в вещах. А формы, существующие в сотворенной интеллектуальной природе, хотя соответственно свойству интеллектуальной природы они более абсолютны, вне конкретного определения все же не существуют, образуя интеллект, действие которого – понимание через абстрагирующее уподобление, как говорит Аристотель. Кое-что об этом – в книге «Предположений»[132 — См. выше, прим. 37. Мышление есть абстрагирующее уподобление – тезис Аристотеля («О душе» III 8) в формулировке Фомы и Бонавентуры.]. Здесь сказанного о душе мира пусть пока будет достаточно.
Глава 10
О ВСЕЛЕНСКОМ ДУХЕ
Движение, которым связываются форма с материей, некоторые считали как бы духом, посредником между формой и материей. Полагая, что он разлит в звездах, в планетах и в земных вещах, в первом случае ему дали имя Атропос, то есть как бы «без поворота», ибо считалось, что звезды движутся от востока к западу простым движением; во втором – Клото, то есть «поворот», поскольку планеты движутся обратно против звезд с запада на восток; в третьем – Лахесис, то есть «жребий», поскольку случай властвует над земными вещами[133 — Философское толкование мифа о трех парках было известно средневековью через Халкидия (Коммент. на «Тимея» 144).]. Движение планет есть как бы развитие первого движения, а движение временных и земных вещей – развитие движения планет. В земных вещах таятся причины будущего, как нива в семени; стали говорить, что через такое же движение развертывается и распространяется то, что свернуто в мировой душе, как в клубке.
Мудрецы решили, что, как художник, желая сделать статую из камня и храня в себе форму статуи как идею, с помощью приводимых им в движение инструментов создает форму статуи по виду и образу этой идеи, так ум или душа мира, несущие в себе, как они думали, прообразы вещей, развертывают их в материи через движение. Они говорили, что это движение разлито во всем, как и мировая душа, и что в звездах, планетах и земных вещах оно развертывает субстанциальную судьбу – как бы судьба, актуально и действительно исходящая от судьбы в субстанции, потому что через подобное движение, или дух, вещь актуально определяется к такому-то своему бытию.
Этот дух связи, говорили они, исходит от обеих, то есть и от возможности и от души мира. Материя из-за свойственной ей предрасположенности имеет как бы влечение к восприятию формы – так безобразное тянется к прекрасному, а лишение к обладанию, – форма же хочет быть актуальной, но не может существовать абсолютно, не будучи ни своим собственным бытием, ни Богом, и поэтому нисходит [в материю] и конкретизуется в ее возможности. То есть возможность восходит к действительному бытию, а форма нисходит к нему, ограничивая, осуществляя и определяя возможность, и таким образом из восхождения и нисхождения возникает движение, связывающее форму с материей. Это движение – связующий посредник между потенцией и актуальностью, потому что движение возникает как среднее из подвижной возможности и формирующего двигателя.
Дух этот разлит по Вселенной в целом и по ее отдельным частям и конкретен. Его называют природой. Природа есть таким образом как бы свернутое единство всего, что возникает через движение. Как это движение постепенно с соблюдением порядка от вселенского всеобщего конкретизуется до частного, можно рассмотреть на таком примере. Когда я говорю «Бог существует», это высказывание происходит посредством какого-то движения, причем в таком порядке, что сперва я произношу буквы, потом слоги, потом слова и, наконец, все высказывание, хотя слух постепенности этого порядка не различает[134 — См. Диал. о становл. 4, 165; Компендий 5. ]. Так же и во Вселенной движение ступенями нисходит от всеобщего к частному и там конкретизуется во временн`ом или природном порядке. Это движение, или дух, исходит от божественного духа, который через него движет всем. То есть как при говорении некий дух исходит от говорящего и определяется, мы сказали, в речь, так от Бога, который есть дух, происходит всякое движение. Истина гласит: «Не вы говорите, но Дух Отца вашего говорит в вас»[135 — Матф. 10, 19-20. Ср. О предп. II 16, 159 и прим. 57; Об пск. Бога 2, 33 и прим. 14; 2, 35 и прим. 17. ]. И то же в отношении всех других движений и действий.
Этот сотворенный дух есть дух, без которого у вещей нет ни единства, ни существования, весь мир со всем, что в нем, по природе и в целом лишь благодаря этому наполняющему земной круг духу есть все то, что он есть; только через его посредство возможность существует в действительности, а действительность в возможности. Движение любовной связи единит все, делая из всего единую Вселенную. В самом деле, хотя все движется единично, наилучшим возможным образом делаясь самим собой, и ничто не движется в точности, как другое, но каждая вещь по-своему определяет движение каждой другой и тем самым опосредованно или непосредственно участвует в ней (например, элементы и их соединения определяют движение неба, а все члены тела – движение сердца), создавая единую цельность Вселенной. Благодаря этому движению вещи существуют наилучшим образом, каким могут, и движутся к самосохранению в себе или своем виде через природную связь разных полов, которые едины в природе, свернутом единстве движения, и раздельно конкретизованы в индивидах.
Никакое движение не достигает при этом простой максимальности, когда оно совпадает с покоем. Никакое движение не абсолютно: абсолютное движение есть покой и Бог, а в нем свернуто заключено всякое движение. Как всякая возможность пребывает в абсолютной возможности, вечном Боге, и всякая форма и акт – в абсолютной форме, Слове Отца и божественном Сыне, так всякое связующее движение, всякая единящая соразмерность и гармония – в абсолютной связи божественного Духа. У всего единое начало – Бог; в нем – все, благодаря ему все пребывает в троичном единстве, все с большим и меньшим уподоблением ему определилось между простым максимумом и минимумом сообразно своим ступеням, где одна ступень – потенция, актуальность и единящее движение в интеллекте, в котором движение есть понимание, и другая ступень – материя, форма и связь в телесном, где движение есть бытие. Мы коснемся этого в другом месте[136 — См. О предп. II 9-10. ], здесь о троичности Вселенной пусть пока будет достаточно сказанного.
Глава 11
КОРОЛЛАРИИ К ДВИЖЕНИЮ
Наверное, читатель удивится, видя здесь вещи, раньше неизвестные, потому что их истинность впервые доказана только умудренным незнанием.
Как мы теперь знаем из говорившегося, Вселенная троична[137 — О троичности Вселенной см. II 7, 127; 130. ]; в мире нет ничего не составляющего единое целое потенции, актуальности и связующего движения; ни одно из этих трех не может существовать без другого, так что они обязательно есть в вещах, с огромным множеством ступеней и настолько по-разному, что никакие две вещи во Вселенной не могут быть совершенно равны ни по трем вместе, ни по любому из них[138 — По правилу отсутствия точности, см. I 3, 9; 17, 49; II 1, 95.].
Поэтому невозможно, если рассмотреть различие движений сфер, чтобы у мировой машины (machina mundana) эти чувственные земля, воздух, огонь или что бы то ни было еще были фиксированным и неподвижным центром. В движении не достигается простой максимум, каков фиксированный центр; из-за необходимого совпадения минимума с максимумом такой центр мира совпадет с внешней окружностью[139 — О совпадении частей бесконечного круга см. I 23, 70. ]. Значит, у мира нет и внешней окружности. В самом деле, если бы он имел центр, то имел бы и внешнюю окружность, а тем самым имел бы внутри самого себя свои начало и конец, то есть мир имел бы пределом что-то другое и вне мира было бы еще это другое и еще пространство. Подобное далеко от истины. Но если невозможно, чтобы мир был заключен между телесными центром и внешней окружностью, то непостижим этот мир, и центр и окружность которого – Бог; хотя этот мир не бесконечен, однако его нельзя помыслить и конечным, поскольку у него нет пределов, между которыми он был бы замкнут!
Раз Земля не может быть центром, она не может быть совершенно неподвижной, а обязательно движется так, что может двигаться еще бесконечно медленнее. И как Земля не центр мира, так сфера неподвижных звезд не есть его окружность, хотя при сравнении Земли с небом наша Земля и кажется ближе к центру, а небо – ближе к окружности. Соответственно Земля не есть центр ни восьмой, ни другой сферы. Появление над горизонтом шести созвездий тоже не означает, что она в центре восьмой сферы. Ведь если бы она была далеко от центра на оси, проходящей через полюсы, одной частью поднимаясь к одному полюсу, а другой опускаясь к другому, то людям, настолько удаленным от полюсов, насколько простирается горизонт, тоже явно была бы видна только половина сферы.
Центр мира не более внутри Земли, чем вне ее, и, больше того, центра нет ни у нашей Земли, ни у какой-либо сферы. Ведь поскольку центр есть точка, равноудаленная от окружности, а не может быть настолько совершенных круга или сферы, чтобы нельзя было представить более истинного, то ясно, что нет такого центра, чтобы не могло быть еще истиннее и точнее. Точной равноудаленности от разных мест вне Бога не найти, потому что только он один есть бесконечное равенство. Кто центр мира, то есть Бог благословенный, тот и центр Земли, всех сфер и всего в мире; он же одновременно – бесконечная окружность всего.
Кроме того, в небе нет неподвижных и фиксированных полюсов, – хоть и кажется, что небо неподвижных звезд описывает в своем движении ступенчато различные круги, меньшие, чем колурии, экваториальный и промежуточные, – но любая часть мира необходимым образом движется, пускай неравномерно, при сравнении описываемых звездным движением кругов. Какие-то звезды описывают наибольший круг, другие – наименьший, однако не найти звезды, которая не описывала бы никакого. А поскольку у сфер нет фиксированного полюса, то явно нельзя найти и какой-то равноудаленной от полюсов середины. Значит, нет звезды в восьмой сфере, которая описывала бы своим обращением максимальный круг, ведь для этого ей надо было бы одинаково отстоять от полюсов, а они не существуют; и как следствие нет звезды, которая описывала бы минимальный круг.
Полюса сфер совпадают с центром, так что центр есть не иное что, как полюс, – ибо Бог благословенный. И поскольку мы можем воспринять движение только в сравнении с чем-то неподвижным, как-то полюсами или центрами, заранее нуждаясь в них при
