правовом смысле), ее члены и арендаторы, их

профессии, отсутствующие члены (с какого времени),

арендная плата, налоговые обязательства, число занятых самой семьей и сдаваемых помещений. За преступления и организацию тайных клубов перед полицией

и органами надзора официально отвечал баоцзя. К его

немаловажным задачам относилась ответственность

за осуществление функций императорской религиозной полиции, о чем мы скажем позже.

Этот чиновник (дибао) должен был осуществлять

взаимосвязь между высшей властью и самоуправлением. В частности, пока эта система функционировала,

он должен был находиться некоторое время в конторе магистрата сянь, чтобы информировать его. В последнее время все это стало простой формальностью,

и должность дибао, как правило, давно превратилась

просто в неклассическую и потому менее значимую

государственную должность. Силой, с которой придобавлялись сэфу> налоговый контролер и мировой судья, и юцзяо

у полицейский комиссар. Военная цель была здесь главной.

См. об этом: Иванов А. И. Ван Аньши и его реформы. XI в.

208ходилось действительно считаться государственному

аппарату, являлись старейшины родов, выполнявшие

функцию своеобразной фемы; они стояли за деревенским управлением и представляли опасность в случае

конфликта.

При этом, судя по всему, вовсе не следует представлять жизнь крестьян в китайской деревне в виде гармонической патриархальной идиллии. Довольно часто

индивиду угрожали не только внешние враги. Нередко власти рода и управление деревенского храма не

предпринимали достаточно мер для защиты собственности, особенно — крупной. Типичной была ситуация,

когда, так сказать, «эффективные» крестьяне (дао ши)

просто подвергались произволу со стороны гуангунь

или «кулаков», если использовать русскую крестьянскую терминологию. Но это не было, как в России,

господство «деревенской буржуазии» ростовщиков и

связанных с ними интересантов (каковыми являлись

русские «кулаки»); против этого, как мы видели, быстро нашлись бы божественные и человеческие средства. Напротив, речь идет о господстве организованных подобными гуангунь неимущих,1 т. е. «бедноты»,

если использовать терминологию большевизма, притягательность которого для Китая могла заключаться

именно в этом. Против этой организации каждый отдельный собственник (или отдельная их группа) часто

оказывался абсолютно беззащитен и бессилен.2 В последние столетия крупная собственность в Китае бы-

Гуангунь регулярно проводили гимнастические тренировки и, подобно членам каморры или мафии, поддерживали неофициальные отношения с ямэнем чиновника сянъу который был

бессилен против них. Ими могли стать деревенские служащие —

глава деревни или мировой судья или наоборот — попрошайки;

положение остальных жителей деревни становилось совсем безнадежным, если они были книжно образованными и вдобавок

являлись родственниками какого-нибудь чиновника.

209ла исключением, чему явно способствовал подобный

этический и ограниченный властью рода наивный

«крестьянский большевизм», возникший из-за недостаточных гарантий собственности со стороны сил государственного принуждения. Ниже округа сянъ, который имел размеры с английское county,1 существовали

лишь подобные автохтонные инстанции самоуправления, официально считавшиеся почетными должностями, а в действительности часто функционировавшие

в качестве «кулаков». Однако наряду с официальным

управлением округов, вплоть до уровня провинции,

существовало множество «консультативных» органов

при чиновниках,2 члены которых «делегировались»

на три года и могли быть отозваны в любой момент,

а в действительности зависели от признания или узурпации харизмы. Их структура не представляет для нас

интереса.

С деревенским органом сплоченного слоя местной

знати чиновники должны были заключать своеобразный пакт при каждой попытке, например, повышения

традиционных податей, а также при всех иных изменениях. В противном случае чиновнику было гарантировано такое же упорное сопротивление, как и вообще

любому «начальнику», стоящему вне рода — землевладельцу, арендодателю или работодателю. Род сплоченно стоял за своих обиженных членов,3 и это сплоченное сопротивление, конечно, было несравнимо более

упорным, чем, например, забастовка наших свободно

организованных профсоюзов. Уже одно это перечеркивало всякую «трудовую дисциплину» и свободный

1

Графство (англ.). — Примеч. перев.

2

Именно о них идет речь, когда «Peking Gazette» говорит

о «gentry and notables» («благородных и знатных»), мнение которых нужно запрашивать.

3 См. сообщение в «Peking Gazette» от 14 апреля 1895 года об

освобождении двумя родовыми союзами человека, арестованного налоговым коллектором.

210отбор на рынке труда, характерные для крупных современных предприятий, как и всякое рациональное

управление западного типа. Таким образом, некнижная старость оказалась сильнейшим противовесом

книжно образованному чиновничеству. Абсолютно необразованному старейшине своего рода в рамках установленных традицией родовых дел должен был подчиняться даже чиновник, выдержавший множество

экзаменов.

Патримониальной бюрократии противостояло практически узурпированное и вынужденно отданное на

откуп самоуправление, с одной стороны, в форме рода,

а с другой — в форме этих организаций бедноты. Здесь

рационализм сталкивался с решительной традиционалистской силой, в целом и в долгосрочной перспективе

гораздо более мощной, чем он сам, поскольку она всегда опиралась на теснейшие личные союзы. К тому же

любые нововведения, — неважно какого рода, — могли

вызвать злые чары. Но в первую очередь в них видели интересы фиска и потому оказывали ожесточенное

сопротивление. При этом ни одному крестьянину не

пришло бы в голову, что для них могли существовать

объективные мотивы, — совсем как русским крестьянам в «Воскресении» Толстого. Как и старейшинам

родов, что нас здесь особенно интересует: их решение

о принятии или отказе от религиозных нововведений

чаще всего было определяющим и, разумеется, почти без исключений оказывалось на стороне традиции,

особенно если они чуяли угрозу для почитания предков. Эта огромная власть строго патриархально управляемых родов в действительности являлась носителем

той часто обсуждаемой «демократии» в Китае, которая

была лишь выражением ?) исчезновения феодального

сословного деления, 2) экстенсивности патримониально-бюрократического управления и з) единства и всевластия патриархальных родов и не имела ничего общего с «современной» демократией.

211На реальных или сымитированных лично-родовых отношениях основывались почти все организации

экономического характера, выходившие за рамки индивидуального хозяйства, прежде всего — сообщества

типа цзунцзу. Организованный в эту форму род, наряду с землей предков и зданием для обучения, владел также родовыми домами для хранения запасов и

инструментами для обработки риса, приготовления

консервов, ткачества и иного домашнего производства; иногда для этого нанимался управитель. Кроме

того, род поддерживал своих нуждающихся членов посредством взаимопомощи и бесплатных или дешевых

кредитов. Таким образом, он представлял собой родовое и расширенное семейное сообщество, дополненное

производственным товариществом. С другой стороны, в городах, наряду с ремесленными предприятиями отдельных мастеров, существовали специфически

мелкокапиталистические товарищеские предприятия,

объединенные в общие эргастерии, часто с развитым

разделением ручного труда, со специализацией технического и торгового руководства предприятием и

с распределением прибыли согласно доле капитала

или в зависимости от специфического результата (например, торгового или технического). Подобное было

известно в эллинистической древности и исламском

Средневековье. Видимо, в Китае подобные эргастерии в сезонных промыслах превратились в способ совместного выживания в периоды отсутствия сбыта и,

конечно, облегчали получение кредита и разделение

труда в производстве. С социальной точки зрения все

эти формы возникновения более крупных хозяйственных единиц носили специфически «демократический»

характер. Они защищали индивида от угрозы пролетаризации и капиталистического закабаления, однако

чисто экономически могли принимать форму крупных вложений не работавших в них капиталистов, при

этом управление и значительная доля прибыли оста-

212вались у нанятых продавцов. В системе рассеянной

мануфактуры, с которой у нас началось капиталистическое закабаление, различные формы фактической

зависимости ремесленника от торговца организационно сохранялись вплоть до настоящего времени, когда

она количественно стала очень значимой в ремеслах

с отдаленными рынками сбыта; лишь в отдельных

ремеслах перешли к надомной работе с промежуточными мастерскими и центральной конторой по продаже. Как мы видели, в Китае это было обусловлено

чрезвычайно низкими шансами добиться от зависимых лиц выполнения работ, тем более с должным качеством, в должном объеме и в срок. Существование крупных частнокапиталистических мануфактур

вряд ли подтверждается исторически; применительно

к массовым товарам оно маловероятно, так как отсутствовал постоянный рынок сбыта. Текстильная промышленность с трудом преодолевала конкуренцию со

стороны домашнего ремесла; только для шелка существовал рынок, в том числе внешний. Однако его оккупировали шелковые караваны императорского ойкоса. В металлургической промышленности объемы

производства при низкой продуктивности рудников

были незначительными. Их непродуктивность, в свою

очередь, являлась следствием тех общих причин, о которых мы отчасти уже говорили, а отчасти — еще скажем. Встречаются изображения крупных мастерских

по изготовлению чая с разделением труда, сравнимые

с древнеегипетскими рисунками подобного рода. Государственные мануфактуры обычно производили предметы роскоши (как в исламском Египте); расширение

государственной металлургической промышленности

с целью обеспечения валютных поступлений было

временным. Цеха, о которых уже шла речь, регулировали систему обучения учеников. Но мы ничего не

знаем о союзах подмастерьев. Лишь в отдельных случаях рабочие устраивали забастовку против мастера,

213иных зачатков развития их собственного класса не

видно. Причины были те же, что и в России зо лет назад. Насколько известно, они состояли в цехах на тех

же правах. Точнее говоря, то, что цеха не были монополистически закрыты для молодежи, вполне соответствовало мелко-ремесленному, в основном еще даже не

мелко-капиталистическому характеру производства.

Точно так же не имело успеха постоянно возникавшее

и, видимо, временами реализовывавшееся намерение

в интересах выполнения общественных работ сделать

закрытыми профессии, что могло бы привести к образованию каст. В частности, в хрониках говорится

о предпринятой в конце VI века безуспешной попытке

подобного рода. Существовали магически «нечистые»

племена и профессии. Различают девять видов низших «каст»:1 определенные виды рабов, потомки рабов

или колонов, нищенствующие касты, потомки бывших

повстанцев, потомки переселившихся варваров (находящиеся в гостях племена), музыканты и участвующие в семейных церемониях актеры, далее скоморохи

и шуты — как в западном Средневековье. У нечистых

профессий, как и в Индии, была устойчивая, наследуемая и продаваемая клиентура. Все низшие касты не

имели права вступать в брак и принимать пищу вместе с другими кастами; им был закрыт доступ к рангам. Для тех, кто отказывался от нечистой профессии, императорскими указами допускалась судебная

реабилитация (еще в 1894 Г°ДУ Для некоторых из этих

каст). С окончанием захватнических войн источником

рабства являлось самозакабаление или продажа детей

родителями либо правительством (в качестве наказания). Как и на Западе, вольноотпущенник был обязан выказывать покорность патрону и не мог получать

ранги. Поденщики (гу гун) должны были выказывать

1

Hoang P. P. Melanges sur l’admin // Var. sinolog. 21. Schanghai, 1902. P. 120 f.

214покорность хозяину во время службы у него и не могли делить с ним стол.1

До настоящего времени сохранилась лишь незначительная часть былого сословного деления, напоминающего касты. Его практическим следствием было

освобождение привилегированных сословий («великих

семей», входивших в число «юо семей империи», наряду с книжниками) от принудительных работ и наказания палками — для них оно заменялось денежными

штрафами и заключением. Было возможно разжалование в «плебеи». Древнее наследственно-харизматическое сословное деление довольно рано было вытеснено

делением на имущественные классы, которое постоянно осуществлялось в фискальных целях.

Наряду с родами, гильдиями и цехами, в Китае

Нового времени (о древности неспециалисту судить

невозможно)2 во всех сферах, в том числе экономической и кредитной,3 получили развитие ассоциации

в форме клубов, хуэй. Подробности нас здесь не интересуют, но в любом случае сейчас целью честолюбивых устремлений и способом социальной легитимации стала принадлежность к одному из престижных

клубов — как в случае китайской нивелировки, так и

1

К ним не относились колоны и сельские рабочие, некогда

являвшиеся илотами господствующего слоя.

2

Некоторые хорошие новейшие диссертации на эту тему

оказались для меня недоступны.

3

Например, в формах, напоминающих греческие ??????

(трапезы в складчину), когда денежный капитал аккумулировался кредитным товариществом (шэ), а затем право его использования выставлялось на аукцион или разыгрывалось

с помощью жребия (Smith А. Н. Village Life in China. Edinburgh,

1859). Или же когда взявший у друзей ссуду должник становился председателем клуба, которого клубная честь ограничивала в выплатах долга товарищам (своим кредиторам) по частям.

Примеры подобных клубов приводятся в: Doolittle J. Social