продолжали действовать. В конце 1943 года они первыми попытались разжечь партизанскую войну против Республики Сало[529 — Республика Сало (Итальянская Социальная Республика) — фашистское государство под руководством Муссолини, созданное на оккупированной Германией территории Северной Италии после того, как Юг и Центр страны перешли под англо-американский контроль. Просуществовало с сентября 1943 по апрель 1945 г. (прим. пер.).] и немецкой оккупации. Восемнадцать месяцев неравной борьбы стали почвой для возрождения коммунистической организации, в то время как на Юге рассчитанно умеренные, объединительные действия Тольятти, окрыленного успехом «Салернского поворота»[530 — «Салернский поворот» — изменение в 1944 г. курса Итальянской коммунистической партии: отказ от вооруженной борьбы за построение социализма после освобождения Италии от нацистов, переход партии на легальное положение, готовность, в качестве одной из политических партий страны, к сотрудничеству с буржуазными партиями и с правительством, участие в выборах. Это также означало разоружение партизан-коммунистов сразу по окончании войны (прим. пер.).], который позволил коммунистам войти в правительство Бадольо, создавали условия для того, чтобы и в консервативной глубинке Южной Италии стала бы вновь существовать коммунистическая партия. Выдающийся политический успех Тольятти определялся тем, что он сумел соединить огромный престиж и народную поддержку, какими пользовалась партия в Центре и на Севере благодаря партизанской борьбе, со своей собственной государственной деятельностью в национальном правительстве. Решение отложить институционные вопросы до полного освобождения национальной территории — его линия, которой он постепенно заставил следовать всех левых, — воспрепятствовало экстремистскому уклону (к нему социалистическая партия была naturaliter предрасположена); а такой уклон мог бы предоставить предлог, даже благоприятный случай для того, чтобы по окончании военных действий поставить коммунистов вне закона.
То, что такая перспектива в англо-американской зоне влияния была более чем вероятной, доказывало развитие событий в Греции после Афинского восстания (3 декабря 1944), вызванного приказом английского генерала Скоби разоружить все партизанские формирования: более месяца англичане подавляли восстание; были нарушены соглашения, подписанные в Варкизе[531 — Соглашения в Варкизе — между греческим правительством премьер-министра Николаоса Пластираса и Народно-освободительным фронтом Греции; были подписаны 12 февраля 1945 г. в Варкизе (под Афинами) при участии английских представителей — министра-резидента на Ближнем Востоке Г. Макмиллана и посла в Афинах Р. Липера. Греческое правительство обязалось соблюдать свободу слова, печати, собраний и профсоюзов, отменить военное положение, амнистировать всех политических заключенных, создать призывную национальную армию, провести чистку государственного аппарата и полиции. Народно-освободительный фронт взял на себя обязательство демобилизовать свои войска и освободить заложников. Соглашение явилось следствием вмешательства в гражданскую войну в Греции британской армии (прим. пер.).] в феврале 1945 года; в марте 1946 года проведена пародия на выборы, в которой отказались участвовать все партии, кроме монархически-популистской, руководимой англичанами; вернулся король; с октября 1946 года «Греческая демократическая армия», а затем и «Временное правительство свободной Греции» начали партизанскую войну; чтобы подавить эти движения, Черчилль попросил вмешательства Трумэна, в результате чего Греция перешла под прямой американский контроль. Партизанское движение было подавлено только в 1949 году, и до возвращения старого Папандреу (победа Центра в 1964 году, сведенная на нет переворотом полковников в апреле 1967 года[532 — Переворот полковников в апреле 1967 года — приход к власти «черных полковников» и установление военной диктатуры в Греции (1967-1974) (прим. пер.).]) Греция находилась под парламентской диктатурой правых, поддерживаемой США.
Такого сценария для Италии Тольятти сумел избежать благодаря выверенности и конкретности своей умеренной политики; но в этом есть немалая заслуга и антифашистски настроенных представителей демохристианской верхушки и так называемых «светских» (республиканцев, социал-демократов) партий.
На первой проверке выборами (2 июня 1946) коммунисты показали хороший результат (19%), хотя он и был ниже, чем у социалистической партии (тогда она называлась «партией пролетарского единства»); все левые партии вместе получили 40% голосов; христианские демократы одни — 30%. Во Франции в том же году социалисты и коммунисты составили парламентское большинство. Но Франция, сама будучи (хоть и с некоторыми объективными ограничениями) страной-лидером, не могла быть поставлена под чей-то контроль. История Четвертой республики в действительности является историей возвращения к власти умеренных сил, всегда игравших заглавную роль; в этом возвращении присоединение к НАТО было лишь одной из составных частей, но не единственной; в конце концов она сделалась маловажной. История республиканской Италии — это, наоборот, история страны, находящейся под опекой, под постоянным наблюдением; страны, для которой всесильная власть всегда имела наготове «альтернативное» решение на случай, если воля избирателей окажется «неприемлемой».
Великим испытанием сил стало 18 апреля 1948 года. Во времена, когда не существовало «опросов общественного мнения», предугадать результаты голосования было нелегко. США подготовились к победе «Демократического народного фронта». Документ, ставший известным в ноябре 1994 года (первое правительство Клинтона сделало документы ЦРУ доступными для ученых)[533 — См. «Corriere della sera» (Milano), 17 сентября 1994 г., p. 29.], датированный 5 марта 1948 года и озаглавленный «Последствия законного прихода к власти в Италии коммунистов», предусматривает немедленное вмешательство Соединенных Штатов, сначала через отделение Сардинии и Сицилии, затем через партизанскую войну, поддерживаемую американцами, которые, однако, не должны действовать от своего лица. Другая альтернатива, которая рассматривается после такого введения: «США не могут позволить коммунистам прийти к власти в Италии законным путем», поскольку «психологические последствия этого будут ужасны», — состоит в том, чтобы «сфальсифицировать результаты голосования». Как известно, ничего из этого не понадобилось. Эффект от американской «продовольственной помощи» оказался куда сильнее, и демократическая христианская партия одна получила абсолютное большинство мест в Палате, хотя Де Гаспери и сформировал правительство в коалиции со «светскими» (социал-демократами, республиканцами, либералами). Рассказывают, будто Тольятти назвал это «лучшими результатами»[534 — Gambino A., Storia del Dopoguerra dalla Liberazione al potere De, Laterza, Roma-Bari 1975, p. 479. Тольятти сказал Родано в точности следующие слова: «Это были лучшие результаты, каких мы могли добиться. Это очень хорошо». Единственный в своей партии Тольятти трезво оценивал международную обстановку.]: он, вероятно, имел в виду, что победа привела бы именно к тем событиям, какие описывались в документе ЦРУ от 5 марта.
А вот чего американские «эксперты» не могли предвидеть и так никогда и не поняли, так это природы демократической христианской партии. В 1990 году была опубликована переписка американского посла в Риме Клэр Бут Льюс с Государственным департаментом. В ноябре 1953 года, после выборных игр июня того же года (попытки внедрить избирательный закон, который «подправил» бы пропорциональную систему, введя «премию большинства»: премия не «сработала», не хватило нескольких голосов), посол пишет в своем рапорте: «Господин Шелба сказал мне, что коммунистов всегда можно приструнить в случае необходимости, но момент пока не настал». Такое поведение госпожа посол считает мягким, и в раздражении дает следующую характеристику Шелбе, который известен в истории своим жестким противостоянием ИКП: «Господин Шелба в действительности не испытывает эмоций и не имеет подлинных убеждений относительно коммунистов»[535 — Документ был воспроизведен в «Europeo» (Roma), nr. 11, 17 марта 1990 г., с. 16.].
В руководство ИКП внедрялись агенты[536 — Интервью с Уильямом Колби, напечатанное в «l’Unità» (Roma), 1 мая 1996 г., с. 14.], осуществлялось всякого рода давление, в стороне от которого не остался и Ватикан, объявивший в целях запугивания отлучение (vitanda) для тех, кто голосовал за коммунистов; но христианскую демократию не удалось подтолкнуть к непоправимому шагу. Де Гаспери перестал пользоваться расположением Ватикана; и все же в следующем поколении появились такие лидеры, как Фанфани и Моро[537 — Моро, Альдо (1916-1978) — премьер-министр Италии в 1963-1968 и 1974-1976 гг., христианский демократ. В 1978 г. был похищен и убит членами подпольной леворадикальной организации «Красные бригады» (прим. пер.).], предпочитавшие левоцентристскую стратегию; представители ИСП даже были введены в правительство. Все это, не будем забывать, привело впоследствии к попыткам обойтись с «неприрученной» Италией так же, как с Грецией в 1967 году и с Чили в 1973-м. Но это другая история.
Бегло, в общих чертах описывая сложные перипетии становления республиканской Италии, мы рискуем принять слишком прямолинейную точку зрения, не учитывающую оттенки, околичности, смену ролей, победы и поражения, и в основном сконцентрировать внимание на моментах кризиса, слишком тесно связывая их между собой. И все же остается схематичный, но истинный расклад сил: с одной стороны, внешняя угроза, представленная могучей державой (которая заранее видела в итальянских коммунистах покорную longa manus Советского Союза, ее неизменного противника); а с другой — верность конституционному пакту, заключенному тремя крупнейшими партиями, основавшими республику и написавшими конституцию.
Если Де Гаспери отдалился от Ватикана, Тольятти не легче жилось в его социалистическом лагере. Замечено, что после того, как он отказал Сталину, который хотел перевести его в Коминформ, отдалив от итальянской компартии[538 — Письмо Тольятти Сталину, датированное 4 января 1951 г., опубликовано в сборнике под редакцией Francesca Gori и Silvio Pons, Dagli archivi di Mosca, Carocci, Roma, 1998, pp. 417-420.], Тольятти не возвращался в Москву, даже на XIX съезд КПСС (октябрь 1952), и поехал туда только на похороны Сталина (март 1953). Здесь еще не все ясно. Одно несомненно: часть ИКП, называвшая себя партией «сопротивления» и «восстания», представителем которой был Пьетро Секкья, попыталась поставить под сомнение — в особо критический момент — лидерство Тольятти и обратилась прямо к Сталину, но тот отказался что-либо предпринять[539 — Стенограмма беседы Секкьи и Сталина, происходившей 14 декабря 1947 г., имеется в том же сборнике на с. 289-293.].
Однако именно на XIX съезде КПСС (затмеваемом гораздо более знаменитым ХХ-м) — странно, если учесть, что послевоенная политика Сталина проходила зигзагом во многих областях (от немецкого вопроса до «расширения») и держала на осадном положении все «народные демократии», — линия, проводимая итальянской компартией, получила неожиданное признание.
Сталин присутствовал на этом съезде, но впервые не читал основной доклад (доверив сделать это своему «преемнику»[540 — Г. М. Маленкову (Прим. ред.).]); однако произнес краткое заключительное слово. В сжатом обзоре единственными из коммунистических руководителей западного мира были поименованы Тольятти и Торез. Тольятти, отсутствовавшего, хотя и отправившего Луиджи Лонго с посланием, Сталин цитировал так, как будто тот выступал здесь же, на съезде. В обоих посланиях, французском и итальянском, подчеркивалось, что в случае войны против СССР коммунисты соответствующих стран проявят «интернационализм»; позиция Тореза была выражена яснее, позиция Тольятти — более завуалированно. Сталин отвечает им, давая понять, что такое «обещание» вовсе не является подарком Советскому Союзу, ибо, — замечает он, — старания обоих сделать так, что «их народы не будут воевать против народов Советского Союза» в первую очередь являются поддержкой французов и итальянцев, а потом и поддержкой «миролюбивых стремлений Советского Союза». Реплика чуть ли не язвительная. Зато во
