Хайле Мариам. 21 декабря 1974 года он объявил, что Эфиопия пойдет по пути социализма.
Биография этого человека пока еще не написана. Менгисту с удовольствием взял на себя роль парии, играя на цвете своей кожи и маленьком росте (который, правда, подправлялся высокими каблуками), изображая из себя барьях (раба), борющегося против клана амхара, основы императорского режима. Между тем он сам принадлежал к этому привилегированному сословию, так как его мать происходила из аристократического рода. Несмотря на то что он был незаконнорожденным ребенком (его отец — неграмотный капрал), Менгисту пользовался покровительством своего дяди, министра в правительстве негуса, и тот облегчил ему начало военной карьеры. Образование Менгисту ограничивалось начальной школой, но его без аттестата приняли в военное училище Холетта, предназначенное для юношей из бедных семей. Он командовал механизированной бригадой и благодаря своим качествам смог после двух попыток пройти стажировку в Форт-Левенворте (Техас).
Движимый непомерным властолюбием, он сумел за 3 года устранить своих соперников: сначала полковника Сысае (за организацию «правого» заговора), затем, 3 февраля 1977 года, — генерала Тефери Банте и восьмерых его товарищей. Как утверждает легенда, ему помог пулемет калибра 12,7 мм. Именно этот пулемет решил судьбу «капитулянтов» на памятном заседании руководства ВВАС.
В Большом дворце, построенном Менеликом II[143] после основания Аддис-Абебы в 1886 году, высший руководитель Эфиопии мог теперь пользоваться всем, что осталось после императора, за исключением парламента. В беспощадном стиле руководства Менгисту, популяризированном очень профессионально поставленной пропагандой, не было ничего, что могло бы смутить подданных покойного «царя царей». Его легитимность была бесспорна в глазах социалистического лагеря, который получил в нем теперь надежного партнера: февральскому перевороту предшествовал визит Менгисту в Москву в декабре 1976 года. В апреле 1977 года Эфиопия порвала военные отношения с США. Куба и Советский Союз предоставили ей мощную помощь как снаряжением, так и людьми. И эта поддержка стала решающей в борьбе против эритрейских сепаратистов и сомалийского наступления в июле 1977 года в Огадене. Советский Союз по достоинству оценил усилия по советизации, предпринятые режимом (отчасти в подражание социализму, который проповедовался в Сомали, в то время союзника СССР). «Эфиопский путь», намеченный в декабре 1974 года Временным советом, окончательно оформился в январе 1975 года, когда ВВАС национализировал банки, страхование и основные секторы промышленности. В марте произошла отмена частной собственности на землю и ограничение собственности на недвижимость: один объект на семью, что свидетельствует о радикализации режима. Москва толкала его еще дальше, на создание единственного, на ее взгляд, инструмента, способного заставить руководителей совершить качественный скачок — партии. Однако Комиссия по организации партии трудящихся начала свою деятельность только в 1979 году. Работа ее 2-го съезда в январе 1983 года была оценена Советским Союзом как достаточно плодотворная, и 11 сентября 1984 года создание Рабочей партии Эфиопии (РПЭ) увенчало церемонию празднования 10-й годовщины революции. Признав себя наследницей Великой Октябрьской революции, РПЭ получила доступ в мировую коммунистическую систему и возможность пользоваться межпартийными связями. Но в ранг «народной демократии» Эфиопию не возвели: межэтническая раздробленность и экономическая зависимость от Запада все еще оставались «неизлечимыми болезнями».
Ритм строительства партии никак не обеспечивал ее «правильного» социального состава. Вопреки усилиям, предпринятым, чтобы придать РПЭ вид, более соответствующий «партии рабочего класса», соотношение социальных групп накануне официального ее создания было следующим: рабочие — менее четверти всего состава, военные и функционеры — три четверти, крестьяне — всего 3 %. (И это в стране, где крестьяне составляют 87 % населения.) На уровне руководства, соотношение сил еще более склонялось в пользу военных кадров. Политбюро РПЭ в основном состояло из выживших членов ВВАС. Сокращение до минимума представительства интеллигенции объясняется ее ликвидацией «как класса». 50 тысяч студентов, вернувшихся после обучения в университетах Европы и США, и некоторые преподаватели были отправлены в сельскую местность «на встречу с миром крестьянства» в рамках кампании сотрудничества (замека), которая велась в духе мао-популизма. Их возвращение в город дало толчок усилению организаций марксистско-ленининского толка — Революционной партии народа Эфиопии (РПНЭ) и Социалистического всеэфиопского движения (СВЭД). В глазах совершенно индифферентного населения соперничество между двумя движениями объяснялось их этническим составом. Амхара преобладали в РПНЭ, а оромо — в СВЭД. Идеологически близкие, две организации расходились в подходе к эритрейскому вопросу. СВЭД даже забегало вперед по сравнению с централизаторскими мерами ВВАС. Играя на вооруженных стычках между двумя группировками, ловко квалифицируя их как «белый террор», Менгисту провел операцию по их ликвидации в два приема. Для начала осенью 1976 года «красный террор» уничтожил РПНЭ. Во время публичного выступления 17 апреля 1977 года Менгисту призвал народ к борьбе с «врагами революции». Дополнив слово делом, он последовательно разбил три флакона крови (по всей видимости, ненастоящей), которые символизировали «империализм», «феодализм» и «бюрократический капитализм». СВЭД оказало ему широкую поддержку, мобилизовав 293 кебеле — городских ополченцев из организации, созданной ВВАС по модели парижских «секций» времен Французской революции и получавшей при необходимости оружие от армии. После казни 11 ноября подполковника Атнафу Абате, главного покровителя СВЭД в ВВАС, пришел черед и этой организации. Капкан захлопнулся, и за СВЭД взялись печально известные эфиопцам 504 белых «душителя» («эскадроны смерти», действовавшие по приказам служб госбезопасности).
Получить какие-либо точные данные о числе жертв террора сегодня все еще невозможно.
На процессе в Аддис-Абебе, проходившем в мае 1995 года, говорилось о 10 000 политических убийств за период с февраля 1977 по июнь 1978 года только в одной столице. Проводить различия между жертвами (с одной стороны маоисты, с другой — фалаши, местные евреи, жертвы резни 1979 года) может показаться неуместным. Об этом напоминал Карел Бартошек в связи с Чехословакией:
«Прошло время, когда среди жертв побоищ осмеливались выделять тех, кто подыгрывал большевистскому Сатурну, который, как известно, пожирает своих детей».
По примеру сталинских процессов, где одни и те же люди обвинялись в том, что состояли на содержании у Гитлера, Чемберлена, Даладье и микадо[144] одновременно, в состряпанных наспех обвинительных речах прокуроров, подчинявшихся ВВАС, огромное количество предназначенных к ликвидации членов РПНЭ именовались «реакционерами, контрреволюционерами, врагами народа, анархистами и диверсантами РПНЭ». Как в бывшем СССР, здесь снова и снова находили братские могилы, где лежали останки огромного числа «исчезнувших», взятых впоследствии на учет «Международной амнистией». Семьи должны были избавить государство от части расходов, оплачивая приведение в исполнение приговоров (так называемая «плата за пулю»); подобная практика существовала и в Китае. Визитной карточкой полковника Тека Тулу (прозванного «Гиеной»), одного из самых ненавистных руководителей государственной безопасности, стала нейлоновая удавка («бабочка Менгисту»), часто применявшаяся для умерщвлений. Этим способом в августе 1975 года был убит свергнутый император. По официальным сводкам, кончина наступила (как и в случае с внучкой монарха, принцессой Иджегаеху Асфа) из-за неудачного хирургического вмешательства.
Помощь служб госбезопасности Восточной Германии («Штази») и СССР была высоко оценена. От расправы не были избавлены и студенты, находившиеся в Москве. Часто советские власти отдавали их в руки эфиопских спецслужб. В Аддис-Абебе сержант Легессе Асфау был посредником между европейскими «специалистами» и их местными коллегами. Последние в целях назидания выставляли жертвы своих пыток на тротуарах Аддис-Абебы. 17 мая 1977 года генеральный секретарь шведского Фонда спасения детей свидетельствовал:
«Тысячи детей были убиты в Аддис-Абебе, их тела валялись на улице и становились добычей бродячих гиен. (…) Когда выезжаешь из Аддис-Абебы, на обочине дороги можно видеть груду тел убитых детей в возрасте от 11 до 13 лет».
1823 дела, возбужденных после 1991 года, во время президентства Мелеса Зенауи, касаются главным образом видных городских деятелей. Но концентрация внимания на столице искажает социологическую и географическую картину террора, обрушившегося на страну, занимающую 1 222 000 кв. км, с населением около 40 миллионов человек. Провинция Уолло, где РПНЭ пользовалась известным влиянием, также подверглась репрессиям. В мае 1997 года перед Уголовной палатой Верховного суда в Аддис-Абебе предстали полковник Фантае Ихдего и лейтенанты Хайле Джебеяху и Амбачоу Алему, которым предстояло отвечать за свои преступления, в том числе за умерщвление отравляющим газом в феврале 1977 года 24 членов РПНЭ в Дэссе и Комбалче. За пределами провинции Шоа лучше всего известна ситуация в Эритрее, где прекрасно организованная и пользующаяся широкой поддержкой марксистских движений стран «третьего мира» националистическая оппозиция сумела собрать и распространить информацию, дискредитирующую режим Аддис-Абебы в глазах мирового общественного мнения.
Этот режим утвердил с 20 декабря 1974 года целостность государства; отделение территории бывшей итальянской колонии, действительно, лишало Эфиопию выхода к Красному морю. Что касается Юго-Востока, выходящего к Индийскому океану, здесь панэфиопские тенденции столкнулись с притязаниями на Огаден со стороны Сомали, где с 1969 года режим Сиада Барре также принял в качестве официальной идеологии марксизм-ленинизм. К тому же, сближение между Москвой и Могадишо только что достигло высшей точки — был заключен Договор о дружбе (1974 год). СССР должен был сделать выбор между двумя своими подопечными. После того как провалился объединительный план «Эфиопия — Сомали — Южный Йемен», Советский Союз сделал ставку на Аддис-Абебу. Теперь Менгисту, используя огневую мощь и материально-технические средства Советской армии, а также кубинские войска, смог — в ходе операции «Красная звезда», проходившей с июля 1977 по январь 1978 года, — отразить наступление Народного фронта освобождения Эритреи (марксистов-ленинцев) и сомалийской армии.
Эффективность действий Менгисту была такова, что во время 39-й сессии Всемирной федерации профсоюзов (организация, в которую входила французская Всеобщая конфедерация труда (CGT), руководимая тогда Генри Красуцким), состоявшейся в Аддис-Абебе 30 марта 1988 года, он был награжден золотой медалью за «вклад в дело борьбы за мир и за безопасность народов, за их национальную и экономическую независимость». На деле этот «вклад» оборачивался иногда трагедией для тех же самых народов: вскоре после закрытия сессии, в июне 1988 года, 2500 жителей Хаузена погибли под бомбами. Как и в Гернике, баскском городе Испании, бомбежка пришлась на базарный день.
Была ли это колониальная война или антинародные репрессии, периферию империи (Эритрея, Тигре, Оромо, Огаден, Уоллега, Уолло) всегда сотрясали восстания; часто в них были замешаны «народные фронты», члены которых разделяли со своими противниками марксистско-ленинскую идеологию. Против этих «фронтов» использовались разнообразные военные средства, и за эти репрессии иные левацкие и/или прокитайские движения с удовольствием возлагали ответственность то на США, то на СССР, то на Израиль. По аналогии с мероприятиями, направленными против американской интервенции во Вьетнаме, в мае 1980 года в Милане состоялась сессия Постоянного трибунала Международной лиги за права и свободу народов. В 1981 году бельгийский Комитет содействия Эритрее в своих публикациях отражал позицию Народного фронта освобождения Эритреи (НФОЭ). Некоторые данные, подтвержденные докладами «Международной
