Коммунизм и фашизм: братья или враги. С. Г. Кара-Мурза
Еще со времен «холодной войны» одним из пропагандистских штампов, активно используемых западными идеологами, стала концепция «тоталитаризма». Согласно этой теории, коммунистические и фашистские режимы имеют общую природу и обладают рядом характерных признаков, противопоставляющих их «либеральным демократиям».
В России подобные идеи получили широкое распространение с середины 1980-х годов. Оно и понятно. Слишком уж неприглядно выглядят доморощенные либералы, умудрившиеся в процессе «борьбы с коммунистической диктатурой» разрушить и разорить собственную страну. Для оправдания своей деятельности либеральным идеологам поневоле приходится всячески очернять прежний режим, ставя фашизм и коммунизм на одну доску.
Насколько корректно подобное сопоставление? Если от пропагандистских штампов перейти к научному анализу, выясняется, что между коммунизмом и фашизмом имеются принципиальные отличия. Важнейшее из них состоит в том, что коммунизм полностью отрицает существующий порядок вещей. Он требует радикального разрушения, уничтожения старого государства, «Системы», и строительства на ее руинах совершенно нового общества. В то время как фашизм, за редким исключением, ориентирован на укрепление, «улучшение» уже существующего государства. Особенно наглядно это можно наблюдать на примерах Италии, Испании, Австрии.
Кроме того, у коммунизма и фашизма разные движущие социальные силы. У фашизма это средний класс («взбесившаяся мелкая буржуазия»), а у коммунизма — «социальные низы» (рабочие, безработные и пр.).
В этом отношении у фашизма, как это ни парадоксально на первый взгляд, гораздо больше общего с социал-демократией. Оба движения имеют сходную социальную базу, и
оба направлены на «улучшение» государства. Разница лишь в том, что фашисты делают ставку на национальные акценты в этом «улучшении», а социал-демократы — на социальные.
Что касается коммунизма, то если его и можно с чем-то сравнивать, то, скорее, с анархизмом. Тот тоже выступает за уничтожение существующего государства, однако для анархистов — это финал, а для коммунистов — только начало пути.
Впрочем, не буду навязывать свое мнение. Надеюсь, что вдумчивый читатель сможет самостоятельно составить представление о предмете. Этой цели и служит предлагаемый его вниманию сборник, охватывающий историю коммунистических, социалистических, фашистских партий и движений в разных странах первой половины XX века. В книгу вошли как старые статьи зарубежных авторов, впрочем, до сих пор не утратившие актуальности, так и новые работы современных российских исследователей.
Александр Колпакиди
Немецкий фашизм и русский коммунизм — два тоталитаризма
Одно из важнейших понятий, с помощью которых сегодня обеспечивается манипуляция сознанием в странах европейской культуры — фашизм. И на нынешнее восприятие истории советского государства сильное влияние оказала проведенная за последние двадцать лет широкая идеологическая кампания, утверждающая его принципиальное сходство с фашистским государством, возникшим в Германии в 1933 г. и ликвидированным в результате его поражения во 2-й мировой войне.
Отвлечемся от эмоциональных оценок, о которых бесполезно спорить (типа «Сталин хуже Гитлера» или «жаль, что нас немцы не победили»), хотя за их наигранной страстностью скрыт холодный расчет. Логическими доводами в пользу соединения советской и фашистской государственности под одной шапкой «тоталитаризм» служат сходные черты применяемых ими технологий в легитимации политического порядка, во взаимодействии государства и партии, в репрессивных мерах. Конечно, вполне правомерно сравнивать и внешние признаки и результаты этих двух больших проектов. Можно даже изучать более узкий вопрос — сравнивать те травмы которые нанесли обществу и фашизм, и коммунизм как два радикальных мессианских проекта в крайнем напряжении физических и духовных ресурсов. Но без выявления коренных черт этих явлений никакого достоверного исторического знания получить нельзя, а уж тем более знания для понимания настоящего момента и предвидения будущего.
Когда сравниваешь систематически именно коренные черты советского строя и фашизма, разница буквально потрясает. Мы действительно не знали фашизма, и в каком-нибудь фильме про Штирлица появляются обычный Куравлев или Табаков, только в черной форме. Папа Мюллер — обычный человек, винтик жестокой тоталитарной машины, только воюет против СССР. Особенно поразительна нечувствительность к смыслу фашизма наших реформаторов-демократов. Они действительно будто родились как чистая доска, говорят вещи, чудовищные в своей невинности.
Вот как в 1998 г. рассуждал о фашистах С.Степашин тогда министр внутренних дел РФ: «Появился Шеленберг как идеал профессионала. Мы его знаем по исполнению Табакова в «Семнадцати мгновениях весны». А в жизни это был совершенно удивительный человек, умница, который в 26 лет возглавил крупнейшую службу Германии, причем чисто интеллектуальную службу, со сложными играми, как и Канарис, тут и разработки агентов, и сложнейшие подставы… Сейчас читаю мемуары и размышления Гелена. Он очень интересно трактует мировые события 60—70-х годов, как он их видел из Западной Германии. А мне еще интересна психология человека, как он входил в должность, что несколько напоминает мне мою нынешнюю ситуацию».
А ведь ум и профессионализм Шеленберга, сложнейшие подставы Канариса — мелочь по сравнению с тем мировоззрением, типом мышления и художественным чувством, которые ими двигали, причем в смертельной войне против нас. Об этих «подставах» и «играх» можно говорить на профессиональных семинарах в Высшей школе КГБ, но не обращаясь к массовой аудитории. Такие речи ее усыпляют.
Хорошо бы и нам забыть, как Степашин, об этой страшной и трагической странице истории, но не дают. И раз уж призрак фашизма бродит по Европе, придется с ним познакомиться поближе. В лицо мы его знаем, но теперь он в маске. Так надо знать, что у него в голове и на сердце.
Идеологи никогда не доходят до рационального анализа сходства и различий, ибо анализ даже самых сходных технологий в «сталинизме» и фашизме показывает, что речь идет о совершенно разных явлениях, лежащих на двух разных цивилизационных путях. Их сравнительный анализ очень полезен для понимания и Запада, и советского государства и права вообще и особенно в его «тоталитарный» период.
Понять сущность фашизма мы срочно должны по многим причинам. Кое-какие из этих причин очевидны. Во-первых, новый вид фашизма, уже в пиджаке и галстуке демократа, формируется как простая альтернатива выхода из мирового кризиса — через сплочение расы избранных («золотой миллиард»). Заметьте: ни один наш «демократ» — ни Горбачев, ни Яковлев, ни Явлинский ни разу ни словом не выразили своего отношения к этому проекту. Может быть, они о нем не знают, хотя и пасутся в Римском клубе и Тройственной комиссии?
Вторая причина заключается в том, что сегодня идеологи неолиберализма активно деформируют реальный образ фашизма, вычищая из него суть и заостряя внешние черты так, чтобы этот ярлык можно было прилепить к любому обществу, которое не желает раскрыться Западу. Как только Россия попытается «сосредоточиться», ее станут шантажировать этим ярлыком. В мягкой форме это уже происходило во время президентства В.В.Путина, но мотор этой кампании пока работал на холостом ходу, и ее интенсивность может возрасти многократно.
И на это мы не можем ответить, как Чапаев, — «наплевать и забыть». Война образов нам давно навязана, отменить ее мы не в силах, в ней надо хотя бы обороняться. И не только в районном суде, где Жириновский может отспорить миллион за то, что его обозвали фашистом. Для нас знание важно потому, что противнику труднее будет деморализовать нас ярлыком фашизма. К тому же, когда это знание будет доступно, нашим честным интеллигентам станет стыдно того доверия, с которым они отнеслись к Бурбулису или Каспарову с их пугалом «русского фашизма».
Но важнее всех третья причина: пугало фашизма сковывает наше собственное мышление. Вот, я читаю статью фашиста, и меня прошибает холодный пот: в каком-то месте в ней есть почти текстуальное совпадение с моими мыслями. Первое побуждение — послать все подальше и помалкивать. В крайнем случае, писать по какому-то политкорректному шаблону, а то шаг вправо, шаг влево — и напоролся.
Потом начинаешь разбираться: почему же говорим вроде одно и то же, а исходим из разных аксиом и приходим к разным выводам? И когда докапываешься до сути, то выходит, что смысл всех главных слов совершенно различен. Более того, ловя души, фашисты и не могли не употреблять множества идей и образов, которые привлекали людей, затрагивали их глубоко скрытые чувства. И в оболочке этих образов, как в троянском коне, главные идеи фашизма преодолевали защитную стену культуры и здравого смысла — и даже инстинкта самосохранения.
Но нельзя же, поверив однажды деревянному троянскому коню, возненавидеть живых лошадей. И обратно: из-за того, что ты любишь лошадей, нельзя доверять хорошо сделанному чучелу — а ведь у нас кое-кто уже соблазняется дудочкой фашизма, лишь бы она звучала, как родная свирель.
Поняв суть фашизма, мы, при нашем хаосе мыслей и утрате жестких шор и поводьев предписанной идеологии, сможем избежать многих подводных камней и ловушек, которые нас стерегут на пути к новому пониманию категорий народ, нация, государство, солидарность. Если мы в потемках забредем в болото фашистских идей, мы, конечно, фашистами не станем, т. к. некоторые необходимые признаки мы у себя развить не сможем, даже если бы старались — тут нужна иная культура. Но грязи в таком болоте нахлебаемся. Лучше уж, не боясь слов и ярлыков, разбираться в сути и в болото не лезть.
Думаю, пришло для нас время самим разобраться в проблеме. Нет в ней ничего потустороннего, все поддается разумному изучению, туману напустили нарочно. Помимо обществоведов, которые следуют невидимой дирижерской палочке, много частных и надежных сведений собрано учеными без претензий — историками науки и культуры, психологами, антропологами, в том числе теми, кто сам переболел фашизмом (как, например, Конрад Лоренц). Собрав по крупицам это знание, мы можем обрисовать то ядро идей, установок, вкусов и привычек, которые определяют фашизм и отделяют его от других видов тоталитаризма, национализма и т. д.
Понятие фашизма сегодня. Фашизм — исключительно важное, но очень четко отграниченное явление западной (и только западной) культуры и философии. Приняв главные установки фашизма общество Германии породило жестокое государство, поставившее себя «по ту сторону добра и зла».
К сожалению, само понятие фашизма зарезервировано идеологами как мощное средство воздействия на общественное сознание и выведено из сферы анализа. Вторая мировая война и преступления немецкого нацизма оставили в памяти народов Европы и США такой глубокий след, что слово «фашизм» стало узаконенным и бесспорным обозначением абсолютного зла. Тот, чье детство прошло во время и сразу после войны, помнит, что у нас не было большего оскорбления, чем обозвать кого-нибудь фашистом — это считалось самым бранным словом, обиженный мог ответить на него кулаками, и взрослые признали бы его правоту.
Идеологи всех цветов накачивали понятие фашизма в сознание, чтобы в нужный момент использовать его как мощное оружие. Политического противника, которого удавалось хоть в небольшой степени связать с фашизмом, сразу очерняли в глазах общества настолько, что с ним уже можно было не считаться. Он уже не имел права ни
