(frantic behavior), что делает Дюпэн? Он наносит последний штрих. Он подсовывает поддельное письмо, то есть то, которое он сам изготовил, как бы настоящее, которое выглядит как ersatz чисто внешне. Если бы во всем и нашелся один правдивый человек, любитель подлинного, Дюпэн послужил бы примером такового: «В тот самый момент я направился прямиком к планшету, вынул письмо, спрятал его в карман и подменил его другим, в некотором роде фак-симиле (по внешнему виду) (so far as regards externals), тщательно подготовленным дома, — подделав инициал Д… (imitating the D — cipher) с помощью печати, сделанной из хлебного мякиша».
Таким образом, Д Должен ли он расшифровать то, что имел в виду дешифровщик, и откуда и почему он расшифровал, ввиду чего, во имя кого и чего. Инициал — одно и то же Д, для министра и для Дюпэна — является фак-симиле внешне, но преисполненным собственного значения внутри.
Но каково это собственное значение внутри? Это подпись? Это «последнее слово» вдвойне братоубийственной войны?
Еще одна цитата, в которой подписант отказывается от задуманного ранее: «..я написал в самой середине чистого листа эти слова:
……………….. Замысел столь зловещий,
Коль не достоин Атрея, достоин Тиеста.
Игра кавычек Во французском переводе нет кавычек, текст Кребийона набран петитом. Фраза, которая следует за этим («вы найдете это в Ат-рее Кребийона») (They are to be found in Crébil-lion’s Atrée) может с таким же успехом быть приписана автору Украденного Письма, рассказчику, автору возвращенного письма (Дюпэну). Но американское издание, которым я располагаю, не оставляет нам этого сомнения:
«…л написал в самой середине чистого листа слова —
«»Не is well acquainted with my MS, and I just copied into the middle of the blank sheet the words —
Замысел столь зловещий, Коль не достоин Атрея, достоин Тиеста.
Вы найдете их в Атрее Кребийона».
They are to be found in Crébillion’s Atrée»».
Таким образом, становится ясно, что эта последняя фраза принадлежит Дюпэну, Дюпэну, заявляющему министру: я, нижеподписавшийся Дюпэн, ставлю вас в известность о судьбе письма, о том, что в нем говорится, о том, ввиду чего я изымаю у вас его, чтобы вернуть его той, кому оно адресовано, и почему я заменяю его вот этим, на добрую память.
Но это последнее слово, вкупе со всеми невидимыми кавычками, которые окаймляют всю новеллу, Дюпэн вынужден забрать его в кавычки и мотивировать свою подпись: вот, дескать, что я ему написал и как расписался под этим. Что такое подпись в кавычках? И потом, внутри этих кавычек, сама подпись является цитатой в кавычках. Это опять выдержка из литературы.
В двух случаях из трех автор Семинара пытался переделать замысел в рок, быть может, таким образом возвращая некий смысл в себе своему назначению; несомненно, умышленно, поскольку в любом случае, ничто не позволяет хоть в какой-то мере заключить об отсутствии такого замысла. (Этот заключительный штрих сам собою просится в авторство аббату Д Копитерсу де Жибсону. От кого истинное положение — изготовление подделки в целях изъятия письма, замены его другим, ради попутного свершения его судьбы — не ускользнуло.)
«Как бы то ни было, министр, когда он вознамерится пустить его в ход, то на глаза ему попадутся такие слова, начертанные рукой Дюпэна:
Коль не достоин Атрея, достоин Тиеста,—
которые, как утверждает Дюпэн, происходят из Атрея Кребийона» (стр. 14). Затем, по прошествии некоторого времени: «Общее место цитаты подходит оракулу, у которого лицо при этом превращается в гримасу и который также позаимствован из этой трагедии:
Коль не достоин Атрея, достоин Тиеста»(стр.40).
наконец (Итоги, стр. 8): «…и я добавляю (стр. 52), что песню, которую этот Лекок[99 — Le coq (франц.) — петух (прим. ред.).] хотел бы сделать своим пробуждением (рок столь зловещий…), у него не было ни одного шанса услышать».
ОТНЮДЬ
Первая публикация в «Конфронтасьон», 1,1978; со следующим предисловием редакции:
«21 ноября 1977 года была организована встреча «Лицом к лицу» с Жаком Деррида, посвященная Glas (Galilée, 1974) и другим текстам, находящимся в тематической связи с теорией, движением или психоаналитическим институтом, а именно Freud et la scène de Vécriture (in L’Ecriture et la différence,1961), Le Facteur de la vérité (inPoétique 21,1975), Fors (in Le Verbier de l’homme aux loups,de Nicolas Abraham и Maria Torok, 1976), Eperons (1972–1978). В ответ на первые вопросы Рене Мажора Жак Деррида выдвинул несколько вступительных предложений. Мы приводим их здесь в том же порядке. И только «заглавие является исключением из этого правила».
рене мажор. — Жак Деррида, прежде всего мне хотелось бы, выразить вам то глубоко удручающее впечатление, которое я испытал при чтении Glas (Похоронный звон). Прибегая к образу, который мне навевает слово, близкое к glas, но оно женского рода glene[100 — glène (франц.)— 1. суставная впадина, углубление 2. бухта троса (прим. ред.)], и в своем двойном значении, я сказал бы, что вы принуждаете Знание и Тело (ваше и мое) выдержать такое обращение, которое заставляет их уйти в себя, запутаться и перехлестнуться друг с другом как в некой впадине, где они перемалываются, дробятся, расчленяются. Однажды угодив в сети «замысла столь зловещего», приходится барахтаться в них, не питая надежд когда-либо выбраться оттуда невредимым.
И я не одинок, испытывая подобное впечатление. Перу одного критика принадлежит следующая рецензия: «Это гнусная, вульгарная и дьявольская книга». Но в то же время, и это правда, этот критик добавляет, что написана она тем, кто, без сомнения, является самым выдающимся умом современной французской философии», а со своей стороны я добавлю — лучше всех вооруженным и в то же время безоружным — (эта книга) «является по крайней мере выражением того, на какую высоту поднята планка предъявляемых нашему сообществу претензий».
По ком звонит колокол A3, абсолютного знания, и кто не понимает, что власть письма, которое ускользает, переходит с одного места к следующему вакантному, которое оно занимает — в новелле Эдгара По, это место находится между стоек-ног камина — вопрос не может быть обойден вниманием. И вы сами, кстати, подтверждаете, в вашем комментарии к Семинару об украденном письме, то есть в Носителе истины, аналитически задаваясь вопросом о том, как же произошло, что в двух случаях из трех автор Семинара пишет «рок» вместо «замысла» в цитате Кребийона (Замысел столь зловещий, коль не достоин Атрея, достоин Тиеста). Что в этом отступлении, которое намеревается поставить роковой крест (destin) (Т) на SE или ES (Это) на замысел (dessein), исчезает, как в бездне, «осталось невыясненным», именно этот вопрос остался невыясненным во время нашей последней встречи лицом к лицу с Франсуа Рустаном.
Таким образом, этот вопрос, поставленный во главу угла — вы его туда поместили, а он не дает ходу вам — понимается как деконструкция другого A3, аналитического знания, а также пределов или границ психоаналитического поля. Я даже спрашиваю себя, существует ли для вас внутреннее и внешнее пространство, где бы нашлось место этому знанию, место, которое принято именовать Аналитической Ситуацией.
жак деррида. — Я постараюсь ответить на вопрос или продолжить вашу мысль.
Но, замечу вам, что чувствую себя совершенно безоружным. Этим вечером я пришел настолько безоружным, насколько это возможно. И несколько растерянным. Я не хотел готовить эту встречу, и я не хотел к ней готовиться. Настолько непроизвольно, насколько это возможно, я решился на то, что, как я полагаю, за мной никогда раньше не водилось — стать объектом дебатов, можно даже сказать шоу, не предусмотрев никаких доводов ни в свою защиту, ни контрдоводов (что неизменно так или иначе сводится к одному). Во всяком случае, не стремился как можно больше предвосхитить. Я подумал, что если что-то должно произойти этим вечером, то, по всей вероятности, событием этим как раз и явится тот факт, что я приду без подготовки, не пытаясь выставить себя в лучшем свете, не отвечая на выпады, настолько безоружным, насколько возможно, и если это возможно.
Я не скажу «с пустыми руками». Кого бы я мог надеяться убедить или обнадежить, в таком салуне, провозглашая во всеуслышание, что я пришел сюда с пустыми руками?
Как значится в программе этого вечера, замечу мимоходом: именно в Glas и Fors,я высказал все, что может оказаться полезным под рукой, начиная с коробки спичек до своего собственного гроба в форме спичечной коробки. А такой гроб не является таким уже безобидным оружием.
Ни чересчур роскошным на подобном пиру.
Итак, я не явился — если, все-таки я явился — с пустыми руками в этот салун, переполненный всеми видами группировок более или менее блистательных, более или менее готовых открыть пальбу, держащихся настороже за стойкой бара. Некоторые делают вид, что невозмутимо в углу играют в покер. Они притворяются, что делают вид: я уверен, что именно в этот момент всевозможные партии разыгрываются внутри каждой из группировок, и не менее ожесточенные, чем те, что разыгрываются между группировками. И так как вы, Рене Мажор, расспрашиваете меня о Glas,вы знаете, что это книга, кроме всего прочего и по замыслу о группировках, о том, что их связывает воедино в каком угодно смысле, качестве и количестве.
Итак, я явился, если, все-таки явился, говоря себе: этим вечером что-нибудь произойдет лишь при условии твоей безоружности.
Но вы могли бы заподозрить меня в том, что я несколько перегибаю палку, прибегая к столь примиренческим сравнениям: мол, он говорит что пришел безоружным, чтобы этим самым обезоружить — прием известный. Все так. Тогда я сразу же добавлю: я не явился, я не хотел этого, я все еще не хочу этого, и, разумеется, не гожусь на роль мальчика для битья.
Я не пришел совсем уж беззащитным, совсем без ничего.
Я захватил с собою коротенькую — как бы получше ее определить, ну, что ли, фразу-коротышку, если это определение удачно, одну-единственную и такую, что короче не придумаешь.
При всем при том, что я не вполне уверен, что эта самая фраза исходит от меня. Еще ничто не гарантирует того, что я приму ее на свой счет.
Допустим, я произнесу ее, эту фразу-коротышку, в кавычках, как если бы то, что неразличимо глазу, могло приниматься в расчет при чтении. Я произнесу ее, скажем, между кавычками, несмотря на то, что я ее создал сам или, что она сама себя создала во мне, в продолжение другой коротенькой фразы, подслушанной в конце предыдущей встречи, единственной из встреч «Лицом к лицу», на которых я присутствовал, вне той, которая сплотила нас два года назад с моими друзьями Николасом Абрахамом и Марией Торок
Допустим, я помещу эту фразу-коротышку в кавычки, несмотря на то, что я сам создал ее или она сама
