составу. Этой суммы было бы достаточно для обеспечения длительного лечения миллионов незастрахованных людей. Частные компании медицинского страхования расходуют 12% полученной оплаты страховок на административные и накладные расходы по сравнению с 3,2%, затрачиваемыми по программам Medicaid и Medicare, и с 0,9% — затрачиваемыми канадской государственной системой медицинского страхования, которая избавилась от частных компаний медицинского страхования свыше 20 лет назад. Страховые компании и организации медицинского обеспечения избавляются от тех заявителей, которым требуется дорогое лечение[254]. Многие организации медицинского обеспечения заявляют о своем статусе бесприбыльных организаций, поскольку они осуществляют свою деятельность якобы на «общественном поприще», и тем не менее они полностью являются высокоприбыльными корпорациями. В качестве «бесприбыльных» организаций они избегают платить подоходные налоги и налоги на имущество[255].
Цены на лекарственные препараты часто очень завышены. Фармацевтические компании заявляют, что высокие цены нужны им для того, чтобы поддерживать новаторские исследовательские работы. Но они расходуют в три раза больше денег на меры по стимулированию продаж и рекламу, чем на исследования, и при этом получают астрономические прибыли. Более того, исследования в фармацевтической отрасли ежегодно финансируются правительством на сумму в $15 миллиардов[256]. Правительство также финансирует разработку лекарств для сирот, которыми лечат редкие заболевания. Эти лекарства получили такое наименование, поскольку, принимая во внимание узость рынка для них, фармацевтические компании не хотят их разрабатывать за свой счет. Поэтому Конгресс принял закон о лекарствах для сирот (1983), предоставив фармацевтическим фирмам, разработавшим это лекарство для относительно редких заболеваний (им страдают менее 200 000 человек), семилетний срок защиты от любых рыночных потерь, а также щедрые налоговые льготы[257]. Еще раз частный сектор послужит общественному делу, но только при условии щедрой компенсации со стороны государства.
Покупатели опасаются, и рабочие тоже
Администрация по контролю за продуктами питания и лекарствами (FDA) проводит проверку только 1% медикаментов и продовольственных товаров, поступающих в торговую сеть. Зубная паста, шампуни, солнцезащитные составы, лосьоны для ухода за телом, присыпки для тела, косметические составы и краска для волос нередко содержат канцерогенные побочные продукты, однако FDA не принимает в этой связи особых мер[258]. Из медикаментов, получивших его одобрение, половина вызывает серьезные побочные реакции. По некоторым оценкам, побочные негативные реакции на медикаменты, оставляя в стороне ошибку врача, могут оказаться причиной смерти более 100 000 человек в год. Некоторые фармацевтические компании скрывают информацию и не сообщают о потенциальной опасности их продукции[259].
Когда корпорация Monsanto (недавно купленная корпорацией DuPont) выпустила в продажу гормон роста крупного рогатого скота (BGH), предназначенный для резкого увеличения удоев молока у коров, FDA одобрила «чудодейственное лекарство» биотехнологов, хотя организации потребителей и защитников окружающей среды задавали вопросы в отношении возможного влияния этого препарата на детей и взрослых. Коровы, которым вводится гормон роста, заболевают и испытывают недостаток питательных веществ, что приводит к необходимости увеличения вводимой им и без того высокой дозы антибиотиков. Повышенное производство молока обходится налогоплательщикам увеличением федеральных закупок молока, что приносит выгоду только нескольким крупным производителям молока[260].
Большие специализированные хозяйства по всей стране безжалостно заключают животных дойного стада в клетки и тесные загородки на всю их жизнь, где им среди прочего скармливают измельченные части тел животных и осадок сточных вод. Этим несчастным созданиям регулярно вводят антибиотики с целью предотвращения заболеваний и повышения эффективности использования кормов путем увеличения их веса за счет удержания воды в их организме. Но широкое применение антибиотиков способствуют появлению опасных, устойчивых к антибиотикам штаммов бактерий, которыми люди заражаются при употреблении мяса, молока и яиц и от которых нет лечения. Сотни людей страдают от продолжительных болезней. Каждый год в США регистрируется более девятисот смертей от кишечной палочки и других заболеваний пищевого происхождения[261].
Невозможно говорить о здоровье американцев, не упомянув об охране здоровья на производстве. Каждый год от травм, полученных на рабочем месте, умирает свыше 10 000 человек, и еще 50 000 — от профессиональных заболеваний. Кроме того, от 50 000 до 60 000 человек становятся постоянными инвалидами, а миллионы других страдают от профессиональных болезней[262]. Работа на промышленных предприятиях всегда связана с определенным риском травматизма, однако нынешние масштабы травматизма вызваны низким уровнем техники безопасности на производстве и слабым исполнением правил техники безопасности.
Рабочие, организованные в профсоюзы, давно борются за повышение безопасности труда. В 1970 году Конгресс наконец-то создал Управление по охране труда и технике безопасности (OSHA). При наличии 2300 инспекторов на 6,7 миллиона рабочих мест ресурсов этого управления совершенно недостаточно. Работодатели добровольно представляют в управление отчеты о травмах и смертельных случаях, что делает нынешнюю статистику в этой области ненадежной[263]. В случаях привлечения к ответственности за нарушения корпорации нередко считают, что дешевле платить относительно небольшие штрафы, которые зачастую после дополнительных переговоров существенно снижаются, чем нести затраты по улучшению условий труда.
Законы о компенсациях работникам обычно возлагают бремя доказательств (в суде) на получившего телесные повреждения работника, не наказывают руководство предприятия за укрывательство и уничтожение улик и вещественных доказательств и предусматривают срок давности, что делает затруднительным сбор и анализ информации по профессиональным заболеваниям, которым свойствен длительный скрытый период. Только около 10% тех миллионов рабочих, кто получил травмы, добиваются хоть каких-то компенсационных выплат. И после этого они лишаются права преследовать безответственного работодателя в судебном порядке. Таким образом, правительственная программа компенсаций за травматизм в определенной степени ограждает предприятия от ответственности.
Порождение кризисов — школы и жилье
Экономическое неравенство находит свое продолжение в области образования. В американских штатах финансирование школ осуществляется в значительной степени за счет налогов на имущество, поэтому богатые округа расходуют в расчете на одного школьника в десять раз больше, чем бедные. Более бедные школы испытывают недостаток финансирования, их учебные площади и помещения перегружены[264]. Многие законодатели и комментаторы так говорят по этому поводу: «Мы не можем решить проблемы школ простым ассигнованием денег». Странно слышать такие заявления от людей, которые не перестают ассигновать колоссальные суммы Пентагону на увеличение поражающей способности вооруженных сил США. Одно из исследований Rand Corporation показало, что чем меньше число учеников в классе, тем проще формировать группы в дошкольных воспитательных учреждениях и тем выше уровень использования учителем учебных материалов, а вложение дополнительных финансовых средств в оборудование для воспитательного процесса действительно улучшает нравственный облик и поведение детей из семей с низкими доходами[265]. Однако суть проблемы, по-видимому, заключается не только в деньгах или их отсутствии. Некоторые критики предлагают приватизировать сектор государственного образования посредством выдачи родителям учеников образовательного сертификата с указанной на нем денежной суммой, который они могут использовать для оплаты образования своего ребенка в любой из частных школ по их выбору, включая церковноприходские школы. Предлагается отменить аттестацию учителей и школ, а также контроль за их работой и качеством учебного процесса. Любой в таком случае сможет учредить школу для того, чтобы сшибить деньги, просто получив образовательный сертификат. Считается, однако, что такое предложение представляет собой шаг вперед.
Драматические диспропорции существуют также в финансировании высшего образования. То положение, которое существует сегодня, защищает права богатых. Федеральную помощь оказывают в первую очередь действующим богатым элитным университетам, а не местным колледжам и вечерним школам, что затрудняет получение качественного образования людям с низкими доходами. Кроме того, федеральная помощь предназначена высшим медицинским учебным заведениям, а также программам послевузовского образования и подготовки аспирантов. В период 1980 — 1990-х годов плата за обучение выросла невероятным образом как в государственных, так и в частных учебных заведениях, а федеральные гранты для учащихся колледжей с низкими доходами составляли лишь половину от того уровня, который был в течение 1970-х годов[266].
Такая же картина с жильем. Основной объем федеральной помощи на жилье приходится не на бедные семьи, на богатые. Собственники жилья со средними и высокими доходами получают скидки по налогу на недвижимость, вычеты с доходов, уплаченных за ипотечное кредитование и отсрочки уплаты налогов на увеличение рыночной стоимости при продаже недвижимости. Все это обходится государству в $100 миллиардов ежегодно не полученных налогов. Это в несколько раз больше тех сумм, которые выделяются Министерству жилищного строительства и городского развития на жилье для лиц с низкими доходами[267].
Люди с высокими доходами, владеющие домами с видом на морской пляж, получают субсидированную государством страховку, при которой на государство ложится ответственность на многие миллиарды долларов. Одним из таких бенефициариев был бывший президент Джордж Буш, который неустанно проповедовал рыночный принцип опоры на собственные силы, в то же время он пользовался федеральной субсидией на свою страховку недвижимости от стихийного бедствия на сумму покрытия $300 000-$400 000.[268]
Возведенные с федеральной помощью частные жилые комплексы сдаются на период в один-два года в аренду людям с низкими доходами, чтобы получить право на федеральное финансирование, а затем продаются покупателям, которые, не имея отношения к первоначальному контракту, выселяют съемщиков и превращают комплексы в дорогостоящее жилье для аренды или в кондоминиумы. Каждый год сотни тысяч домов для людей с низкими доходами подвергаются реконструкции и затем продаются частным инвесторам. В районах, где действие законов о регулировании квартирной или арендной платы ослаблено, владельцы жилья могут повышать арендную плату по своему желанию и выселять жильцов без каких-либо оснований.
Правительство приняло две жилищные программы для жильцов с низкими доходами. Первая — программа государственного жилья для 1,3 миллиона семей, половина из которых имеет право на какую-либо форму государственной помощи[269]. Построенные на государственные средства жилые дома, в которых проживают наркоманы и члены преступных группировок, привлекают много внимания со стороны средств массовой информации. Но многие другие жилые комплексы, где положение в целом нормальное, в том числе и те, где живут пожилые люди, редко фигурируют в сообщениях прессы.
Вторая государственная программа жилья — программа государственных жилищных ваучеров, которая, согласно разделу 8,[270] предусматривает выделение государственных субсидий на аренду или приобретение жилья для 1,5 миллиона семей с низкими доходами. Семья платит домовладельцу 30% дохода, а правительство доплачивает ему остальное. И снова государственный сектор финансирует частный сектор. Около полумиллиона семей с низкими доходами, получивших ваучеры, возвращают их обратно неиспользованными из-за отсутствия подходящего доступного жилья. В США только около четверти бедных семей получают какую-либо разновидность жилищных субсидий — самый низкий уровень среди всех промышленно развитых стран[271].
Сокращение государственных ассигнований на жилье в период 1980-х годов стало главной причиной роста бездомности. Семьи стали самой быстро растущей группой бездомных[272]. По мере снижения предложения доступного жилья, рост арендной платы во многих районах страны быстро обгоняет рост доходов. Миллионы американцев, не считающиеся бездомными, или ограничивают до крайности свои потребности в размере жилья, или платят за него больше, чем могут себе позволить.
Во многих городах бездомных объявляют вне закона постановлениями местных органов
