наконец кончится цепь зал. Что там будет в самом конце?
Последняя зала оказалась вдвое уже остальных. Во всех было по два окошка, здесь только одно. Воды в ней было меньше и по углам наружу вылезало липкое глинистое дно, усыпанное гнилой соломой. Стена, расположенная против арки, через которую они вошли, была не бетонная, а деревянная. Очевидно, залу перегородили пополам деревянным простенком.
— Дверь! — воскликнул Костя, добравшись до дощатой стены и ощупав ее руками.
Дверь была заперта на ключ. Из нее даже вынули ручку. Костя безрезультатно обшарил ее всю. Вдруг Вовочка, который стоял поодаль, воскликнул:
— А я вижу свет! Там, верно, отверстие.
Костя стал на цыпочки, поднял руку, но мигом отдернул ее, уколовшись о разбитое стекло.
— Там окно. У тебя нет спичек?
Вовочка вытащил из кармана носовой платок, потом пачку папирос «Совет» (он тайком курил) и, наконец, коробок спичек. Костя вынул спичку и чиркнул. Над дверью было узкое окошко с выбитым стеклом. Острые клинья стекла все еще торчали из рассохшейся замазки.
— Интересно, что там, — сказал Костя.
— Полезай и посмотри.
— Сам полезай. Я бы ухватился за край окна и поднялся бы на руках, да боюсь порезаться. Становись сюда к стене — я влезу на тебя и посмотрю.
Вовочке не очень хотелось, чтобы Костя грязными ногами выпачкал его новую курточку. Но он чувствовал, что Костя сердится на него за историю с Петюшкой, и решил согласиться, чтобы этой ценой купить мир и дружбу. Он подошел к самой двери. Костя коленями стал ему на спину. Просунув голову в отверстие, он осторожно осмотрелся.
За дверью была темная комната. Окно, ведущее на улицу, было забито досками, сквозь щели которых проникал слабый свет. Другая струя света шла сверху, с потолка, из квадратного отверстия. К отверстию этому подымалась деревянная лесенка, которую Костя едва различал во мраке.
«Куда она ведет»? — думал Костя, стараясь припомнить, что может находиться под этой частью подвала.
Наконец его осенило.
— Это склад Кооперуча! — закричал он.
«Кооперуч» было название большого кооперативного писчебумажного магазина, находившегося в доме.
— Ты видишь что-нибудь? — прокряхтел Вовочка, который уже устал держать Костю на плечах.
— Там что-то есть. А что — не могу различить.
— Полезай туда, — сказал Вовочка, совсем изнемогая.
Костя ощупал раму и нашел место шириной в локоть, из которого не торчали стекла. Ухватившись за него руками, он стал протаскивать в окошко туловище. Это ему удалось, но когда все туловище оказалось за окошком, он почувствовал, что падает вниз головой. Он хотел удержаться, но Вовочка, которого рассмешили болтающиеся в воздухе ноги, подтолкнул друга вперед. Костя упал ничком на кучу бумаги, чудом не сломав себе шеи.
Он мог бы рассердиться на Вовочку, но любопытство его было так велико, что он сразу забыл о гнусном поступке приятеля. Он встал на ноги и осмотрелся, насколько ему позволил полумрак.
Склад был набит до отказу. Обои, свернутые в огромные катушки, стояли вдоль стен. Пакеты с писчей бумагой были уложены так плотно, что Костя ходил по ним, как по полу.
— Картон! — воскликнул Костя, щелкнув пальцами по широкому серому листу.
— Тащи его сюда, — отозвался из-за стены Вовочка.
— Зачем?
— Пригодится. Мы в подвале построим дом из картона и будем прятать в нем наши вещи. Я спрячу там свой альбом с марками. Ты тоже что-нибудь принесешь.
Костя стал приподымать лист картона. Но лист оказался гораздо длиннее, чем он предполагал. Конец листа зацепился обо что-то в темноте, Костя сделал неловкое движение, чтобы высвободить его, оступился, упал и покатился в самый темный угол склада.
Что-то громко брякнуло, он почувствовал боль в затылке.
— Что случилось? — перепуганным голосом спросил Вовочка.
Косте было очень больно, но он так боялся, что шум привлечет внимание продавцов магазина, что даже не вскрикнул и осторожно поднялся на ноги. Он решил ощупать окружающие его предметы, чтобы не нашуметь еще раз, и, протянув руку, прошептал:
— Бутылки!
— Много? — раздался шопот Вовочки.
— Много.
— Есть магазины, где покупают пустые бутылки. Платят, говорят, по десяти копеек за штуку.
— Это не пустые бутылки. В них что-то есть, — сказал Костя.
— А что?
— Не видно. Здесь совсем темно.
— А ты чиркни спичкой.
Костя вынул из кармана Вовочкин коробок. Спичка вспыхнула и озарила целую армию больших бутылок, которые в боевом порядке, построившись в ряды, стояли в углу. Костя поднял одну из них и при свете догоравшей спички прочел этикетку:
— «Чернила». Странно! — прошептал он. — Я не знал, что чернила бывают в таких больших бутылках.
— А то как же, — сказал Вовочка. — Их сначала наливают в бутылки, а потом из бутылок разливают по пузырькам. Ну, тащи.
— Тащить?
— Конечно, тащи. Продадим. Купим марок и папирос. Давай их мне сюда, через окошко.
Но Костя колебался. Он чувствовал, что тащить бутылки нехорошо. Он уже было взял одну, но тотчас же поставил на место.
— Боишься? — спросил Вовочка.
— Не боюсь, а так как-то.
— Никто не увидит. Ты только не шуми. Передавай их мне по одной. Футбольный мяч купим.
Футбольный мяч был слишком большой соблазн. Он сразу вытеснил из Костиного сердца все сомнения. Всю весну мальчики играли во дворе в футбол. Но мяча у них не было и играть им приходилось комом тряпок, зашитых в клеенку. Этот самодельный мяч совсем отказывался прыгать и из него постоянно вылезали лоскуты.
— Хорошо, — сказал Костя. — Только это будет мой мяч.
Вовочка поморщился, но предпочел согласиться. «Лишь бы бутылки перетащил», — думал он, — «а там увидим, чей будет мяч».
Костя взял бутылку, встал на цыпочки, передал ее через окошко Вовочке и пошел за второй. Вовочка, получив бутылку, подошел к свету и осмотрел ее.
— Красные, — сказал он.
Сначала во всех бутылках, которые передавал Костя, были красные чернила. Но с седьмой бутылки начались зеленые.
— Может быть, хватит? — спросил Костя.
— Что ты! Что ты! Разве за семь бутылок можно купить футбольный мяч! Тащи еще.
С тринадцатой бутылкой зеленые чернила кончились и начались синие. Костя совал в окошко уже сразу по две. Вовочка расставлял бутылки вокруг себя, прямо в воду. В этой части подвала воды было немного и горлышки торчали наружу.
На восемнадцатой Костя остановился и вытер ладонью лоб.
— Хватит, — сказал он.
— А что, там больше нет? — спросил Вовочка.
— Нет, тут еще много, — ответил Костя. — Да нужно и им оставить. Мяч мы купим.
— Так ведь это будет твой мяч, — возразил Вовочка. — А мне что? Я тоже хочу купить что-нибудь.
— Я таскал бутылки, а не ты, — удивился Костя, — за что же тебе покупать?
— Ну нет, брат, это не по-товарищески. Я так не согласен. Вместе, так уж вместе. Давай еще бутылок, а то я побегу в магазин и все расскажу.
Последнюю фразу Вовочка произнес нарочно громко и даже звякнул бутылкой о бутылку.
— Тише, тише! — закричал Костя и покорился.
С девятнадцатой бутылки начались лиловые чернила. С двадцать пятой — черные.
Просовывая в окошко двадцать девятую и тридцатую бутылку, Костя сказал:
— Больше нету. Все.
— Все? — недоверчиво переспросил Вовочка, — Маловато. Поищи еще.
— Поищи хорошенько.
— Темно, ничего не видно.
— Зажги спичку.
Костя зажег спичку. Боясь, как бы наверху в магазине не заметили света, Костя поднял голову и посмотрел на проделанное в потолке отверстие. Легкий стон вырвался из его груди, и он застыл с горящей спичкой в руке.
Склонившись над отверстием и пристально глядя вниз, стоял Ведьмак. Рыжая грива спадала ему на лоб, взгляд был тяжелый и пасмурный. Он видел Костю и внимательно разглядывал его.
Костя очнулся только, когда догоревшая спичка обожгла ему пальцы. Он вздрогнул и в ужасе кинулся к окну над дверью.
Глава четвертая. Разноцветные моря
— Ну, теперь ступай сам, — сказала Настя, выводя Петюшку из подвала.
Мокрый Петюшка дрожал всем телом. Рот его по-прежнему был широко раскрыт и он по-прежнему кричал, не переставая, во всю мочь. Настя остановилась в дверях подвала, а он медленно зашагал вверх по лестнице, на каждой ступеньке оставляя маленькую лужицу. Нет, невозможно выпустить его с таким ревом во двор. Все соседи сбегутся, начнут доискиваться, что с ним случилось, и непременно все откроют.
— Петюшка, постой, — крикнула Настя. — Хочешь крем-брюлешку?
Настя со вчерашнего вечера берегла в кармане величайшее сокровище — три конфеты «крем-брюле», которые подарила ей тетя. Она сама не съела их до сих пор, потому что ей хотелось сосать их медленно, когда никто не увидит. Но теперь она решила пожертвовать своим сокровищем ради общего блага.
Петюшка обернулся и замолк, Настя порылась в карманчике и вытащила две конфеты — третью она решила уберечь от прожорливого крикуна. Петюшка вернулся, развернул конфету, сел на ступеньку и принялся сосать. Вторую конфету он крепко зажал в мокром кулачке. Во дворе было знойно, на лестнице душно — не то что в подвале. Петюшке стало теплее, он обсыхал. По его подбородку текли коричневые слюни, смешиваясь со слезами и грязью. Всхлипывания его стали скорее счастливыми, чем жалобными. Настя ласково гладила его по голове.
— Послушай, Петюшка, — говорила она, заглядывая ему в глаза. — Не рассказывай, что ты был в подвале. Скажи лучше, что ты баловался и упал в помойную яму. Хорошо, Петюшка? Ведь если ты разболтаешь про подвал, с тобой никто не станет играть. Ведь ты хочешь играть с нами, правда? Не плачь, не плачь, у тебя есть еще одна конфета, оставь ее на потом. Ну, если не хочешь оставить, кушай сейчас. Я подожду. Так ты никому не расскажешь, а?
— Угу, — сказал Петюшка.
Насте только это и надо было. Если Петюшка не разболтает, — нечего беспокоиться. Она терпеливо прождала пять минут, пока он досасывал конфету, и сказала:
— Ну, беги.
— Я к вам вернусь, — крикнул Петюшка уже совсем повеселевшим голосом.
— Конечно возвращайся, — ответила Настя.
Она действительно любила Петюшку и жалела его.
Спустившись в подвал, она притворила за собой дверь и осторожно пошла в темноте по доске. Одной ей было страшновато, и она обрадовалась, когда завернула за угол и вышла на свет. Быстро побежала она по шатким доскам туда, где должны были быть Костя и Вовочка. Мрачные залы одна за другой открывались перед ней. Чудища на стенах скалили пасти и провожали ее долгим взглядом. Где же они? В том зале, в котором выкупался Петюшка, их не было. Настя побежала дальше. В этой части подвала она еще не была. Ей стало не на шутку страшно. Она бежала во всю
