и более высокие цифры, — ни необоснованным. Это согласуется с прошлым опытом долголетнего нормального функционирования этой системы: если мы применим наш нормальный темп роста 3, 7 % в год (см. выше, гл. V) и показатель валового национального продукта 1928 г. в 9 млрд. долл., то получим немногим менее 200 млрд. для 1950 г. Не стоит уделять этому особого внимания. Но вместе с тем повторяю, что возражение, согласно которому эта экстраполяция бессмысленна, поскольку темп роста дохода не достигал этого уровня в 30-х годах, не учитывает именно этого факта и лишь доказывает, что возражающий не способен его понять. Однако что касается потенциального объема продукции, показатели, достигнутые в результате действия системы во время войны, наверняка выглядят более убедительными: если военная статистика чего-нибудь стоит, то валовой национальный продукт к 1943 г. в ценах 1928 г. был именно таким, что к 1950 г. можно было ожидать достичь уровня в 200 млрд. долл.
Теперь предположим, что эта возможность реализуется на практике [Считается, что реализация этой возможности предполагает 40-часовую рабочую неделю плюс сверхурочные на грани возможного. Но полная занятость не предполагается.
Определения полной занятости и оценки количества работающих, которые удовлетворяют любому данному определению, широко варьируются и предполагают не только статистические выкладки, но также и некоторые довольно тонкие теоретические соображения. Я должен согласиться с утверждением, что в условиях американского рынка труда и учитывая, что величина общей рабочей силы в 1950 г. составит около 61 млн. чел. (включая 2 или 3 млн. чел. в вооруженных силах), я не могу предположить, чтобы статистическое количество безработных женщин и мужчин могло быть в том голу ниже 5–6 млн. чел., — цифра, которая включает, кроме явной вынужденной безработицы (т. е. вынужденной безработицы, которая будет таковой при любом определении), значительную величину полувынужденной безработицы и просто статистической безработицы. Эта цифра не включает «скрытую» безработицу. Я полагаю, что она совместима с 200-миллиардной отметкой, которую мы ставим в этом году. Речь здесь идет не о специфических пороках капиталистической системы, но о тех свободах, которые капиталистическое общество предоставляет рабочим. Даже в книге сэра Уильяма Бевериджа о полной занятости есть скрытые намеки на регулирование и принуждение. Я должен добавить, однако, что я представляю 1950 г. как год циклического процветания. Если это будет не так, то все наше рассмотрение следует отнести к тому году процветания, который последует за ним. В среднем за хорошие и плохие годы (статистическая) безработица будет выше, чем 5–6 млн. чел. — может быть 7–8 млн. Тут нечему ужасаться, поскольку, как будет показано, для облегчения участи безработных могут быть приняты адекватные меры. Но циклические колебания капиталистической экономики несут основную ответственность за превышение безработицей «нормального уровня».].
Для возмещения и новых «инвестиций» (включая жилищное строительство) вычтем 40 млрд. (20 % ВНП, т. е. среднюю по десятилетиям с 1879 по 1929 г. согласно расчетам профессора Кузнеца) [Амортизация в размере 10–12 % не является завышенной для системы, работающей при таком высоком уровне производства. 8-10 % на «новые» инвестиции — это, конечно, хорошо, но, по мнению многих прогнозистов, это слишком много (см. ниже, п. 5).]. Значение оставшихся 160 млрд. в нашем случае базируется на двух фактах. Первый: если не будет ужасающих провалов в управлении, огромная масса товаров и услуг, которые отражает эта цифра (не включающая новые дома), обещает такой уровень жизни даже для беднейших слоев общества, включая стариков, безработных и больных, который (вместе с 40-часовой рабочей неделей) уничтожит все, похожее на страдания и нужду. Как уже подчеркивалось в этой книге, доводы в пользу социализма ни в коем случае не являются полностью экономическими, а увеличение реального дохода до сих пор не удовлетворяло ни народные массы, ни их интеллектуальных союзников. Но в данном случае обещание выглядит не только впечатляющим, но и быстро выполнимым. Для его выполнения требуется не более чем способности и ресурсы, которые доказали свою силу во время войны, сдвиг от производства на военные цели, включая экспорт потребительских товаров странам-союзникам, к производству продукции для внутреннего потребления; после 1950 г. этот аргумент будет действовать a fortiori (с силой необходимости — лат.). Во-вторых, опять же при отсутствии ужасно плохого управления все это может быть сделано без насилия над естественными свойствами капиталистической экономики, включая высокие премии за промышленный успех и все прочие неравенства в распределении дохода, которые могут потребоваться, чтобы заставить капиталистическую машину работать в соответствии с ее природой. Только в Соединенных Штагах нет необходимости маскировать за современными программами улучшения социального положения трудящихся фундаментальную дилемму, которая повсюду в других странах парализует волю каждого ответственного человека, — дилемму между экономическим прогрессом и немедленным реальным увеличением дохода масс.
Кроме того, при валовом национальном продукте в 200 млрд. не будет затруднений в получении государственных доходов в размере 40 млрд., не нанося при этом вреда экономической машине. Сумма в 30 млрд. по ценам 1928 г. достаточна для финансирования всех функций, которые выполняли федеральные, государственные и местные правительства в 1939 г., плюс значительно возросшие военные обязательства плюс обслуживание долга и прочие обязательства, которые были выданы с тех пор [Для наших целей нет необходимости проводить различия между государственными затратами на товары и услуги и «трансфертными платежами».
Однако приблизительно мы приняли, что из 30 млрд. 25 млрд. будет израсходовано на первые и 5 млрд, — на последние. Необходимо заметить, что мы не учитываем (для 1950 г.) пенсии ветеранам и другие пособия, эту программу следует рассматривать отдельно.].
Остается примерно 10 млрд. по ценам 1928 г. или соответственно большая величина при более высоком уровне цен, который может установиться [Нельзя предполагать, что в целом государственные поступления будут изменяться пропорционально уровню цен. Но для нашей цели, в первом приближении, мы можем принять эту упрощенную гипотезу.], для 1950 г. и намного больше для последующего десятилетия, которые пойдут на финансирование новых социальных услуг или улучшение уже существующих.
3. Но именно здесь, в сфере государственных финансов и государственного управления, мы должны вспомнить нашу оговорку: если не будет ужасающих провалов в управлении. В этой сфере мы действительно наблюдаем ужасающе плохое управление национальными ресурсами. С современными принципами и современной практикой вряд ли можно изъять 40 млрд. при 200-миллиардном уровне валового национального продукта без ущерба для экономики. И вряд ли 30 млрд. — цифра может быть и иной, если та же величина будет измерена в каких-то других ценах, а не в ценах 1928 г., — будет достаточно, чтобы удовлетворить упомянутые выше потребности. Это верно лишь в том случае, если все государственное управление будет рационализировано. Для этого необходимо устранить дублирование некоторых мер — таких, например, как в случае с подоходным налогом; а также дублирование деятельности федеральных, государственных и местных органов власти; должна быть налажена эффективная координация и точно определена конкретная ответственность отдельных органов власти; на федеральном уровне это потребует создания достаточно скоординированных министерств вместо многочисленных полунезависимых «советов» или «администраций»; необходимо избавиться и от множества других явлений, которые являются источником разбазаривания средств и препятствием на пути к эффективности, и прежде всего от того духа расточительства, когда с восторгом тратят миллиард там, где достаточно всего 100 миллионов. Современное положение вещей не предвещает ничего хорошего в деле государственного управления финансами и промышленностью, что само по себе является достаточно веской причиной того, что против государственного управления выступают многое люди, которые никак не являются «экономическими роялистами».
Но это еще не все. Экономия (каким непопулярным стало это слово!) может в каком-то смысле быть менее необходимой для богатой страны, чем для бедной. Ведь расточительство грозит нуждой в последнем случае, но не в первом. Но, с другой стороны, экономия, т. е. реальная экономия, а не поддельная экономия бюрократии и конгресса, которые готовы экономить на копейках, растранжиривая миллиарды, также необходима богатой стране для того, чтобы сделать эффективным использование ее ресурсов, как и бедной, для того, чтобы обеспечить необходимый минимум средств к существованию [Теория, утверждающая прямо противоположное, будет рассмотрена ниже, п.5.]. И это касается не только издержек, связанных с государственной администрацией, но также и с использованием фондов, которые выплачиваются в форме различных видов пособий. Классический пример этого — конечно, пособие по безработице, — в той мере, в какой они выплачиваются отдельным лицам.
Если только поведение рабочих, занятых или безработных, не находится под строгим государственным контролем, как в России, экономное использование денежных средств для поддержки безработных неизбежно означает, что эти пособия должны быть существенно ниже той зарплаты, на которую могут рассчитывать безработные.
Как показывает американская статистика рабочей силы, в стране обычно существует большой слой людей, которые находятся в состоянии полудобровольной — полувынужденной безработицы. Бремя этой безработицы будет возрастать благодаря свободному предоставлению пособий по безработице или вследствие того, что их ставки довольно высоки по сравнению с зарплатой, так что вряд ли можно будет достичь ВНП в 200 млрд. долл.
Есть и другое условие, которое должно быть выполнено для осуществления этой возможности: «политики» и бюрократы не должны мешать ее достижению. Вполне очевидно, что экономический организм не может функционировать в соответствии со своими возможностями, если самые важные «параметры» — зарплата, цены, процент — передаются в сферу политики и становятся пешками в политической игре или, что еще более серьезно, используются в соответствии с идеями составителей планов.
Это может быть проиллюстрировано тремя примерами. Первый. Фактическая ситуация с рабочей силой, если она сохранится, сама по себе достаточна для того, чтобы стать препятствием на пути к достижению уровня ВНП в 200 млрд. долл., а тем более к его превышению. Определяемый ей уровень зарплаты — только одна из причин этого; важное значение имеет и дезориентация предпринимательского планирования, и дезорганизация рабочих, даже если имеющим работу оказывается не меньшее внимание, чем безработным. Препятствуя возможному расширению производства, эти условия снижают также объем занятости ниже ее возможного уровня вследствие того, что они обеспечивают сверхнормальную премию всем, кто нанимает как можно меньше рабочих, — возникает своего рода «бегство от труда» [Следует отметить, что увеличение производства и рост занятости не рассматриваются нами как синонимы.
На самом деле в определенных границах можно снижать занятость, не снижая производства, либо увеличивать последнее, не повышая уровня первой. Причину, по которой в современной литературе зачастую предполагается, что производство и занятость изменяются пропорционально, следует искать в одной из фундаментальных особенностей кейнсианской системы. Эта система имеет дело с достаточно краткосрочной цепочкой причинных зависимостей, что обусловлено ее предпосылкой, согласно которой количество и качество производственного оборудования остается постоянным, так что комбинация
