великий хронист
Сыма Цянь не упоминает его.
230Из хроник ясно следует, что все это происходило
одновременно с замирением империи или, скорее, стало его следствием. Война повсюду была делом молодых — принцип «sexagenarios de ponte»1 был военным
лозунгом, направленным против «сената». Но книжники были «стариками» или представляли их. В качестве парадигматического в хрониках предстает публичное покаяние правителя Му-гуна из государства
Цинь: он послушал «молодых» (воинов), а не «старых»,
которые хотя и немощны, зато обладают опытом.2 Это
действительно было определяющим моментом при повороте к пацифизму и — тем самым — к традиционализму: место харизмы занимает традиция.
В древнейших частях классических сочинений, редактором которых считается умерший в 478 году до
н. э. Кун-цзы, т. е. Конфуций, еще можно распознать
харизматических царей-воинов. В песнях о героях из
книги гимнов «Ши цзин» воспеваются сражающиеся
на колесницах цари — как в эллинских и индийских
эпосах. Однако они уже не являются провозвестниками индивидуального и вообще человеческого героизма, подобно гомеровским и германским эпосам.
Ко времени возникновения существующей редакции
«Ши цзин» царское войско не имело ничего общего
с дружинной или гомеровской приключенческой романтикой, а носило характер бюрократизированной
армии с дисциплиной и прежде всего с «офицерами».
С точки зрения духа важно то, что в «Ши цзин» цари
побеждают не из-за большего героизма, а из-за своей
моральной правоты перед духом небес и превосходства
харизматических добродетелей, тогда как враги — это
безбожные преступники, которые согрешили против
блага своих подданных и древних обычаев и тем самым разрушили свою харизму. И победа дает гораздо
1
«Шестидесятилетних — с моста!» (лат.). — Примеч. перев.
2 Tschepe Р. А. (S. J.). Hist, du R. de Tsin // Var. Sinol. 27. P. 53.
231больше поводов для морализаторских рассуждений,
нежели для радости героев. В отличие от священных
текстов почти всех иных этик, здесь сразу бросается
в глаза отсутствие каких-либо «неприличных» выражений и непристойных образов. Очевидно, что имела
место абсолютно систематическая чистка, которую,
видимо, можно считать специфической заслугой Конфуция. Прагматическое исправление официальной
историографией и книжниками древних преданий
в хрониках явно выходило за рамки священнической
парадигматики, реализованной в «Ветхом Завете», например — в «Книге судей». Хроника, авторство которой прямо приписывается самому Конфуцию, содержит самые сухие и детальные перечисления военных
походов и наказаний мятежников, сравнимые в этом
отношении с ассирийскими клинописными протоколами. Если Конфуций действительно говорил, что
по этому труду будет легко понять его сущность, тогда следует согласиться с китайскими и европейскими
учеными, которые понимают это так: лучше всего его
характеризует именно это систематическое прагматическое исправление в угоду «пристойности», воплощением которой оно должно было стать (для современников, поскольку для нас его прагматический
смысл чаще всего непонятен).1 Правители и министры классической литературы действуют и говорят
как парадигматические правители, этическое поведение которых вознаграждается небом. Чиновничество
и его заслуженное продвижение по службе является
в ней предметом восхваления. Еще наследуются в качестве ленов княжества и отчасти должности на местах, но классики — по крайней мере в отношении по-
1
В нем замалчиваются отдельные факты (например, нападение государства У на государство Лу, в котором жил сам Конфуций). С учетом неполноты всерьез ставится вопрос о том, не
следует ли считать произведением Конфуция скорее огромный
морализаторский комментарий к этим хроникам.
232следних — уже выражают скепсис, считая эту систему
временной, причем теоретически это касалось также
наследственного характера самой императорской власти. Легендарные идеальные императоры (Яо, Шунь)
назначили своими преемниками не собственных сыновей, а министров (Шунь, Юй), ориентируясь исключительно на подтвержденную личную харизму высших
придворных чиновников; лишь третий (Юй) назначил
не первого министра (И), а своего сына (Ци).
Бесполезно искать в большинстве классических сочинений действительно героический настрой — в отличие от подлинных древних документов и памятников. Дошедшее до нас убеждение Конфуция заключалось в том, что осторожность есть лучшая часть
храбрости, а неуместный риск не подобает мудрецу.
Глубокое замирение страны, особенно со времени монгольского владычества, значительно усилило это настроение. Империя отныне стала царством мира. Согласно Мэн-цзы, внутри ее границ вообще не могло
быть «справедливых» войн, поскольку она считалась
единым целым. В сравнении с ее размерами, армия
стала просто крошечной. После выделения обучения
книжников из рыцарского образования, императорами — наряду с литературными государственными
экзаменами — также были сохранены спортивные и
литературные состязания за дипломы военных.1 Их
получение уже давно не было связано с действительной военной карьерой,2 но это никак не влияло на
1
Императрица-регентша еще в 1900 году очень немилостиво ответила на предложение одного из цензоров отменить их.
См. в «Peking Gazette» рескрипты о «правильной армии» (от
10 января 1899 года), об «инспекции» во время японской войны (от 21 декабря 1894 года), о значении гвардии (от ? и ю ноября 1898 года или более раннего времени, например, от 23 мая
1878 года).
2 Об этом см.: Zi E. (S. J.). Pratique des Examens Militaires en
Chine // Varietes Sinologiques 9. Состязались в стрельбе из лука
и определенных гимнастических умениях. Ранее требовалось
233такое же презрительное отношение к военному сословию, как в Англии в течение двух веков; книжно образованный человек не был ровней офицерам.1
В эпоху единой монархии сословие мандаринов,
из которого рекрутировались все классы китайских
гражданских чиновников, превратилось в слой дипломированных кандидатов на должности, должностная
квалификация и ранг которых определялись числом
выдержанных экзаменов. Экзамены разделялись на
три основные ступени,2 но из-за наличия промежуточных, повторных и предварительных экзаменов, а также многочисленных особых предпосылок их число
увеличивались в разы: только для получения первого
ранга существовало ю видов экзаменов. «Сколько экзаменов ты выдержал?» — спрашивали чужака, ранг
которого был неизвестен. Таким образом, несмотря на
подготовить диссертацию, а с 1807 года — записать отрывок
в т о знаков из трактата по военной теории «У цзин», якобы дошедшего со времен династии Чжоу. Очень многие офицеры не
получали никакого ранга, а маньчжуры вообще были освобождены от этого.
1
В императорском рескрипте («Peking Gazette» от 17 сентября 1894 года) упоминается жалоба на одного даотай (префекта), переведенного за военные заслуги на гражданскую службу:
хотя в упомянутом случае его поведение было признано безукоризненным, тем не менее своим поведением он демонстрировал
«грубые солдатские манеры», «и мы должны спросить себя, обладает ли он культурными манерами, необходимыми человеку
его ранга и положения». Поэтому было рекомендовано перевести его обратно на военную службу.
Исключить из «военного» образования древнейшую стрельбу из лука и другие древнейшие виды спорта было почти невозможно из-за их связи с ритуалому восходившим еще к «мужским домам». На это ссылалась и императрица, когда отвергла
планы реформ.
2
Французские авторы часто передают шэн юань, сюцай как
«бакалавр», цзюйжэнъ — как «лиценциат», а цзиныии как «доктор». Лишь лучшие из получивших низший ранг имели право
на стипендию. Бакалавры со стипендией назывались линъшэн
(получатели кормлений со складов), отобранные директором и
посланные в Пекин — багун, допущенные в образовательное учреждение — югун, а купившие ранг бакалавра — цзюанъшэн.
234культ предков, социальный ранг определялся не тем,
скольких предков имел человек, скорее, наоборот: от
его должностного ранга зависело, имел ли он право
на храм предков (или лишь на доску предков, как у неграмотных) и скольких предков мог в нем упомянуть.1
Даже ранг городского бога в пантеоне зависел от ранга
мандарина этого города.
Во времена Конфуция (VI—V века до н. э.) еще не
было возможности возвыситься благодаря чиновническим должностям и тем более системы экзаменов.
В феодальных государствах властью, как правило, обладали «великие семьи». Лишь при династии Хань,
основатель которой сам был выскочкой, утвердился
принцип назначения на должности в зависимости от
деловых качеств. И лишь при династии Тан (690 год
н. э.) был установлен порядок прохождения экзаменов
для высших рангов. Можно считать вполне вероятным, что — за отдельными исключениями — первоначально книжное образование фактически и юридически оставалось такой же монополией «великих семей»,
как и ведическое образование в Индии. Пережитки
этого сохранились до сих пор. Род императора освобождался не от всех экзаменов, а от экзамена на первый ранг. Поручители кандидатов до последнего
времени должны были также подтверждать их происхождение из «хороших семей» (что в Новое время означало просто исключение потомков варваров, палачей, музыкантов, домашних слуг, носильщиков и т. д.).
Наряду с этим существовал институт «кандидатов
в мандарины»: при определении максимального числа экзаменуемых от провинций потомки мандаринов
получали привилегированный статус. В экзаменаци-
1
Именно харизматические качества потомка подтверждали
харизматические качества его рода, т. е. предков. Шихуан-ди отменил этот обычай, поскольку сын не должен был судить отца,
но почти каждый основатель новой династии присваивал ранги
своим предкам.
235онных списках использовалась официальная формула
«из семьи мандаринов и из народа». Сыновья заслуженных чиновников в качестве почетного титула носили низший ранг; все это были пережитки древних
порядков.
Система экзаменов, действительно введенная с конца VII века, стала для патримониального правителя
средством не допустить образования сплоченного сословия с монопольным правом на должностные кормления вроде ленников и министериалов. Ее первые
следы обнаруживаются примерно во времена Конфуция (и Хуань-гуна) в государстве Цинь, поглотившем
впоследствии все остальные: тогда отбор осуществлялся в основном по военным способностям. При этом уже
в «Ли цзи» и «Чжоу ли»1 совершенно рационалистически выдвигались требования к начальникам округов
периодически проверять мораль низших чиновников,
кандидатуры которых впоследствии предлагались императору. В едином государстве Хань принципы отбора стали определяться пацифизмом. Власть сословия
книжников сильно укрепилась после того, как им удалось победить популярного «узурпатора» Ван Мана,
возвести и утвердить на троне законного претендента
Гуанъу-ди. В разгоревшейся впоследствии острой борьбе за кормления, о которой мы скажем позже, оно сословно консолидировалось.
Императоры династии Тан, до сих прославляемые
в качестве творцов величия и культуры Китая, впервые регламентировали положение книжников и создали образовательные коллегиумы для них (VII век).
Они же основали так называемую академию Ханьлинь,
первоначально занимавшуюся редактированием хроник с целью выявления прецедентных случаев, которые позволяли ли бы контролировать поведение им-
1 Заметим, что это довольно верный симптом его более позднего происхождения.
236ператора. Окончательные статуты были приняты уже
после монгольских завоеваний — национальной династией Мин в XIV веке.1 В каждой деревне должны были открыться школы на каждые 25 семей. Но поскольку они не получали субвенций, это осталось на бумаге;
вернее, мы уже видели, какие силы взяли школу под
свой контроль. Лучших учеников чиновники отправляли в коллегиумы, по большей части уже пришедшие
в упадок, а отчасти — вновь основанные. В 1382 году
для этих «студентов» были выделены кормления в виде рисовых рент, а в 1393 ГОДУ — определено их число.
С 1370 года лишь сдавшие экзамены могли становиться кандидатами на должности. Немедленно началась
борьба между регионами, особенно между севером и
югом. Юг уже тогда поставлял более образованных
кандидатов, поскольку они жили в более обширном
мире; однако север был военным оплотом империи.
Поэтому император вмешался и наказал (!) экзаменаторов, которые определили в качестве «primus»2 южанина. Возникли отдельные списки для севера и юга.
Затем вспыхнула борьба за патронаж над должностями. Уже в 1387 году были утверждены особые экзамены для сыновей офицеров. Однако офицеры и чиновники шли еще дальше и требовали для себя права
назначать преемников (т. е. выступали за рефеодализацию). В 1393 году эта уступка им была сделана, но
лишь в такой форме: назначенцы имели преимущество при приеме в коллегиумы; также для них должны были резервироваться кормления: в 1465 году —
для трех сыновей, в 1482 году — для одного. В
