говорите, но я вас не выдам.
Он надел свое такое знакомое зеленое пальто с вечно поднятым воротником и пошел по коридору на кухню. Настя слышала, как он проворчал:
— Уходи, Феврония, всегда ты болтаешься под ногами.
Щелкнул замок и мужской голос спросил:
— Скажите, Шарль Альфредович, не заходила ли к вам девочка Настя?
Глава седьмая. Нежданный заступник
— Заходите в кухню, Дмитрий Иваныч, — сказал Ведьмак. — Разрешите, я подыму штору, а то здесь темно, как в могиле. Не бойтесь, это очень смирная обезьяна, она вас не тронет. Макс, опять ты лезешь обниматься! Пошел вон, тебе говорят! Садитесь, пожалуйста, Дмитрий Иваныч.
Настя, на цыпочках побежала по коридору и остановилась перед дверью, ведущей на кухню, чтобы лучше слышать. Дверь была слегка приоткрыта, и в щелку она видела часть кухни. Вот здесь она сражалась с Максом. Теперь в кухне было светло и она через щелку видела голенища сапог Дмитрия Иваныча, который сидел на табуретке возле кухонного столика. Настя всегда побаивалась управдома, теперь он казался ей особенно страшным. Он пришел сюда за ней. В его руках находится ее судьба. Если Ведьмак выдаст Настю, он тут же побьет ее, как давеча бил Костю. А потом ее посадят в тюрьму. Дмитрий Иваныч заговорил и Настя вся обратилась в слух.
— Так вот, Шарль Альфредович, — спросил управдом, — не заходила к вам эта самая Настя?
— Маленькая девочка с косичками?
— Да, да, с косичками…
«Ох, он сейчас меня выдаст», — подумала Настя. Но Ведьмак ответил:
— Очень славная девочка. Нет, не заходила.
Настя облегченно вздохнула. Сердце ее преисполнилось благодарностью к Ведьмаку!
— Откуда же вы ее знаете? — спросил управдом.
— Часто встречал на дворе. Прекрасная, добрая девочка.
— Добрая-то она добрая, да набезобразничала так, что пришлось забросить все дела и пойти ее разыскивать.
— Она, кажется, дружит с вашим старшим сыном?
— Да, они набезобразничали вместе. Я даже, признаться, прибил немного Костю сгоряча. Он до сих пор лежит дома и плачет. Но я не думаю, чтобы он сам полез воровать. Его кто-нибудь подучил. Он, безусловно, тоже виноват, я его наказал, и еще накажу. Но если эта Настя мне попадется…
— Р-р-р-р! — раздался вдруг голос Макария.
— Кто это? — испуганно спросил управдом.
— Не беспокойтесь, Дмитрий Иваныч, это мой медведь. Он заперт. Если не ошибаюсь, Настя всегда нянчится с вашим младшим сыном. Много раз, проходя по двору, я видел, как она утирала ему нос своим платьицем. Я, конечно, не знаю, что они натворили, но почему вы думаете, что именно Настя учит вашего Костю дурному?
— Все так говорят, — ответил управдом. — Особенно гражданка из шестнадцатого номера ненавидит Настю. Она уверяет, что Настя хотела и ее сына испортить. Она даже милиции сообщила, что Настя портит здешних детей.
Настя чуть не упала, у нее задрожали колени, по щекам потекли слезы.
— Значит, дело настолько крупное, что в него вмешалась даже милиция? — спросил Ведьмак.
— А то как же? — ответил управдом. — Заведующий магазином, обнаружив исчезновение товара из склада, немедленно позвонил по телефону в милицию. Их всех троих застали на месте преступления.
— Троих? Вы до сих пор говорили только о двоих. А кто же был третий?
— Да сын этой самой гражданки из шестнадцатого номера, Вовочка. Только он утверждает, что ни в чем не участвовал, и пришел в подвал в самую последнюю минуту.
— Это такой толстый мальчик с противным капризным лицом? Знаю, знаю. Он всегда мне не нравился. Я много раз, глядя на него, думал, что он большой негодяй.
— Его мать клянется, что он отговаривал Настю и Костю воровать бутылки.
— Какие бутылки?
— С чернилами.
— Они станции бутылки с чернилами?
— Да.
— Макс, ты опять шаришь по полкам? Там нет ничего вкусного. Откуда они стащили?
— Из склада «Кооперуча».
— Это было часа полтора тому назад?
— Да, часа полтора — два.
— Макс, ты сейчас ел землянику и совсем не голоден. Склад «Кооперуча» находится в подвале под магазином?
— Да, конечно, под магазином.
— Макс, если ты не оставишь кастрюли в покое, я отдам тебя обратно в зоологический сад. А знаете, Дмитрий Иваныч, Настя ведь не участвовала в похищении бутылок с чернилами.
— Позвольте! Вы видели, как они их таскали, что ли!
— Я видел, — сказал Ведьмак.
Настин рот сам собой раскрылся от изумления. Такого оборота дела она не ожидала. Так, значит, Ведьмак действительно следил за детьми сегодня утром!
— Как раз в это время, — продолжал Ведьмак, — я зашел к «Кооперуч» купить разноцветной бумаги для оклейки моего нового барабана. В «Кооперуче» приказчик долго лазил по полкам. Мне стало скучно ждать, и я заинтересовался квадратным отверстием в полу, находившемся в углу магазина. Это, очевидно, был вход в склад. Я подошел к нему и заглянул вниз.
Настино внимание напряглось до крайности. Она старалась не проронить ни слова.
— Внизу было темно, и я ничего не мог разглядеть. Но меня привлек легкий шорох, доносившийся из подвала. «Крысы!» подумал я. А крысы — моя слабость. Люблю крыс. Умнейшие животные, замечательно поддаются дрессировке. Хотел уж я попросить заведующего магазином, чтобы он разрешил мне поставить в складе крысоловку, как вдруг слышу крысы мои разговаривают. Два голоса, детские.
— Только два? — спросил Дмитрий Иваныч.
— Да, только два.
— Ну, видите, Вовочка, значит, сказал правду — он в краже не участвовал.
— Нет! — вдруг во все горло заорал Ведьмак и стукнул кулаком по столу. — Нет! он сказал неправду. Он соврал, чтобы уберечь свою шкуру! Там было два голоса, и один из этих голосов был Вовочкин голос!
— А другой?
— Другой был Костин.
Управдом молчал.
— Ах, Максинька, сколько раз я тебя просил не надевать, кастрюль на голову, — заворчал Ведьмак. — Батюшки, ну что ты наделал! Ведь в этой кастрюле повидло. Ты теперь такой липкий и сладкий, что тебя мухи заедят. Пойди, посмотри на себя в зеркало.
— Послушайте, Шарль Альфредович, а что же они говорили? — спросил управдом.
— Да уж лучше не повторять, что они говорили. Впрочем, ваш Костя не хотел брать бутылок. Его подговаривал Вовочка. Он советовал Косте продать бутылки и купить футбольный мяч.
— Язва! — выругался управдом. — Если он теперь мне попадется!..
— Ну, Максинька, тебе, друг мой, придется принять ванну. Вы уже уходите, Дмитрий Иваныч? Всего доброго. Я запру за вами дверь. Имейте в виду, что все, о чем мы сейчас с вами говорили, я готов когда угодно повторить милиции.
Шерсть Макса слиплась и торчала клейкими пучками. По морде и по плечам несчастной обезьяны текло повидло. Ведьмак посадил своего косматого друга в большой таз, вылил на него ведро воды и начал намыливать. Максу было холодно, он дрожал мелкой дрожью и тихонько выл. Ведьмак мылил и тер его немилосердно и так вошел в свою работу, что даже ни разу не обернулся. А за его спиной стояла Настя и плакала.
— Шарль Альфредыч, — причитала она сквозь слезы. — Я давно хотела сказать вам… Ведь это мы принесли чучело… Мы думали, что вы злой, что вы кошек душите, а вы оказались такой добрый… Мне очень стыдно теперь, я бы с удовольствием бросила это поганое чучело в печку…
Хлюп! хлюп! хлюп! — пенилось мыло под ловкими пальцами Ведьмака. Настя плакала все тише и наконец попросила:
— Шарль Альфредыч, сделайте так, чтобы Костю тоже не посадили в тюрьму.
— Не посадят, — ответил Ведьмак, продолжая свою работу. — Ну, идите домой, уже пора, мама верно вернулась из прачешной. Да захлопните получше дверь, а то Максик мокрый, как бы не простудился. И, если захотите, приходите ко мне в гости еще раз.
Белый голубь поднялся с карниза и взлетел на крышу. Он сел на свое любимое место, возле желтой трубы, спрятал голову под крыло и попробовал задремать. Но сегодня солнце пекло слишком жарко, и раскаленная крыша обожгла ему лапки. Он лениво взмахнул крыльями и трижды медленно проплыл над двором, который казался сверху темной, узкой каменной ямой. Потом перелетел через крышу и опустился на карниз окна шестого этажа. Окно это выходило на улицу. Здесь по утрам была тень и от остывших за ночь стен веяло прохладой.
Голубь глянул вниз и совсем недалеко под собой увидел несколько досок, подвязанных к крыше веревками. На этих досках стояли два маляра и длинными кистями красили стену дома в желтый цвет. Через несколько дней дом будет казаться новеньким, чистым, только что построенным.
Если бы голубь не был птицей, ему стало бы страшно за этих людей, висящих на трех дощечках над шестиэтажной пропастью. Но он привык к высоте и не боялся никаких пропастей. Сунув голову под крыло, он мигом задремал.
А между тем маляры отложили кисти и, держась за веревки, стали глядеть вниз. Их внимание привлекла огромная красная лужа, залившая часть мостовой.
— Гляди, кровь! — сказал один другому.
Лужа все росла и росла, Вокруг нее собирались прохожие, слышен был скрип насоса. Красную жидкость выкачивали насосом из подвала.
— Откуда столько крови? Кого же это убили? — спрашивали друг друга зеваки, толпившиеся вокруг лужи.
— Это не кровь, а красные чернила, — хмуро говорил управдом Дмитрий Иваныч. Он вместе с дворником раскачивал ручки насоса. — Проходите, граждане, не мешайте работать.
Костя напился чаю и вышел на двор. Он сразу расслышал скрип машины и плеск воды. Поработать насосом была его давнишняя мечта. Он выскочил на улицу и помчался туда, где широкая металлическая пасть выплевывала на мостовую воду. Он чуть было уже не крикнул: «Папа, дай я покачаю!» Но крик застрял у него в горле.
Он потупился. Яркая краска залила его щеки. Он увидел красную лужу, и ему стало неловко.
Прошло уже две недели со времени печальной истории с бутылками. Костя стал забывать о ней. Вовочкина мама заплатила «Кооперучу» несколько рублей, Костин папа бесплатно выбелил в магазине потолок, и буря улеглась. Легче всего отделалась Настя — за нее заступился Ведьмак, и ей совсем не попало. Впрочем, она ведь действительно не таскала бутылок.
Дмитрий Иваныч вытащил кишку насоса из подвала и снова засунул ее в подвал, но уже через другое окошко. И на улицу полились новые чернила — синие, которые быстро смешались с красными.
— Костя! ты здесь! А я ищу тебя по всему дому! — закричала Настя, подходя к своему приятелю.
Она собиралась еще что-то крикнуть, но вдруг увидела рядом с собой Вовочку и замолкла.
Вовочка был, как всегда, хорошо причесан и франтовато наряжен. Штанишки его застегивались под
