конкретно и ясно увидеть свой новый предмет. Что касается общей структуры преодоления отчуждения, на этот счет Маркс оставил недвусмысленные методологические указания. «Снятие самоотчуждения проходит тот же путь, что и самоотчуждение… Уничтожение отчуждения исходит всегда из той формы отчуждения, которая является господствующей силой» (1844 г.). Дальнейшее было ясно.
Знал бы Маркс, что для сокрытия истины о производительных силах и производственных отношениях от рода человеческого коварный Искуситель сотворит такую изощренную форму отчуждения человеческого духа, как кафедры политэкономии!
Материалистическое понимание предыстории есть взгляд на развитие общества как на естественноисторический процесс. Но особенно естественно эта истина выглядит по отношению к развитию производительных сил. Это во-первых. А во-вторых, производительные силы есть попросту силы природы, становящиеся силами общества. Но для человека этой эпохи «социальная природа» ничуть не лучше естественной, поскольку ее населяют отчужденные силы, которые не только не являются его силами, а, напротив, эксплуатируют его самого. Подлинный лик этой эпохи — не рафинированная «феноменология духа», а грубая феноменология развития вырастающих из природы производительных сил.
Технология — первая из трех таких главных общественно-природных сил. Она обуздывает и объединяет в комплексы силы дочеловеческой природы (свойства материалов, степени свободы обезьяньей конечности, физико-химические процессы и т. д.), «склеивая» их посредством энергетических связей.
Иерархичная структура сил — не новость для природы. Сила живой мышцы базируется на системе химических, а те, в свою очередь, — физических сил и т. п. Технология венчает собой эту пирамиду, одновременно ложась в основание иерархии сил антропологической природы.
Организация объединяет различные технологии в целостные «комбинаты», склеивая их посредством информационно-управленческих связей. Теперь технология из самодовлеющей силы превратилась в производительную силу организации, и в этом качестве эксплуатируется ею.
Экономика сплавляет в единую силу разрозненные организации, пронизывая их всепроникающим эфиром стоимостных связей. Природа этих незримых силовых линий, открытых и исследованных Марксом, оказалась столь неуловимой, что даже человечество XX века, познавшее внутриатомные связи, до сих пор не в ладах с его открытием.
Этой «феноменологии производительных сил» могут быть сопоставлены две глубокие параллели — историческая и логическая.
Исторически «технологии» соответствует род — архаическая организация общества до появления частной собственности. Естественноисторический процесс на этой стадии выглядит как борьба за существование множества этих «одноклеточных» социальных организмов, присваивающих силы природы и превращающих их в свои, — борьба, в которой выживает тот, кто добивается наибольшего успеха в таком присвоении. В этой борьбе — источник развития производительных сил общества.
В качестве «организаций» на историческую сцену вступают основанные на внеэкономическом принуждении «многоклеточные организмы» империй древнего мира. «Одноклеточная» варварская периферия образует для них ту среду, за счет которой они обеспечивают свое питание и рост. По мере такого объединения родов в империи война между родами переходит в ранние формы классовой борьбы[101].
Тонкая паутина экономических связей между древними цивилизациями, постепенно уплотняясь, лишь в конце эпохи капитализма образует единую ткань мировой капиталистической экономики: «система превращается в целостность» (Маркс), перерабатывая в свое экономическое тело все уцелевшие организмы «технологий» и «организаций» и заполняя этим телом, как единым «социоценозом», все отведенное для нее пространство земной поверхности.
Но тем самым положен предел экстенсивному, естественноисторическому типу развития. Экстенсивный рост экономики может продолжаться, покуда она находит вокруг себя в качестве предмета «низшие организмы» производительных сил — технологий и организаций. Но как только общество, развиваясь естественноисторическим путем, превращается в целостную экономику, упирающуюся кругом в самое себя, в собственные границы, — дальнейшее развитие возможно только при условии, если общество станет субъектом по отношению к самому себе, превратит себя в предмет собственной деятельности. Точнее, таким предметом могут теперь быть только образующие социальную ткань производственные отношения. Смена естественноисторического типа развития на коммунистический становится необходимым условием дальнейшего развития.
Логическая параллель «феноменологии» основывается на понимании, что эти три по видимости самостоятельные общественно-природные силы отражают на самом деле три ступени становления одной-единственной производительной силы — труда.
Сначала труд превращается в производительную силу в его качественном аспекте, затем, на втором этапе — в количественном, и, наконец, — в аспекте меры. Иными словами, в производительную силу превращаются три основных свойства, аспекта, присущие труду как конкретно-всеобщему. В технологии используется способность труда производить широкий спектр качественно различных продуктов, используя все разнообразие сил природы. В организации работает новая сила, возникающая из объединения двух и более разнокачественных процессов труда во вполне определенном количественном соотношении. Выигрыш возникает от того, что специализированный труд значительно более производителен. Однако труд, произведенный в количестве большем, чем то, которое определено организационным отношением, здесь еще теряется, пропадает зря.
Мера и есть отношение этого прибавочного труда к необходимому, количество которого определяется организационным отношением, требованиями воспроизводства самой организации. Сущность экономики — прибавочный труд, превращенный в производительную силу.
Эту картинку легко соотнести с канонами политэкономического катехизиса, поняв заодно, что они из себя представляют.
Диалектика превращения природной силы в общественную производительную силу такова, что в нем можно выделить три ступени становления. Вначале эта сила выступает как предмет (то есть то, что берется из природы и используется непосредственно в своем природном качестве), затем — как средство (то есть то, что используется, например, в качестве орудия для обработки предмета труда) и, наконец, как продукт (то есть искусственно воспроизводимая вещь, которой придается определенное, заранее заданное свойство).
Применительно к технологии эта схема дает такие этапы ее становления, как производительной силы:
— предмет труда (одушевленный или неодушевленный),
— орудие труда (одушевленное или неодушевленное),
— средство производства (понимаемое двояко — и как наделенный способностью к орудийной деятельности общественный человек, и как искусственно воспроизводимое орудие).
Качественно различные производственные процессы образуют теперь верхний слой сил «природы», превращение которых в производительные силы происходит в рамках организации.
Этапы становления производительной силы организации следующие:
— разделение труда,
— кооперация труда,
— «общественная комбинация труда» (Маркс).
Наконец, ступени становления экономики — или, что то же самое, этапы превращения прибавочного труда в производительную силу, таковы:
— общественно-полезный (товаропроизводящий) труд,
— наемный труд.
Вначале прибавочный труд обнаруживается в организационной «природе» в качестве Божьего дара и используется как дойная корова, приносящая конкретную потребительную стоимость. Затем он превращается в универсальное средство получить любую потребительную стоимость, то есть в источник общественной потребительной стоимости, заключенной в произведенном продукте как в товаре. Остается только превратить эту чудесную силу прибавочного труда из ненадежного дара природы в стабильно производимый продукт — наемный труд. Производимый — но кем? Перед нами совершенно уникальная производительная сила, которая обладает способностью не только производить любую мыслимую потребительную стоимость, но и воспроизводить саму себя. Наемный труд есть «потребительная стоимость, приносящая потребительную стоимость» (Маркс). Рабочий класс, собственными руками производя все на свете, тем самым воспроизводит сам себя.
Мы видим, что окончательное выделение труда из числа «стихийных сил природы» в качестве общественной производительной силы — дело совсем недавнее. Однако политэкономический катехизис утверждает нечто сугубо противоположное. Соответствующий псалом гласит: «Труд — великий источник всего сущего — был, есть и пребудет вечно. Аминь».
Ну, вечно ли он пребудет, мы, с Марксовой помощью, уже разобрались. Разберемся теперь, был ли он и в каком смысле. Открыв Писание, на монопольную трактовку коего притязает наш катехизис, читаем: «Труд кажется совершенно простой категорией. Представление о нем в этой всеобщности — как о труде вообще — является тоже весьма древним. Тем не менее «труд», экономически рассматриваемый в этой простой форме, есть столь же современная категория, как и те отношения, которые порождают эту простую абстракцию».
Мы цитируем гениальное «Введение» Маркса, дважды (т. 12 и т. 46) опубликованное в Собрании сочинений. Далее в тексте объясняется, грубо говоря, что труд возник только при капитализме. «Труд здесь не только в категории, но и в реальной действительности стал средством для создания богатства вообще и утратил ту сращенность, которая раньше существовала между определенными индивидами и определенными видами труда».
После того как труд возник в жизни, появилась сопутствующая категория «труд вообще» и в теории. С помощью этой категории труд немедленно был усмотрен во всех эпохах, и на этом основании провозглашен существующим от сотворения мира. Конечно, на этом фоне подробные объяснения Марксом того, что труд (не как абстракция, а как реальность) обрел существование только в условиях развитых капиталистических отношений, выглядят очередным чудачеством, несуразицей в стиле Гераклита Темного.
К чему вообще все это было нужно Марксу? Тем более, к чему это нам? Как может помочь нам подобное копание в категориях при решении народнохозяйственных проблем?
Напомним: «Коммунистическая революция… устраняет труд» («Немецкая идеология»); «пролетарии… должны уничтожить труд» (там же). Но — можно ли уничтожить то, что вечно, неизменно, а следовательно — бесструктурно? Напомним: труд есть всеобщая, единственная общественно-природная производительная сила, содержащая в себе все мыслимые производительные силы как этапы собственного становления…
В открытый рот Проницательного читателя залетает муха. Поперхнувшись, он долго кашляет. «Что ж, товарищи… — севшим голосом, наконец, произносит он. — Производительные силы, значит, тоже… того? Ничего себе, светлое будущее. Стало быть, обратно на деревья?»
В опустошенном воображении Проницательного читателя ветер разносит радиоактивный пепел уцелевших представлений. Доигрались в категории…
Парадокс 4
Сущность коммунистической эпохи — не только уничтожение производственных отношений, но и устранение общественных производительных сил.
— Этого я не переживу, — шепчет Проницательный читатель, и рука его тянется к телефону…
Перед нами — типичный результат обывательской трактовки экономических категорий. Стало традиционным считать, что производительные силы есть нечто прекрасное само по себе, и их следует всемерно развивать во все эпохи и при всех обстоятельствах. А между тем коммунистическое комплексно-автоматизированное производство, из которого полностью вытеснен человеческий труд, в строгом политэкономическом смысле не является производительной силой. Это — сила природы, искусственной природы, которая будет создана человеком на протяжении эпохи коммунизма, которая будет полностью удовлетворять его потребности и для пользования плодами которой он уже не будет нуждаться ни в каких посредниках, будь то производительные силы или производственные отношения. На протяжении двух эпох человечество пересоздает природу, превращая ее в подлинно человеческую, то есть такую, на базисе которой может осуществляться деятельность по претворению в жизнь идеалов Гуманизма. Человек только тогда становится в полном смысле слова Человеком, когда перестает быть элементом какой бы то ни было стихийной общественно-природной силы.
Все парадоксы, с которыми мы столкнулись до сих пор — порождение несусветной путаницы и обывательской мешанины понятий, заполняющих политэкономический катехизис. Принципиальное непонимание будущего производственных отношений, труда, производительных сил в коммунистическую эпоху имеет под собой «адекватную методологическую основу» — фундаментальное же непонимание их прошлого, то есть материалистического понимания предыстории.
Воистину, Марксово учение здесь разделяет участь азбуки, попавшей в когти представителей «академии де сиянс» — щедринских сычей: «…Азбуку изъяли, истолкли оную в ступе, а из полученной массы наделали игральных карт».
Мы не сможем достичь конкретного понимания социалистической экономики и ее
