не поделаешь. Однако, перевожу я уже 18 лет, перевел десятки книг, и никто никогда о моей работе ни слова дурного не сказал. Впрочем, быть может, аргумент это недостаточно убедительный.
Теперь о моих с тобой отношениях как с редактором. Ты сам понимаешь, что они очень трудны, потому что они перепутываются с отношениями родственными. Мы очень разные литераторы, каждый любит свое, отношение к стилю у нас различное. Я очень люблю тебя и твой стиль, и, тем не менее, всякий раз, когда в каком-нибудь своем переводе, отредактированном тобою и уже напечатанном, я встречаю твою фразу, она меня чуть-чуть коробит. (Конечно, это не относится к тем случаям, когда ты исправляешь фактические мои ошибки — за такие исправления я очень тебе благодарен). Тут дело не в правоте или неправоте, а во вкусах, которых я победить не в состоянии. Впрочем, не думай, что я имею к тебе какие-нибудь претензии, — я никаких претензий не имею и охотно прячу свои вкусы в карман. И сознание того, что в нашей совместной работе я доставляю тебе неприятности, тяготит меня гораздо больше, чем тяготят меня неприятности, которые я испытываю при этом сам.
Теперь о «Янки». Не скрою, мне очень хочется перевести эту книгу. И я уверен, что я перевел бы ее лучше, чем все, кто переводили до меня. Помнишь, мы с тобой переводили «Принца и нищего» [694]? Ты мне тогда не сделал почти никаких замечаний. Это внушило мне надежду, что мы вместе работать можем. Почему бы и в «Янки» не быть тому же самому? Ты мне предлагаешь Франковского. Ну что ж, если так надо, я не протестую. Мало ли кто меня ни редактировал. Если мой роман[695] сейчас редактируют Кривошеева, Капица и Лесючевский[696], почему бы моих переводов не редактировать Франковскому. Без этого нельзя. Но, по правде сказать, я бы не струсил, если бы меня никто не редактировал. И был бы рад, если бы меня редактировал ты.
Все это я пишу, глубоко огорченный тем, что доставил тебе неприятности. Принимай любое решение, поступи так, как найдешь нужным, я на все соглашусь с радостью. Прости за откровенное письмо, оно необходимо. Какие бы ни были у меня с тобой разногласия, я всегда с восхищением отношусь ко всему, что ты делаешь.
Когда твоя операция?
Я здоров, и напрасно вы с мамой, прочитав Маринино письмо, пришли к таким преувеличенным выводам.
Коля.
4 февр. 1941 г.
148. К. И. Чуковский — Н. К. Чуковскому
9 февраля 1941 г. Москва[697]
Дорогой Коля.
Ты пишешь, что тебя чуть-чуть коробит от многих моих поправок. Я тебя вполне понимаю.
Мой стиль испорчен многолетней газетной поденщиной.
У меня хватает вкуса, чтобы не питать пристрастия к моему стилю.
Я гораздо больше люблю твой стиль, полнокровный, не юркий, широкий. Мне никогда не написать ни одной страницы твоего «Ярославля». Я потому и настаиваю, чтобы твои переводы были более строги и четки, что я знаю твои силы
