и «несправедливое» в принципе, как категории. И тем не менее, все это простое большинство трудно в чем–то обвинить: общество может существовать и развиваться, только двигаясь, только действуя, в том числе и не всегда понимая, куда и зачем оно двигается, зачем оно действует.

В этом смысле, можно увидеть: историко–философский прогресс

выражается, в том числе, и в том, что со временем общество глубоко осознало специфичность своего устройства, выражающегося в том, что в нем нет необходимости иметь либо сразу всех умных и философски рассуждающих, либо только всех примитивно–активных: общество внутри специализировано, и в нем на самом деле одинаково полезны как отвлеченные теоретики–моралисты, так и сугубые приземленные прагматики. Собственно, в этом–то и выражается та самая внутриобщественная специализация, противоречивое единство которой как раз и обеспечивает исторический Прогресс человечества, как суммы конфликтующих между собой индивидов, сама возможность выживания которых в целом обеспечивается как раз тем, что их много и они все–таки находят такие способы самоорганизации, при котором не уничтожают друг друга полностью.

Поэтому, оценивая принципиальную сущность конфликта Сократа с его обществом как социальную, как конфликт аристократически настроенного философа–гуманиста с добившимися политического господства в демократических Афинах социальными низами, нам следует видеть еще и конфликт высокоинтеллектуального индивида (принимающего свой творческий дар за подарок богов) и пресловутой «толпы».

Говоря же об этом, следует понимать: просто в эпоху Сократа до понимания оборотной стороны этого на самом деле диалектически- конфликтного единства общество еще не дошло: отдельные

высокоинтеллектуальные индивиды типа самого Сократа язвительно высмеивали «серость» общества в целом, регулярно тыкали носом обычных граждан в иллюзорность их представлений о мире, а обиженные на это граждане раздражались на чрезмерных «умников» и всеми способами стремились «поставить их на место». И антиобщественным в этом смысле вполне могло представляться поведение как раз именно Сократа…

Впрочем, главное даже не в этом. Дело в том, что видя общую серость гражданской массы, высокоинтеллектуальные индивиды, в целом обгоняющие свое время, нередко теряли всякое желание участвовать в реальной жизни породившего их социума, были не просто аполитичны (и учили этому молодежь), но и вызывающе неприспособлены к жизни в самом родном обществе, причем эту неприспособленность даже навязывали своим последователям (отсюда Антисфен и затем все учение киников).

Неприспособленность Сократа к жизни, обеспечение его существования (и существования его семьи) только за счет его богатых друзей стало в Афинах притчей во языцах. И если сообщение самого Сократа о том, что когда ему выпал жребий заседать в Совете и ему досталось собирать голоса граждан, он вызвал общий смех, так как не знал, как это делается [4], вызывает сейчас только добрую улыбку, то можно представить себе как это раздражало самих афинян, когда их судьбами целый день распоряжался тот, кто все осмеивал и ничего не знал практического. И если мы сейчас можем быть недовольны некомпетентностью тех или иных министров, то можно представить себе, какую волну протеста вызвало бы заседание кабинета министров под руководством такого вот социального неумехи Сократа.

Трудно сказать, понимал ли сам Сократ то, что его отвлеченные самокопания, к которым он активным образом привлекал наиболее интеллектуальную молодежь Афин, были не только антиобщественны по своей сути, не просто отвлекали молодых граждан от участия в реальной общественной и политической жизни, но и объективно снижали боеготовность полиса, создавали в нем совершенно недопустимый в военный период времени идеологический «раздрай».

Взять к примеру еще одну ситуацию. В беседе с юношей, у которого отец погиб в Пелопоннесской войне, рассуждая о том, что провоцирует войны, Сократ говорит следующую фразу, явно шокирующую общественное мнение его времени: «Думаю также, что у тех, кто пал при Танагре, — у афинян, лакедемонян и беотийцев, а также у тех, кто позже погиб при Коронее (среди них был и твой отец Клиний), спор шел не о чем ином, как о справедливом и несправедливом, и именно этот спор был причиной смертей и сражений» [5]. И после этого Сократ говорит нечто явно пренебрежительное в сторону своего сражающего народа: «Назовем ли мы знатоками какого–либо предмета людей, столь сильно расходящихся по поводу этого предмета (войны и мира. — прим. автора), что в пылу спора они чинят друг другу крайние насилия?». И тут же называет их невеждами [6].

Представим себе некоего философа, который в самый разгар битвы за Сталинград или Москву, стал бы публично рассуждать о том, что же такое справедливость и стоит ли «из–за какого–то там коммунизма или фашизма» губить жизни миллионов людей: можно не сомневаться в том, что поведение данного человека было бы расценено как вызывающе–антиобщественное и очень жестко осуждено в любом из воюющих государств. Отсюда нам нетрудно понять тех афинян, которые теряли своих отцов и братьев в тех сражениях Пелопоннесской войны, которые являлись для Сократа (во всяком случае в пылу дискуссий) не более чем спором об отвлеченных понятиях. Без какого–либо учета гибели вполне реальных людей, у которых оставались безутешные родственники, чья безутешность легко могла быть направлена на тех, кого кто–нибудь решил бы обвинить в той порче молодых бойцов, что якобы и привела к военному поражению Афин.

Таким образом, подводя итог нашему анализу философствования великого Сократа, следует заметить: ни в коем случае не оспаривая грандиозный гений сына Софрониска, тем не менее следует помнить, что любое мыслетворчество всегда разворачивается в рамках реального исторического времени, оно тем или иным образом вписано в его контекст, и либо удачно соотносится с его веяними, либо идет им вразрез. Совершенно однозначно являясь прогрессом в развитии человеческой мысли в целом, очень многие высказывания, оценки и идеи Сократа были по сути асоциальны,

противоречили задачам афинского общества при любом его социальном наполнении., оценивались им как общественно опасные, разрушительные для полисной идеологии и морали, губительны для того духа полисного демократического единства, на котором зиждились античные полисы.

Впрочем, не будем забывать, что именно конфликт индивидуального и социального, впервые так обостренно выявившийся именно в биографии Сократа Афинского — это как раз один из тех самых движителей прогресса разума, ради которого собственно и жил и трагически погиб великий афинский насмешник и мыслитель.

Оценивая в данной работе Сократа как первого мыслителя, который пришел к мысли о том, что идеальным общественным строем является только такой, где у власти находятся люди высокоинтеллектуальные, высокоэтические и добродетельные, в завершение нужно отметить, что тем самым Сократ сформулировал еще одну очень серьезную и не разрешимую и по сей день общественную проблему: каким образом эти «избранные» люди должны приходить к власти, каков механизм их допущения, если можно так выразиться, к рулю общества?

Сам Сократ на этот вопрос так и не ответил… Его идейный последователь Платон нашел выход в том, что в его идеальном государстве был придуман некий «социальный сепаратор», мирным образом определявший судьбу человека и его общественный статус, исходя из его мыслительного и волевого потенциала, полученного при рождении. Потом были десятки иных вариантов, вплоть до импульсивного «тварь я дрожащая или право имею!?» Федора Достоевского, агрессивного арийского «аристократа духа» Ницше и справедливо–постреливающего в сторону «социально плохих» Эрнесто Че Гевары. Нет ответа на этот вопрос и по сей день.

А раз так, значит, мы можем быть уверены: в своем стремлении улучшить свое общество, даже вопреки общественному же желанию, на смертельно опасный конфликт с ним будут обречены еще сотни и тысячи нравственно высоких интеллектуалов. Пример же Сократа, который не побоялся не просто довести свой конфликт с обществом до логической развязки, но и принципиально принял яд тогда, когда он в принципе мог бы этого избежать, впервые заставил общество задуматься: «А что делать, если все наиболее умные последуют примеру Сократа, поссорившись с обществом, покончат собой и оставят на Земле одну торжествующую серость?».

Задумавшись всерьез об этом, предположив, что к интеллектуальному и нравственному богатству отдельных своих членов следует относиться все–таки чуть бережнее и толерантнее, общество тем самым. значительно поумнело. И в том, что наше современное общество, по–прежнему оставаясь довольно жестким к мыслящим не так, как социально господствующее демократическое большинство (или скрытно управляющее им элитарное меньшинство), тем не менее позволяет им хоть как–то публично высказываться и тем самым, в конфликте и в диалектических противоречиях двигать общественный Прогресс, на самом деле есть очень большая заслуга именно Сократа Афинского.

Потому, давайте будем помнить этого действительно великого Человека, мужественно принявшего свою смерть, в том числе и за то, чтобы человечество однажды вышло в космос и действительно убедилось: «Земля, если взглянуть на нее сверху, похожа на мяч, сшитый из двенадцати кусков кожи и пестро расписанный разными цветами» [7].

Примечания

Введение

1. Зберовский А. В. Осмысление власти в общественном сознании в период расцвета античных демократических полисов. Красноярск: Изд–во КрасГАУ, 2006. С. 92.

2. Зелинский Ф. Ф. Эллинская религия. Минск: Экономпресс, 2003. С. 90.

3. Рассел Б. История западной философии. Новосибирск: Изд–во НГУ, 1994. С. 94.

4. Чистякова Н. А. Сказание об аргонавтах, его история и поэма «Аргонавтика» Аполлония Родосского // Заключительная статья к Аполлонию Родосскому «Аргонавтика». М.: Наука, 2001. С. 145.

5. Звиревич В. Т. Философия древнего мира и средних веков. М.: Академ. проект, 2004. С.121.

6. Лосев А. Ф. Жизненный и творческий путь Платона // Платон. Сочинения в 4 томах. М.: Мысль, 1990. С.14.

7. Нерсесянц В. С. Сократ. М.: Наука, 1977; Кессиди Ф. Х. Сократ. Ростов н/Д: Феникс,

1999.

8. Льюис Дж. Г. Античная философия от Евклида до Прокла. Минск, 1998. С. 3–9.

9. Богомолов А. С. Античная философия. М.: Изд–во МГУ, 1985. С. 123; Асмус В. Ф. Античная философия. М.: Высшая школа, 1998. С. 68–69.

10. Аникевич А. Г. Яковлев В. Г. Власть: социально–философский анализ. СПб., 2001.

С. 212.

11. Биография Сократа и его философские взгляды блестяще изложены в следующих произведениях: Жебелев С. А. Сократ. Берлин, 1923; Нерсесянц В. С. Сократ. М.: Наука, 1977; Кессиди Ф. Х. Сократ. Ростов н/Д: Феникс, 1999. Однако в данных работах социальная и политическая жизнь афинского общества рассматривается очень бегло.

12. Диоген Лаэрций. II, 5. 40.

13. Соболевский С. Ксенофонт, его жизнь и сочинения // Сопроводительная статья к изданию: Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М.: Наука, 1993. С. 275–281; Лосев А. Ф. Жизненный и творческий путь Платона // Сопроводительная статья к изданию сочинений Платона: Платон. Сочинения. T. I. М.: Мысль, 1990. С. 12–22.

14. Платон. Теэтет. 143 а.

15. Платон. Пир. 172 с.

16. Диоген Лаэрций. II, 12, 121; II, 13, 123.

17. Диоген Лаэрций. II, 6.48.

18. Диоген Лаэрций. III, 36.

19. Немировский А. И., Ильинская Л. С., Уколова В. И. Античность: История и культура. T. I. М.: Терра, 1999. С. 197.

20. Например: Зберовский А. В. Некоторые проблемы в социально–философском осмыслении