Разноцветные моря. Николай Корнеевич Чуковский
Когда Настя проснулась, окна шестого и пятого этажа на другой стороне двора были озарены солнцем. Значит, мама уже ушла в прачешную на работу.
Настя оделась, умылась, налила в стакан из чайника остывшего чаю и принялась пить, громко грызя сахар и жуя ситный.
И вдруг, глянув в окно, она увидала, что на подоконнике сидит голубь — белый-белый — от клюва до хвоста. Ни одного темного перышка, весь словно комок снега. Голубь подошел к самому краю подоконника и боком оглядел комнату, без всякого удивления, как будто был здесь много раз.
«Поймать бы», подумала Настя и кинулась к окну. Но белый голубь взмахнул крыльями и с шумом полетел вниз во двор. Настя влезла на подоконник и с сожалением смотрела, как он спустился на окошко первого этажа, где уже сидело два других голубя.
Тут Настя заметила, что посреди двора стоит Костя, сын управдома, смотрит на нее и машет ей руками. У Кости было столько веснушек, что сверху он казался краснокожим индейцем. Только волосы совсем светлые, светлее лица.
Костя что-то кричал, но Настя не расслышала ни слова, потому что как раз в эту минуту во двор въехала телега с какими-то бочками и грохот заглушил Костин голос.
Настя схватила ломоть ситного и выбежала на лестницу. Ее босым ногам стало холодно от прикосновения к каменным ступеням. Огромный дом даже за целый месяц жары не успел прогреться насквозь. Через минуту она была уже на дворе.
— Пойдем, что я тебе покажу! — таинственно сказал Костя и повел Настю на другую черную лестницу. Дверь квартиры второго этажа была раскрыта настежь. Костя уверенно вошел в дверь. Квартира ремонтировалась. Настя опасливо вдохнула запах масляной краски и остановилась на пороге.
— Маляры нас выгонят, — сказала она.
— Их здесь нет, — ответил Костя. — Они сегодня работают только после обеда.
Они прошли кухню и вошли в комнату, оклеенную газетами. Здесь их уже ждал Вовочка — толстый, румяный мальчик в плюшевой курточке и желтых башмаках. В волосах его еще оставались следы маминого гребешка, бантик на шее был завязан тщательно, но рукав курточки он уже вымазал, прислонившись к печке, на которой еще не успела высохнуть краска.
Войдя в комнату, Костя торжествующе обернулся к Насте. В углу стояло необыкновенное чудовище — нечто среднее между человеком и зверем, — сделанное из малярной кисти, старых тряпок, подушек и бумаги. Малярная кисть, проходившая через все тело урода, торчала из его головы пучком жестких рыжих волос. Рукоятка кисти служила чучелу единственной ногой, обутой в огромную дырявую калошу. Туловище состояло из лохмотьев зеленого мужского пальто, настолько драного, что его нельзя было продать даже татарину. Под пальто находилось обширное брюхо, сделанное из мешка, набитого всякой дрянью. Из рукавов торчали комки бумаги, изображавшие кулаки необыкновенной величины. Но страшнее всего была харя чудовища, нарисованная на бумажном листе, прикрепленном к голове-подушке. В красногубой пасти видны были остроконечные зубы, похожие на зубцы пилы. Огромные глазища яростно глядели на всех.
— Ты узнаешь, кто это? — спросил Костя.
Настя старательно изобразила на лице крайний ужас и прошептала:
— Ведьмак!
— Гадина! — сказал Вовочка и ловко плюнул чучелу в раскрашенное лицо. — Я швырну в него камнем из окна, когда он будет проходить по двору.
— Не швырнешь, побоишься, — сказал Костя.
— Честное слово, швырну.
— Ты трус, — презрительно махнул рукой Костя.
Вовочка обиделся и замолчал.
Настя от волнения, восторга и страха не могла произнести ни слова.
Ведьмак жил на шестом этаже, в двадцать седьмом номере. Чучело, сооруженное Костей, было действительно на него похоже. Ведьмак был толстый, огромного роста мужчина с жесткими, как метла, рыжими волосами. Глаза у него были голубые на выкате, как у быка. Зимой и летом он появлялся на дворе в одном и том же зеленом потрепанном пальто с поднятым до ушей воротником. Ходил он глядя прямо вперед, не оборачиваясь, сжав огромные кулачищи, словно собирался кого-то бить. Одним своим видом он нагонял на детей ужас. Увидев его на дворе, дети разбегались по лестницам, прятались в самых тёмных закоулках двора. Он никогда не обращал на них внимания и от этого казался еще страшнее. Да и фамилия у него была страшная — Ведьмак. Ведьма — женщина. Ведьмак — мужчина, вот и вся разница.
Но самым загадочным и жутким были странные вопли, доносившиеся порой из квартиры Ведьмака — то оглушительные, как раскаты грома, то пронзительные, как визг несмазанного колеса. Человек так кричать не мог. Они доносились даже до самых отдаленных квартир, и жильцы вздрагивали, услышав их. Шопотом передавали друг другу, что Ведьмак ловит кошек, сдирает с них шкуру и продает. Впрочем, это было мало похоже на правду, потому что вопли, доносившиеся из квартиры Ведьмака, скорее напоминали рев медведя, чем крики кошек, и никто не видел, чтобы Ведьмак когда-нибудь пытался поймать хоть одну кошку, которых было множество на черных лестницах дома.
— Что ты хочешь делать с чучелом? — спросила Костю Настя, придя, наконец, в себя.
— Вынести на двор, — сказал Костя, но голос его прозвучал нерешительно.
— Ну, тогда мы пропали, — сказал Вовочка и даже весь съежился от страха.
— Ничего он не сделает.
— Он тебя задушит, как кошку.
Костя замолчал.
— Душитель! — пробормотал он наконец с необыкновенной ненавистью.
Но нужно было решить, что делать с чучелом. Косте непременно хотелось, чтобы Ведьмак повидал свое подобие. Мастеря чучело, он радостно предвкушал, как взбесится Ведьмак, увидев бумажную щекастую морду, рыжую малярную кисть вместо волос и необъятное брюхо.
Наконец ему пришла в голову блестящая мысль.
— Давайте, поставим чучело перед дверью его квартиры и убежим, — предложил он.
— А он как раз откроет дверь и нас схватит, — проговорила Настя.
— Его нет дома. Я видел, как он ушел.
— А как вы через двор чучело пронесете? — спросил Вовочка.
— Завернем в рогожу и пронесем.
— Увидят и пристанут: что такое несете?
— А мы подождем пока во дворе никого не будет.
Костя принес из кухни две большие рогожи и принялся оборачивать ими чучело. Потом, схватив спеленутое чудовище подмышку, на цыпочках вышел на лестницу. Настя прокралась за ним. Последним вышел Вовочка, заранее делая вид, что он не имеет к Косте и Насте никакого отношения и идет сам по себе.
Подойдя к дверям, ведущим во двор, Костя остановился, сунул завернутое чучело в руки Насте и прошептал:
— Держи. Я посмотрю.
Настя замерла в ожидании. Костя осторожно вышел во двор.
По двору медленно тащилась Вовочкина мама. Она шла с рынка. Из корзины торчали куриные лапки и листья редиски. Она шла так медленно, что Костя про себя ругал ее все время. Но вот наконец она добралась до лестницы, на которой жил Вовочка, и исчезла в дверях.
Костя окинул взглядом двери всех шести черных лестниц дома. Оттуда никто не появлялся. Двор был пуст. Он уже собирался сделать Знак Насте, чтобы она тащила чучело через двор, как вдруг дверь дворницкой с шумом распахнулась и с крыльца скатился маленький босоногий мальчуган в синих штанишках и белой рубашке. Это был младший брат Кости — Петюшка. Он шариком покатился через двор прямо к Косте.
«Пропали», подумал Костя, «теперь от него не отвяжешься». И сказал как мог равнодушнее:
— А тебя папа ищет.
— Зачем?
— Не знаю. Кажется принес что-то.
— Не пойду, — сказал Петюшка, — Я буду с тобой.
— Он принес что-то в синеньких бумажках. Говорит, к чаю. Тебе, говорит, не дам, а Петюшке дам.
Костя врал безбожно, но чувствовал, что слова его начинают действовать.
— Конфеты? — догадался Петюшка.
— Врешь?
— Честное слово.
— А где он?
— В сарае.
Петюшка снова покатился через двор, на этот раз еще быстрее.
Костя обернулся к Насте.
— Идем! — прошептал он.
Настя вышла во двор, осторожно ступая и втягивая голову в плечи. Костя шел за ней, поддерживая палку малярной кисти, вылезшую из рогожи. Вовочка плелся позади. Вот они уже на середине двора. Осталось всего несколько шагов до двери.
Петюшка почти добежал до сарая, но вдруг обернулся и заметил трех заговорщиков. В душе его появились сомнения. Сколько раз уже Костя обманывал его, чтобы отвязаться. Куда они идут? Что они несут? Петюшка повернулся и побежал за братом, крича плачущим голосом:
— И я с вами! И я с вами!
Лицо Кости перекосилось от страха.
— Тссс! — цыкнул он на брата. — Пошел вон!
— Не пойду! Я хочу с вами играть! Я папе пожалуюсь.
— Ну идем. Только молчи.
Петюшка замолк и покорно побрел за старшими. Двор благополучно пройден. Вот лестница, на самом верху которой живет Ведьмак.
Костя выхватил чучело из рук Насти. Идем! Крадучись, вдоль перил, ползли они четверо — впереди Костя, за ним Настя, потом Вовочка и сзади всех Петюшка, — поминутно останавливаясь и прислушиваясь к каждому скрипу. От подъема по крутой лестнице и от волнения сердца их бились часто-часто. Толстый Вовочка запыхался раньше всех. На площадке четвертого этажа он остановился и заявил:
— Я дальше не пойду.
— Трусишь? — обернулся к нему Костя.
Вовочка молчал. Костя, Настя и Петюшка полезли выше. До площадки шестого этажа добрался один Костя. Настя и Петюшка остановились несколькими ступеньками ниже. Костя стал снимать с чучела рогожу.
— О! — вырвалось у Петюшки, когда он увидел чудовище.
Костя обернулся к нему, сделал свирепое лицо и прижал палец к губам. Развернув чучело, он прислонил его к дверям квартиры Ведьмака. Превосходно! Чучело с ощетиненными рыжими волосами было так страшно, что пожалуй сам Ведьмак испугается. Костя отступил на несколько шагов, чтобы в последний раз полюбоваться своим произведением.
Но тут чучело, державшееся на одной только палке малярной кисти, вдруг покачнулось и упало, громко стукнувшись о каменный пол.
Вовочка, стоявший на площадке четвертого этажа, услышав стук, кинулся вниз, грохоча по ступенькам башмаками.
— Куда ты, Вовка? — испуганно крикнула Настя и помчалась за ним. Петюшка за ней. Костя, кинувшийся было подымать чучело, увидев, что друзья его покидают, тоже струсил и побежал вниз. Страх овладел детьми. Они уже не могли остановиться. Слыша за собой топот Костиных ног, Настя бежала все быстрее и быстрее. Обогнав грузного Вовочку, она первая выбежала во двор и замерла в невыразимом испуге.
Прямо на нее шел Ведьмак, сжав кулаки и вытаращив бычьи глазищи.
Толстые губы Ведьмака слегка шевелились и он вполголоса бормотал странные зловещие слова:
— Номер пятый… Медведь и обезьяна… Щелкает бич… Лязгают зубы… Человечья голова в медвежьей пасти… Рев… скрежет… гибель…
Настя хотела кинуться назад, но ноги ее стали тяжелые, как будто к ним привязали чугунные гири. Затылком
