корпус калмыцкой кавалерии.
Что касается автономной республики Чечено-Ингушетии, она была лишь частично занята нацистскими войсками всего два с половиной месяца: с начала сентября до середины ноября 1942 года. О сотрудничестве с врагом здесь не могло быть и речи. Но верно и то, что чеченцы, сопротивлявшиеся русской колонизации, пока не капитулировали в 1859 году, оставались народом непокоренным. Советская власть уже направляла туда карательные экспедиции для конфискации оружия у населения в 1925 году, потом в 1930–1932 годах подавляла сопротивление чеченцев и ингушей коллективизации. В марте — апреле 1930 года, затем в апреле — мае 1932 года при борьбе с «бандитизмом» специальные войска ОГПУ использовали артиллерию и авиацию. Тяжелый и спорный вопрос лег в основу конфликта между центральной властью и независимым народом, отказывающимся от опеки Москвы.
В период между ноябрем 1943 и маем 1944 года, в соответствии с решением о быстро проводимых операциях, весьма отличающихся от первых высылок раскулаченных, — операциях, по словам Берии, «повышенной эффективности», были проведены пять больших «чисток-облав». Материально-техническая подготовка была тщательно, в течение нескольких недель, организована под личным наблюдением Берии и его заместителей Ивана Серова и Богдана Кобулова, прибывших на места в своих бронированных вагонах. Нужно было подготовить невиданное число эшелонов: 46 составов по 60 вагонов каждый для высылки 93 139 калмыков за четыре дня с 27 по 30 декабря 1943 года, 194 эшелона по 65 вагонов каждый для высылки в течение шести дней с 23 по 28 февраля 1944 года 521 247 чеченцев и ингушей. Для проведения этих исключительных операций НКВД не щадило средств: для облавы на чеченцев и ингушей было использовано 119 000 человек из специальных войск НКВД, и это в тот момент, когда вовсю шла война!
Операции, расписанные по часам, начались с арестов «потенциально опасных элементов». Их было 1–2 % от всего населения, но население это состояло в основном из женщин, стариков и детей, поскольку большая часть дееспособных мужчин была призвана в армию. Если верить посылаемым в Москву телеграфным сообщениям, операции проходили очень быстро. Так «облава-высылка» крымских татар проходила в период с 18 по 20 мая 1944 года; вечером первого дня ответственные за операцию Кобулов и Серов телеграфировали Берии:
«Сегодня в 20 часов 90 000 человек отправлены на вокзалы. 17 эшелонов уже повезли 48 400 человек к местам нового поселения. 25 эшелонов находятся под загрузкой. При проведении операции не произошло никаких заслуживающих внимания осложнений. Операция продолжается».
На следующий день, 19 мая, Берия информировал Сталина, что в конце этого дня 165 515 человек сосредоточены на вокзалах, 136 412 из них погружены в вагоны, направляющиеся «к обозначенным в инструкциях местам назначения». На третий день, 20 мая, Серов и Кобулов телеграфировали Берии, информируя об окончании операции в 16 часов 30 минут. Всего 63 эшелона, увозящие 173 287 человек, были в пути к станциям назначения. Четыре последних эшелона увезли 6727 оставшихся в тот же вечер.
Знакомство с бюрократическими сводками НКВД убеждает, что все операции по принудительному выселению сотен тысяч человек были лишь чистой формальностью, причем каждая следующая операция была более «успешной», «эффективной» и «экономичной», чем предыдущая. После депортации чеченцев, ингушей и балкарцев некто Мильштейн, один из высших чинов НКВД, составил пространный отчет об «экономии, по сравнению с тратами в предыдущих операциях, вагонов, досок, ведер и лопат». Он, в частности, написал:
«Опыт транспортировки карачаевцев и калмыков дает нам возможность предпринять определенные меры для ограничения количества эшелонов и уменьшения числа осуществляемых поездок Мы поместили в каждой теплушке по 45 человек вместо 40, как в прежнее время, вместе с их личным багажом, сэкономив на этом значительное число вагонов, а также 37 548 погонных метров досок, 11 834 ведра и 3400 «буржуек»».
За бюрократическим отчетом о превосходно, с точки зрения НКВД, выполненной операции скрывается ужасающая правда этого «путешествия». Вот несколько свидетельств, собранных в 70-е годы у выживших татар:
«Поездка до станции Зерабулак в районе Самарканда длилась 24 дня. Оттуда нас отвезли в колхоз «Правда». Там нас заставили чинить старые машины. (…) Мы работали и очень хотели есть. Многих из нас качало от голода. Из нашей деревни вывезли тридцать семей. Выжили лишь один или два человека из пяти семей. Все остальные умерли от голода или болезней».
Другой выживший татарин рассказывал:
«В накрепко закрытых вагонах люди умирали, как мухи, от голода и недостатка воздуха: нам не давали ни пить, ни есть. В деревнях, которые мы проезжали, население было настроено против нас; им сказали, что везут предателей родины, и они бросали камни в двери вагонов. Когда наконец открыли двери посреди казахстанской степи, то дали военный паек, не давая пить, приказали выбросить трупы прямо возле железнодорожного пути и не дали их закопать, после чего мы снова отправились в путь».
Прибыв на место «назначения» в Казахстан, Киргизию, Узбекистан или Сибирь, высланные определялись в колхозы и на предприятия. Проблемы жилья, работы, выживания были самыми насущными, как о том свидетельствуют направлявшиеся в Центр местными органами НКВД отчеты, сохраненные в богатых фондах документации о «спецпоселениях» ГУЛАГа. Так, в сентябре 1944 года в отчете, присланном из Киргизии, упомянуто, что только 5000 из 31 000 недавно депортированных семей получили жилье. Однако жилье — понятие растяжимое. Внимательно читая текст, можно узнать, что в одном из районов Таласской области местные власти устроили на жительство 900 семей в 18 квартирах одного совхоза, из чего следует, что на одну квартиру приходится 50 семей. Это совершенно невообразимое число означает, что семьи высланных с Кавказа, часто насчитывающие большое число детей, спали по очереди то дома, то на улице, и это накануне зимы.
Берия в письме, направленном Микояну, в ноябре 1944 года, т. е. год спустя после высылки калмыков, признавался: «Они были поставлены в чрезвычайно трудные санитарные условия проживания: большинство из них не имело ни жилья, ни одежды, ни обуви». Два года спустя двое ответственных сотрудников НКВД отчитывались:
«30 % калмыков, способных работать, не работают, потому что у них нет обуви. Полная невозможность привыкнуть к суровому климату, к непривычным условиям, незнание языка проявляются постоянно и вызывают дополнительные трудности».
Лишенные корней, голодные, назначенные на работу в колхоз, который не может обеспечить существование даже своим колхозникам, или определенные на предприятиях на работу, для выполнения которой они не имели подготовки, высланные были, конечно, довольно жалкой рабочей силой. бывший президент Калмыцкой АССР Д. П. Пюрвеев писал Сталину:
«Положение высланных в Сибирь калмыков трагичною Они потеряли свой скот. Они приехали в Сибирь лишенные всего. (…) Они мало приспособлены к существованию в качестве производителей. (…) Калмыки, распределенные по колхозам, не получили ничего, поскольку у самих колхозников ничего нет. Что касается тех, кто попал на предприятия, то им не удалось привыкнуть к новому для них положению рабочих, откуда проистекает их нетрудоспособность, не позволяющая им себя прокормить».
Ясно, что калмыки, скотоводы-кочевники, растерялись перед станками, наблюдая, как под бременем штрафов исчезает их скудный заработок!
Вот несколько цифр, которые могут дать представление о смертности среди высланных. В январе 1946 года администрация специальных поселений приняла на учет 70 360 калмыков из 92 000 высланных за два года до этого. 1 июля 1944 года 35 750 татарских семей, в составе 151 424 человек, прибыли в Узбекистан; спустя шесть месяцев насчитывалось на 818 семей больше, но в них было на 16 000 человек меньше! Из 608 749 высланных с Кавказа 146 892 человека умерли к 1 октября 1948 года, т. е. почти каждый четвертый, и только 28 120 человек за это время родились. Из 228 392 высланных из Крыма 44 887 человек умерли по истечении четырех лет, и было зарегистрировано только 6564 рождения. Сверхсмертность становится еще более впечатляющей, когда узнаешь, что дети до шестнадцати лет составляли 40 %—50 % от числа всех высланных. Естественная смерть была лишь незначительной частью всех смертей. Что касается тех молодых, которые выживали, то какого же они могли ожидать для себя будущего? Из 89 000 детей школьного возраста, высланных в Казахстан, в 1948 году, т. е. через четыре года после их высылки, менее 12 000 имели школьное образование. Официальные инструкции предписывали, что обучение детей «спецперемещенных» должно вестись на русском языке.
В годы войны коллективная депортация поразила и другие народы. 29 мая 1944 года, несколько дней спустя после высылки крымских татар, Берия писал Сталину:
«НКВД считает необходимым изгнать из Крыма всех болгар, греков, армян».
Первым он вменяет в вину тот факт, что «во время немецкой оккупации они пекли хлеб и поставляли другие пищевые продукты для немецкой армии и сотрудничали с немецкими властями в поисках красноармейцев и партизан». Вторые после прибытия оккупантов создали промышленные предприятия; немецкие власти помогли грекам заниматься торговлей и перевозкой товаров и т. д. Что касается армян, то их обвинили в том, что в Симферополе они создали организацию коллаборационистов «Дромедар», под руководством армянского генерала Дро, которая «занималась, кроме религиозных и политических вопросов, еще мелкой торговлей и промышленностью». Как считал Берия, эта организация «создавала фонды для военных нужд Германии и способствовала созданию армянского легиона».
Четыре дня спустя Сталин подписал указ Государственного комитета обороны, предписывающий «дополнить депортацию крымских татар выселением 37 000 болгар, греков и армян, как пособников немецких фашистов». При этом, как и для всех прочих операций по депортации, это постановление совершенно произвольно устанавливало квоты для каждого «принимающего района»: 7000 для Гурьевской области в Казахстане, 10 000 для Свердловской области; 10 000 для Молотовской области на Урале; 6000 для Кемеровской области; 4000 для Башкирии. В официальных документах это звучало так:
«Операция была успешно проведена 27–28 июня 1944 года. За эти два дня 41 854 человека были выселены, что составило выполнение плана на 111 %».
После «очистки» Крыма от немцев, татар, болгар, греков и армян НКВД решило «расчистить» места вдоль границ Кавказа. Под прикрытием охраны безопасности «священных» границ эти широкомасштабные операции стали естественным продолжением «антишпионских операций» 1937–1938 годов, но прошли они по более продуманной схеме. 21 июля 1944 года новый указ Государственного комитета обороны, подписанный Сталиным, постановил провести высылку 86 000 турок-месхетинцев, курдов и хемшинов из приграничных районов Грузии. По причине сложности горного рельефа территорий, на которых веками жили народы бывшей Оттоманской империи (среди них было много кочевников, имевших привычку свободно переходить советско-турецкую границу), приготовления новой облавы-депортации были исключительно долгими. Операция продолжалась десять дней, с 15 по 25 ноября 1944 года, ее проводили 14 000 человек из специальных войск НКВД, были мобилизованы 900 грузовиков «Студебеккер»,
