вот во время схватки нужно смотреть то в глаза сопернику, то на его грудь, то на ноги. Нельзя все время стоять в одной позе и применять только один прием. Изменяйтесь непрерывно — это называется «сообразительностью одолеть соперника». А превыше всего нужно хранить самообладание. Кто этого добьется, не будет иметь себе равных в целом мире».
Среди многочисленных учеников Лю Циланя более других прославился его земляк Ли Цуньи — человек, о котором говорили в древности: «презирает богатство, ценит долг». Много лет Ли Цуньи странствовал по Китаю, немало людей, зная, сколь щепетилен он в делах чести, избегали встречаться с ним на дороге. Вдоволь насмотревшись на мир, Ли Цуньи осел в Тяньцзине, окружил себя учениками и часто наставлял их в следующих словах: «Покой — это сущность кулачного искусства, а движение — это способ его применения в деле. Когда мы пребываем в покое и не двигаемся, мы в чувствах своих можем объять весь мир. Когда тело наше расковано, дух сосредоточен в Киноварном поле, внутреннее и внешнее собраны в Единой энергии, а взор наш обращен вовнутрь — вот это и есть существо кулачного искусства. Когда же мы переживаем превращения твердого и мягкого, прямого и кривого, пустого и наполненного, когда мы движемся вверх и вниз, вперед и назад — это и есть применение искусства в деле. Но все эти перемены свершаются не нами, а благодаря тому, что действует наш противник».
В мире прославились два ученика Лю Циланя, два его земляка: Тянь Цзинцзе и Гэн Чэнсинь. Оба они всю жизнь прожили в своей родной деревне и, что называется, «были покойны в бедности, наслаждались правдой, не различали начала и конца». Тянь Цзинцзе говорил своим ученикам: «Основы искусства Синьицюань — это срединность и прямота, согласие и уравновешенность. Не отклоняйтесь в сторону, но дайте естественному току Единой энергии проистекать свободно. Свертываясь, энергия уходит в сокровеннейшую глубину. Раскручиваясь вовне, наполняет собою весь мир. Хотя с виду мы совершаем множество разных движений, внутри в нас тянется одна нить». А Гэн Чэнсинь наставлял учеников в следующих словах: «В молодые годы, когда в крови у нас горит огонь, мы часто без причины враждуем с другими людьми и смотрим на них, как на врагов. Этим мы сами доставляем себе немало хлопот и волнений. Тот, кто постиг секрет кулачного искусства, понимает, что истинное в жизни неосязаемо-пустотно и туманно-смутно, не имеет ни формы, ни образа, не знает ни «своего», ни «чужого». Такой человек не будет судить других по их принадлежности к школе. Он будет радушен с теми, кто стяжал правду, и милостив к тем, кто еще не познал ее. Если он встретится с человеком, идущим с ним одним путем, у него и мысли не возникает ударить его. Смысл кулачного искусства — середина и согласие. Благодаря середине и согласию мы улучшаем свою энергию и претворяем Великий Путь».
МАСТЕР СУН ШИЖУН
Мастер Сун Шижун смолоду любил кулачное искусства и к тому же был большим любителем играть в шашки и смотреть театральные представления. Молодые годы он жил в Шаньси и зарабатывал на жизнь починкой часов. Там он познакомился с учителем Ли Лонэном, попросился к нему в ученики и стал день и ночь с великим усердием заниматься в его школе. По прошествии многих лет он в совершенстве освоил стили всех двенадцати зверей по школе Синьицюань. Говорят, когда он исполнял «форму змеи», он скручивался так, что правой рукой хватался за пятку левой ноги, а сам весь свертывался в клубок, словно змея. Исполняя «форму ласточки», он прыгал по-птичьи на целую сажень. Выполняя фигуру «кошка лезет на дерево», он мог пройтись ногами по отвесной стене. Вот до какой степени умел он вживаться в повадки других существа и претворять принцип, который древние называли «переносом сознания». На его занятия ушу приходили посмотреть множество людей, и он никого не прогонял. Еще он был знаменит тем, что мог одним ударом свалить с ног любого силача.
До конца дней учитель Сун Шижун жил в своем старом доме в Шаньси. Ему уже перевалило за восемьдесят, но он был по-прежнему и бодр и свеж на вид. Умер он, ничем не болея.
НАСТАВЛЕНИЕ МАСТЕРА БАЙ СИЮАНЯ
Учитель Бай Сиюань напутствовал учеников следующими словами: «Искусство Синьицюань — это в действительности наука избавления от недугов, продление жизни и совершенствования себя. Я с молодости занимался врачеванием и сейчас, дожив почти до семидесяти лет, все еще быстр и легок в движениях, как цветущий юноша. Вот вам лучшее доказательство истинности нашего пути «питания энергии, совершенствования тела». Однако постичь правду Пути нелегко. А если легко постичь ее, то взрастить в себе правду Пути — труднее трудного. Поэтому в кулачном искусстве первое дело — это воспринять истинную традицию. А первое условие занятий кулачным искусством — знать правила этих занятий и порядок продвижения в них. Второе условие — искренняя любовь к древним, а третье — постоянство в помыслах. Древние говорили: «Если сознание отсутствует, то даже имея глаза, ничего не увидишь, а имея уши, ничего не услышишь». Еще нужно, чтобы учитель постоянно следил за вами, ибо сказано древними: «Если только человек не великий мудрец, то как может он избежать ошибок?» Если в голове вашей воцарится путаница, то никакие занятия вам не помогут. Помните: болезни головы — не в голове, болезни ног — не в ногах, болезни внутренние — не внутри, болезни наружные — не наружи. Это все болезнь «неправильно избранного пути». Занимающиеся кулачным искусством часто ее не замечают и думают, что у них нет никаких изъянов. Неведомо им, что своими занятиями они только еще глубже загоняют болезнь в себя. Не осознав эту болезнь в себе, они никогда не сделают свою жизнь праведной, даже если будут заниматься кулачным искусством дни и ночи напролет. Болезнь эта подобно тому, как люди сбиваются на упрощенно-пошлое написание иероглифов и уж не могут более совершенствоваться в письме. Среди тех, кто совершенствуется в кулачном искусстве, семь-восемь человек способных усвоить все приемы и не робеть в схватках. А вот способных до конца вникнуть в смысл искусства и передать его потомкам едва ли наберется один-два человека из десяти.
ОСНОВОПОЛОЖНИК ШКОЛЫ БАГУАЧЖАН ДУН ХАЙЧУАНЬ
Если истоки школы Синьицюань теряются в глубине веков, то основатель другой классической «внутренней» школы китайского воинского искусства — школы багуачжан, что означает «Ладонь Восьми Триграмм» хорошо известен. Им был мастер по воинскому искусству по имени Дун Хайчуань.
Родился Дун Хайчуань в 1797 г. в столичной провинции Чжили, издавна славившейся мастерами кулачного искусства. Рассказывают, что он с детских лет выделялся отвагой и силой и прослыл в родной округе одним из тех удальцов, что «ценят долг и справедливость» и до того отдают себя возвышенным помыслам, что презирают все мирские дела. Научившись обращению с разными видами оружия и приемами рукопашного боя, Дун Хайчуань отправился в странствия в поисках достойных соперников и настоящего учителя. Так с древних времен поступали те, кто решился всю свою жизнь посвятить Великому Пути. Юношу манили священные горы, где в густых лесах и труднодоступных ущельях таились скиты премудрых отшельников. Странствия завели его далеко на юг — к издавна славившейся своими красотами горе Цзюхуашанъ, что в провинции Аньхой. Там, на пустынной горной тропе, ему повстречался необыкновенный старик: одет он был, как древние даосы, в одежду из птичьих перьев и несмотря на преклонный возраст, стоял прямо, словно аист, лицом был юн и свеж, как ребенок, а ступал легко-легко, словно не по земле шел, а летел по воздуху. С первого же взгляда Дун Хайчуань понял, что перед ним святой человек, упал перед ним на колени и поклонился как учителю. А старец говорит ему: «Так и быть, возьму тебя в ученики. Сущность моего искусства — это вращение ладоней, а в деле мы его применяем, когда действуем оружием. Если постигнешь его в совершенстве, поможешь себе и принесешь пользу людям».
С того дня Дун Хайчуань поселился в хижине старого даоса и три года усердно изучал его искусство. Секрет же этого искусства заключался в определенном порядке движений рук и ног, соответствующем круговороту восьми триграмм — основных символов главного канона Китая «Книги Перемен».
Переняв от старого даоса науку «вращения ладоней по восьми триграммам», Дун Хайчуань возвратился в родные места, но вскоре повздорил с каким-то местным богатеем и был вынужден бежать в Пекин. Рассказывают, что в столице он встретил знаменитого мастера Синьицюань Го Юньшэна, и тот вызвал Дун Хайчуаня на поединок. Два дня подряд мерялись бойцы силой, и Го Юньшэн, уложив немало людей одним ударом, на сей раз ничего не смог поделать со своим соперником, а на третий день Дун Хайчуань одержал решительную победу. С тех пор Дун Хайчуань и Го Юньшэн стали друзьями, а ученикам школ Синьицюань и багуачжан было даровано право свободно учиться друг у друга.
Предание гласит, что позднее, спасаясь от преследований своих могущественных врагов, Дун Хайчуань стал евнухом в доме императорского родственника Су-вана, большого любителя кулачных боев. Однажды во время большого пира Су-ван с изумлением увидел, как Дун Хайчуань носил — кухню чайники, легко взбегая по стене домика, в котором пировали гости. Тут Су-ван понял, что его новый слуга достиг необыкновенных высот в кулачном искусстве, и приказал Дун Хайчуаню показать свое мастерство присутствующим. Тот не посмел ослушаться и сделал несколько фигур: то вытянется, как летящий дракон, то свернется, как удав, а под конец прошел в воздухе восемь шагов и хлопнул в ладоши так, словно гром грянул. Су-ван был очень доволен и назначил Дун Хайчуаня начальником своей личной охраны. Тогда прежний командир охранников по прозвищу Ша Хуэй-цзы, что значит Мусульманин Ша, затаил на Дун Хайчуаня обиду. Однажды ночью этот Ша Хуэй-цзы с ножом в руке ворвался в комнату Дун Хайчуаня, а его жена встала у окна с пистолетом. Не успели нападавшие опомниться, как Дуан Хайчуань выхватил пистолет из рук женщины и навел его на Ша Хуэй-цзы. Пришлось тому упасть на колени и просить прощения. Дун Хайчуань не стал мстить Ша Хуэй-цзы и даже согласился взять его в обучение.
Дун Хайчуань был человеком неукротимого духа и врагом всяческой несправедливости. Когда один его ученик стал употреблять свое боевое искусство во зло, притеснять и обижать простых людей, учитель вызвал его на поединок и убил. Молва приписывает Дун Хайчуаню участие в народных восстаниях или, по крайней мере, тайное сотрудничество с вожаками восставших.