том, чтобы выделиться из массы прочих членов общества за счет лучшего выполнения данного вида деятельности, как это имеет место в случае конкуренции, а в том, чтобы помешать индивидам выделяться именно таким образом, низводить выделяющихся до некоего средне-общественного уровня. Как отдельные члены коллективов, так и целые коллективы обладают огромными возможностями для того, чтобы осуществлять привентацию. Причем они обладают также и средствами замаскировать подлинную суть привентации, придавая ей форму заботы о благе общества, взаимопомощи, объективной критики.
Средства привентации разделяются на открытые и скрытые. Открытые — стремление заметить недостатки в деятельности выделяющихся индивидов и скомпрометировать их публично. Скрытые — всякого рода доносы, «сигналы», письма в руководящие инстанции, слухи, клевета, влияние на лиц, от которых зависит судьба выделяющихся, подлоги. В ход идут все средства интриги самого подлого свойства. Провести четкую грань между открытыми и скрытыми средствами невозможно. Они переходят друг в друга, тесно связаны. Важно то, что как только окружающие замечают, что тот или иной человек или коллектив начинают возвышаться над общим уровнем, они не сговариваясь, но очень дружно начинают систематическую и неутомимую работу по препятствованию замеченному выделению. Как показывает опыт Советского Союза, только при условии помощи выделяющемуся со стороны высших органов власти он имеет возможность возвыситься на более или менее длительный срок и более или менее высоко. Но у властей редко хватает сил на такую протекцию в отношении многих выделяющихся. Кроме того, они сами в своей протекции не могут зайти слишком далеко. И потому даже в случаях защиты сверху выделяющиеся все равно низводятся до среднего уровня. А в большинстве случаев им вообще не удается выделиться ощутимым образом.
К тому же и сами граждане общества скоро убеждаются в том, что возвышение над средним уровнем дает им мало преимуществ, а чаще оно вообще порождает дополнительные неприятности. В общем и целом положение рядовых граждан и руководителей зависит не от превосходства над другими в данном виде деятельности, а от других факторов, в том числе — и от способности не выделяться из массы людей. Так что вполне естественно преобладающей в обществе становится тенденция к посредственности во всех формах деятельности, отсутствие стремления повысить качество продуктов труда и интенсивность последнего.
Конечно, доминирование привентации имеет и свои преимущества. Здесь либо вообще не бывает побежденных, либо фактические побежденные от этого не страдают и во всяком случае не погибают. Кроме того, одним из могучих средств привентации является взаимопомощь, взаимовыручка. Не случайно одним из элементов так называемого социалистического соревнования здесь является обмен опытом и взаимопомощь. Отстающие так же нежелательны в этом обществе, как и выделяющиеся. Но с ними дело обстоит проще: достаточно снизить средне-общественный уровень, как отстающие оказываются нормальным явлением. Отсюда — тенденция к снижению и средне-посредственного уровня всего производимого в обществе.
Рассмотренные тенденции прекрасно уживаются с таким явлением, как образцово-показательные индивиды и коллективы. Советский Союз в этом отношении достиг выдающихся успехов. Здесь есть показательные образцы для иностранцев, для своего начальства, для демагогии и пропаганды, для нужд избранной части общества. Здесь есть и такие показательные образцы, цель которых — быть образцами («маяками») для прочих явлений такого рода. Здесь есть и такие образцовые специалисты и учреждения, существование которых обусловлено чрезвычайными потребностями страны, в особенности — военными. Иногда такие случаи являются результатом титанических усилий отдельных энтузиастов. Но все эти исключительные случаи лишь подчеркивают общую заурядность, оказывая на нее настолько ничтожное влияние, что его вообще можно не принимать во внимание. С другой стороны, они способствуют тенденции общества к показухе, к очковтирательству, к фиктивным формам организации и деятельности, к вытеснению реальной деятельности ее имитацией.
Привентация касается не только борьбы лиц и учреждений одной категории, но и разных категорий. Так что в результате ее действия устанавливается и поддерживается некое соответствие уровней различных профессий и отраслей хозяйства и культуры. Различие в уровне различных сфер деятельности людей обусловлено рядом причин, скрывающих и модифицирующих тенденцию ко всеобщей заурядности. Например, высокий уровень спорта, балета и шахмат в Советском Союзе держится благодаря тому, что эти явления стали элементом государственного престижа, орудиями мирного (пока) завоевания мира в пользу коммунизма. И самое любопытное тут состоит в том, что эти средства действуют. Не так давно мне довелось присутствовать в компании довольно образованных людей. Смотрели телевизионную передачу о спорте. Показывали китайских гимнастов. Последние выступали очень хорошо. И часть зрителей восприняла это выступление как показатель хорошей жизни в Китае. На мое замечание, что успехи спорта в Советском Союзе прекрасно сочетались с низким жизненным уровнем и массовыми репрессиями, реагировали как на навязчивую идею.
Интимная жизнь коллектива
Интимная жизнь коллектива не исчерпывается совместной производственной или служебной деятельностью. Она включает в себя также разнообразную совместную общественную деятельность (собрания, вечера, поездки), а также личные взаимоотношения, вырастающие на этой основе (сплетни, гостевание, любовные связи, совместные выпивки, локальные группки, мафии, круговая порука, взаимные услуги). Последние-то и придают внутриколлективным отношениям характер интимности. Они сплачивают коллектив в единую семью не в фигуральном, а почти в буквальном смысле слова. Они сплачивают коллектив в нечто большее, чем семья, а именно — в своего рода единую личность (суперличность) коммунистического общества, в такое «мы», которое имеет право рассматривать себя как «я». Это очень важно для понимания всего происходящего в коммунистическом обществе. Здесь, подчеркиваю, носителем личностного начала является не отдельный человек, а целостное учреждение. Отдельный человек есть лишь частная личность, претензия на личность, протест против обезличивания, воспоминание о личности. Так что в применении к этому обществу полноценным субъектом права и морали является не отдельный человек, но лишь отдельное, целостное и автономное в своей деятельности учреждение. Когда нормы права и морали, сложившиеся в условиях цивилизации Запада, переносят на это общество, получаются те самые курьезы, из-за которых столько десятилетий идет бесперспективная борьба.
Интимная жизнь коллектива — это огромное число действий и связей, которые в большинстве случаев привычны, автоматичны, неявны, незаметны для посторонних, но существенны для посвященных. Это — все то, что делает человека своим в некоторой части коллектива и через эту часть — своим для коллектива в целом. Благодаря этому в интимной жизни человека не остается ничего такого, что неизвестно коллективу (начиная от состояния кишечника и кончая амурными делами). Чтобы человек был признан в коллективе своим, он должен обладать некоторым набором пороков, допускаемых коллективом фактически, хотя порицаемых часто официально. Например, пьянство (в меру, конечно, чтобы не было «пятна» на учреждении и чтобы жена не жаловалась), двуличность, подхалимаж, склочность, бездарность. Человек еще более принимается коллективом, если с ним приключаются неприятности (болезни, раздоры в семье, неудачи с детьми). Коллектив, например, готов с сочувствием зацеловать человека, у которого ограбили квартиру, украли шубу. Коллектив по самой сути есть объединение ущербных, серых, несчастных существ в некое целое, компенсирующее их дефекты.
В коллективе выделяются люди, которые становятся профессионалами по его интимной жизни. Они вникают во все детали жизни сотрудников, распространяют новости, слухи и сплетни, мобилизуют сочувствие или осуждение. Одним словом, коллектив учреждения, в котором работает индивид, есть его основа и органическая жизненная среда, без которой он вообще не мыслит себя в качестве личности. И общество не признает в качестве полноценного гражданина такого человека, который сам или через членов своей семьи не приписан (не прикреплен) к какому-нибудь учреждению, как принято говорить — нигде не работает. И это — объективный факт жизни, а не пропаганда апологетов и не клевета врагов. Это — фундаментальный факт всей социальной структуры общества.
О духовной близости
Часто приходится слышать жалобы на то, что люди на Западе живут в духовной изолированности друг от друга. И этой изолированности противоставляется близость между людьми в коммунистических странах, в Советском Союзе — в особенности. Не хочу ничего говорить об изоляции людей на Западе, — это не моя тема. Но что такое советская близость людей, это мне хорошо известно. Возможно, у нее есть достоинства. Наверняка есть: это есть естественная форма отношений между людьми в условиях господства социальности. Но суть этого «блага» — взаимное насилие, взаимное унижение, взаимный контроль. Это — проявление коммунистического насилия коллектива над индивидом. Причем индивид добровольно насилуется другими, ибо сам участвует в насилии над другими. Фактический принцип этих «теплых» и «дружеских» отношений таков: «Все мы ничтожества». При таких отношениях люди стремятся знать всю подноготную жизни других людей, смакуют всякие житейские мелочи, обычно — грязные, вмешиваются в души и жизнь друг друга, за глаза издеваются друг над другом, распускают сплетни, клевещут. Проявляя внимание друг к другу, люди вольно или невольно стремятся напакостить друг другу, низвести тонус жизни всех до некоего средне-паскудного уровня. Это не есть некое достижение в духовном развитии человечества. Это скорее есть нечто похожее на промискуитет, но в сфере бытовой и духовной жизни вообще. Я не знаю более мерзкого явления в человеческих общениях, чем интимная близость советских людей. Представьте себе, вы попали бы в такие условия, когда каждый ваш шаг наблюдался бы и обсуждался бы окружающими. Вы сели есть, и вам все заглядывают в рот. И говорят вам, что у вас слева внизу одного зуба не хватает. И вообще, зубы у вас скверные, у других присутствующих лучше. Нечто подобное имеет место в человеческих общениях в коммунистических коллективах всякого рода. Здесь отсутствие всякой культуры человеческого общения возводится в принцип и выдается за высшее достижение в этой области. Причем интеллигенция в этом отношении не только не отстает от низших и высших слоев (которые мало чем различаются), но идет дальше и являет образцы. Хамство, взаимное унижение и опошление всего на свете достигает здесь чудовищных форм и размеров. Здесь человек должен быть испачкан окружающими (близкими!) со всех сторон, чтобы быть своим в этой среде. Может быть, это взаимное опошление есть одно из самых страшных явлений коммунизма. Принцип «Интересы коллектива превыше интересов личности» в практическом исполнении выглядит как стремление всех превратить в ничтожества, достойные насмешки и презрения. Никаких личностей, — вот суть его. А официально раздуваемые «личности» суть такое же ничтожество, как и все прочие, — это знает каждый член общества, в особенности — образованный. Коммунизм мыслился лучшими людьми прошлого как такая организация жизни людей, в которой люди вместе трудятся, вместе развлекаются, вместе переносят трудности,, вместе радуются удачам. В которой все распределяется поровну и по справедливости, в которой все живут открыто, на виду друг у друга, живут душа в душу, помогают друг другу, заботятся друг о друге, любят друг друга, — короче говоря, живут единой
