афинской демократии, должно подвергаться травле.
Эта травля не состоялась в 422 году до н. э., сразу после выхода «Облаков», по причине того, что Аристофан, как это часто бывает с творческими интеллектуалами, сумел заглянуть в социально–политическое и идеологическое будущее Афин слишком далеко и потому не был понят своевременно. Однако, в отличие от необразованного демоса, немедленно отреагировав на опережающую критику Аристофана, Сократ сумел своевременно понять всю ту опасность, что сулили ему как сама трагедия Аристофана «Облака», так и та ее интерпретация в афинском обществе, что мы увидели в «Пире» Ксенофонта.
Правильно оценив тот опасный намек, что был подан ему в разговоре с сиракузянином, Сократ существенно изменил сферу приложения своего разума, полностью отказался от естественнонаучной тематики (которая у него, как у ученика Анаксагора, первоначально присутствовала) и сконцентрировался на моральной философии.
Таким образом, можно сделать вывод, что ярко выраженный морализм философии Сократа последних двух десятилетий его жизни — это в том числе стремление Сократа как бы выйти из под удара демоса, стремление избегнуть социального противостояния с теми, кто контролировал демократические Афины, стремление избежать участи Анаксагора и Фидия. Конечно, до конца этого сделать не удалось, и великий мыслитель позже все–таки стал жертвой необразованной и идеологически зашоренной гражданской массы. Однако те двадцать пять лет его творчества, что последовали за «Облаками» и общением на пиру у Каллия с неизвестным нам сиракузянином, позволили всему миру получить именно того Сократа, который навсегда вошел в мировую историю — мудрого, ироничного и неподражаемого, можно сказать, оказались почти подарком, некой «социальной форой», неожиданно для самого себя подаренной Сократу его недругом Аристофаном [52].
Завершая же эту главу и возвращаясь к нашей теме общения Сократа с молодежью, следует отметить, комедия Аристофана «Облака», правильно отразив факт большого авторитета Сократа у молодежи, верно показав демосу часть воззрений Сократа на богов и его натурфилософские увлечения молодости, тем не менее, так и не раскрыла суть его социально–философских и политических воззрений, не раскрыла то, собственно, ради чего и шла к философу молодежь.
Предполагая, что это досадное (для Аристофана) упущение так же явилось фактором, благодаря которому афинский демос не забеспокоился вовремя, и суд над Сократом был перенесен на четверть века позже, чем он мог бы состояться. Во втором, социально–философском, разделе данной работы мы попытаемся рассмотреть именно ту часть выскзываний и диалогов Сократа, которые либо имели явно выраженное политическое звучание, либо оказались такими мировоззренчески оппозиционными демократическому строю, что объективно стали частью идеологии оппозиционных демосу социальных слоев.
Раздел второй. СОКРАТ И АФИНСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ
Глава 10. Социальный подтекст кризиса афинской демократии в конце V века до н. э
В первой главе данной работы, озаглавленной нами как «Социальный смысл и эволюция афинской демократии», мы обратили внимание на то, что понятие «демократия» — это вовсе не синоним термину «бесклассовое общество». Демократия рождается только в классовом обществе и только в процессе борьбы между классами. И, с нашей точки зрения, исторически может иметь три модификации.
Модицификация демократии № 1. «Демократия социального компромисса» (демократия среднего класса). Данная демократия — это такое устройство власти, которое конституирует, формализует, оформляет по сути промежуточное, паритетное положение между общественными классами, достигнутое в процессе их борьбы между собой и зафиксированное благодаря влиянию и весу сильно разросшегося «буферного» среднего класса. Принятие основных политических решений происходит в данной системе исключительно после предварительного общественного обсуждения, в рамках публичнополитических отношений. С нашей точки зрения, это и есть, собственно говоря, демократия, демократия, так сказать, в ее «чистом», «классическом» варианте.
Модификация демократии № 2. «Демократия–аристократия». Данная демократия — это такое устройство власти, которое прикрывает явное социальное господство одного класса над другим, при котором господствующий класс считает целесообразным такое максимально возможное (для себя) удовлетворение запросов подчиненного класса, при котором тот воспринимает данное общественное устройство как благоприятное себе, «свое», не склонен к социальным конфликтам и активно участвует в политической жизни страны. Принятие основных политических решений происходит преимущественно в недрах управленческой элиты правящего класса, однако реакция на них общества обязательно учитывается и политический курс постоянно корректируется. Данная демократия по сути является разумным вариантом аристократии. (Именно такая демократия, с нашей точки зрения, существует сейчас в развитых странах Западной Европы и США.)
Модификация демократии № 3. «Демократия–диктатура». Такая демократия не более чем ширма, драпирующая на самом деле нескрываемое доминирование одного класса над другими, такое устройство политической власти, когда формально демократические процедуры таковыми на самом деле не являются, лишь имитируют реальное народоправство, а принятие основных политических решений происходит за рамками публично–политических отношений, в недрах управленческой элиты правящего класса, скорее, даже ее верхушки. Данная демократия — это по сути дела аристократия, олигархия, тирания или охлократия.
При этом мы отмечали также преходящий характер данных исторически обусловленных модификаций демократии, их нестабильность, взаимную эволюцию, объективно отражающую те социально–экономические процессы, что происходят в любом обществе. Подчеркивали, что внутренне, сущностно эволюционируя друг в друга, скрыто изменяя свое внутренне социальноэкономическое и политическое наполнение, внешне демократия может оставаться практически неизменной, функционируя формально в совершенно неизменившихся органах публично–политической власти. Что, собственно говоря, как раз сильно затрудняет анализ социальной сущности той или иной известной нам модификации демократии.
Так вот, античная афинская демократия эпохи первой половины V века до н. э. оценивалась нами как демократия второго варианта (демократия- аристократия), с явной тенденцией эволюции в сторону демократии первого варианта, в сторону демократии социального компромисса. Афинская демократия этого периода, с нашей точки зрения, являлась примером достижения такого социального компромисса между сословиями аристократов и богатых, с одной стороны, и среднего класса и социальных низов (за исключением рабов), с другой, когда сторонам попросту было не нужно бороться друг с другом за какие–то экономические интересы. А раз так, то значит им и не было нужды создавать такую политическую площадку для этой борьбы, которая бы потребовала создания и контрнаправленных друг другу политических партий и соответствующих идеологий.
Исходя из выделенных нами этапов формирования и существования афинской демократии, это был седьмой этап, этап равного допущения к политической власти сразу двух крупных социальных групп: альянса
аристократии и богатой верхушки полиса и союза крупной социальной группы среднего класса и активно поддерживаемой государством за счет постоянного военного заказа группы бедного населения.
Однако в чистом виде этот этап продлился всего несколько десятилетий. Вследствие паразитизма Афин на взносах союзников по Афинскому морскому союзу, превратившись для значительной части афинской бедноты в средство получения пропитания, фактически в средство производства, политическая система демократических Афин уже в 460‑х годах до н. э. начинает постепенно приватизироваться именно этой бедной частью афинского гражданства, что вполне закономерно приводит к нарушению сложившегося в полисе социального равновесия. Так и не превратившись из демократии- аристократии в демократию среднего класса, афинская политическая система начинает неумолимо трансформироваться в демократию- охлократию. Несколько раз при этом опасно приближаясь к установлению тирании.
После реформ Эфиальта (461 год до н. э.) и Перикла (450–429 года до н. э.), значительно увеличивших список тех политических и общественных обязанностей, за которые граждане получали государственное содержание, а также заметно усиливших Народное собрание, реальной политической властью в Афинах стало обладать уже не все гражданское сообщество в целом, а только наиболее крупная его часть, состоящая преимущественно из городских низов и частично среднего класса. Аристократические роды, афинские богачи и значительная часть среднего класса, представляя из себя лишь малую часть Народного собрания, городского Совета и суда–гелиэи, начинают так неуютно чувствовать себя на его заседаниях, что постепенно отходят от непосредственного участия в политике и даже перестают ходить на заседания Народного собрания [1].
В ходе этого, определяемого нами как восьмой, этапа существования афинской демократии (461–429 года до н. э.), тот самый социальный баланс между богатыми и бедными, что, собственно говоря, и породил афинскую демократию эпохи ее расцвета, со всей очевидностью, рухнул. В течение длительной эпохи гегемонии в Афинах Перикла эта внутренняя социальная реальность демократии всячески скрывалась, во всяком случае самим обществом осознавалось еще сравнительно мало. Однако крайне неудачное начало Пелопоннесской войны, сопровождающееся смертью Перикла в 429 году до н. э., быстро обнажило все накопившиеся экономические, социальные и политические противоречия, одновременно стало началом еще и того болезненного и затяжного процесса, который принято называть кризисом античного полиса и который в Афинах совпал еще и с кризисом демократического устройства [2].
Робкая попытка элитарных слоев получить–таки доступ к власти после смерти Перикла закончилась политическим разгромом неуверенного в себе Никия радикальным демократом Клеоном. Этот кожевник, представляющий интересы городских низов, привнес совершенно новые традиции в афинскую политику. Так, по сообщению Аристотеля, он первым стал кричать и ругаться на трибуне, выступая на Народном собрании, что очень нравилось тем социальным низам, что с недавнего времени стали на нем доминировать [3]. Увеличив плату судьям–гелиастам и тем самым обеспечив постоянное численное превосходство бедноты во время рассмотрения судебных дел (беднота, в отличие от хронически занятых богатых людей, не пропускала заседания, так как за это давали зарплату), тем самым Клеон зафиксировал социальное господство низов демоса по отношению ко всему гражданству в целом.
После гибели Клеона в сражении со спартанцами при Амфиполе, в течение 420‑х годов до н. э., в Афинах быстро структурируется внутреннее политическое пространство. Поскольку всем социальным слоям становится совершенно ясно, что отныне власть уже не будет выражать интересы всего общества в целом, а только обеспечивать благополучие отдельных социальных сил (тех, кто, собственно говоря, находится у власти), это означало срочную необходимость создания политических партий всеми теми классами, что имели свои четко понимаемые экономические и политические интересы. В результате этого формируется партия аристократии и крупного капитала во главе с Никием, партия среднего класса во главе с Фераменом и партия городских низов под лидерством Гипербола.
Одновременно с осознанием различными социальными слоями их собственного, нередко контрнаправленного, классового интереса и объективно вытекающего отсюда классового конфликта с другими социальными силами, в мутной воде бесконечных перепалок на Народном собрании и политической нестабильности, в афинском обществе постепенно начинает проявляться тенденция к установлению режима единоличной власти, тирании.
Как это часто бывает, люди, претендующие на тиранию, являлись выходцами из самых высших слоев общества (аристократии), а их основными методами политического продвижения являлись откровенная демагогия, популизм, беззастенчивая спекуляция на насущных проблемах полиса, способность великолепно улавливать малейшие изменения в политической конъюнктуре и готовность немедленно реагировать на это своим личным участием. Характеризуя тех, кто стремился к тирании, важно упомянуть следующее: на самом деле потенциальных тиранов совершенно не заботили проблемы того или иного класса, даже своего собственного: их беспокоила только возможность или невозможность прийти к единоличной власти, используя проблемы и энергию их решения