относится к тому достопримечательному событию, что императрица автору, когда он был при ней статс-секретарем, приказала делать на все сенатские мемории примечания, и ежели что усмотрит несправедливое или несогласное с законами, то докладывать ей по причине, что тогда генерал-прокурор кн. Вяземский, будучи тяжко болен параличом, не мог отправлять своей должности. Но когда частые примечания ей наскучили, тогда она приказала только прочитывать их сенатским обер-прокурорам, чтоб они, ежели найдут их правильными, новые-бы от сенаторов испрашивали революции и ошибки поправляли; но когда они не согласятся и останутся при своих мнениях, тогда бы оставлял их по их воле, но только бы у себя имел им записку. Таким образом, продолжались сии примечания почти целый год; но когда в один день автор ей читал дела, то она сказала: «Нет, надобен мне новый генерал-прокурор, старый ослабел»; поглядев на автора лицом примечательным, пресекла разговор. На другой день поутру, часу в 9-ом, любимец ее гр. Зубов прислал к автору лакея с записочкой, чтоб он поскорее ехал во дворец; но как автор тогда занемог и принимал лекарство, то и не мог сего сделать, а приехал уже на вечер. Гр. Зубов, отведши его на сторону, сказал, глядя на него пристально, что императрица намерена уволить старого генерал-прокурора от службы и сделать на место его нового; то кого бы он думал? Автор, не показав нимало своего желания к тому, хотя отправлял уж почти год должность генерал-прокурора, делав замечания на мемории Сената, которые по большой части уважались обер-прокурорами и сенаторами, ответствовал, что это состоит в ее величества воле, кого ей угодно. Граф сказал: «Хорошо, поезжайте домой и приеяжайте завтра ранее». По приезде граф сказал: «Выбран, братец, генерал-прокурор». — «Кто?» — «Граф Самойлов». И тотчас после сего позван был автор к императрице; она спросила его: «Что, записывал ли ты свои примечания о сенатских ошибках, как я тебе приказывала?» — «Записывал». — «Принеси же завтра ко мне их». Записки представлены; она, их приняв, оставила несколько дней у себя; потом, призвав его, отдала оные ему обратно с апробациею, ее рукою написанною, сказав: «Отдай их новому генерал-прокурору и объяви от меня, чтоб он поступал по оным и во всех бы делах советовался с тобою». Вскоре после того позван был к ней гр. Самойлов, то есть новый генерал-прокурор; возвратясь от нее, подошел к автору и сказал, что ее величеству угодно, чтоб он по своей должности с ним обо всем советовался; то он и надеется от него дружеского пособия. Автор откланялся и вследствие того был несколько раз приглашен на совет генерал-прокурора; но как в некоторых мнениях не соглашались, а генерал-прокурор отдался руководству подьячих, или, лучше сказать, правителю своей канцелярии, человеку не великого разума и сведений, но упрямому, то и произвел он между графом и автором ссору. По сей причине, сколько императрица ни желала, чтоб под лицом генерал-прокурора отправлял генерал-прокурорскую должность автор, но сие не имело своего действия и истина должна была открыться, показав слабость руля государственного правления, т. е. ген«ерал»-прокурора.
Всяк думает, что я Чупятов и проч. — Чупятов, гжатский купец, торговавший при С«анкт»-Петербургском порте пенькою, имел несчастие чрез пожар в кладовых на бирже амбаров по-несть великий убыток, от чего объявил себя банкротом, как иные сказывали, притворно, и, избегая от своих верителей всяких неприятностей, наложил на себя дурь, сказывая, что в него влюбленная мароккская принцесса выйдет скоро за него замуж, что прислала она к нему уже премножество сокрови-щей, чем бы он давно заплатил свои долги, но неприятели его не допустили до рук его присланный подарок; однако же достоинства и ордена, к нему от нее присланные, он получил, которые он и носил на себе, как-то разных цветов ленты и медали: к нему от некоторых насмешников из шутки чрез почту и чрез нарочных доставленные, которыми очень гордился и утешался, показывая свои грамоты, сочиненные разными людьми ему для насмешки.
Блистал величеством в работе. — Известно, что Петр В«еликий» в матросском платье, как простой плотник учившися корабельному строению, работал на амстердамской бирже.
Токай — густое льет вино. — Токай, гора в Венгрии, на которой родится лучший виноград, из которого делается славное токайское вино.
Левант — с звездами кофе жирный. — Левант, или Анатолия, где славный с Азиею отправляется торг лучшего кофе.
С тобой лежащая Цирцеи. — Славная в древности волшебница, которая любезными своими хитростями товарищей Улиссовых на своем острове превратила в свиней.
Как лунь во бронях поседевший. — Лунь — белая цветом птица, род ястреба. Отношение к цвету оной здесь для того употреблено, что многие седые заслуженные генералы у кн. Потемкина и гр. Безбородко и у прочих вельмож сиживали часто несколько часов в передней между их людей, покуда они проснутся и выйдут в публику.
Меж челядью твоей златою. — Челядь, илп челядпнцы — самые последние в доме люди, но у богатых людей и те бывают одеты в золото.
А там — вдова стоит в сенях. — Вдова Костогорова, которой был муж полковник, оказывал многие услуги Потемкину и был из числа его приближенных, имел несчастие, поссорясь за него, выйти на поединок с известным Иваном Петровичем Горичем, храорым человеком, который уже после был генерал-аншефом; сей убил его выстрелом из пистолета, как говорили тогда, умышленно тремя пулями заряженного; вдова Костогорова, после смерти мужа прося покровительства князя, часто хаживала к нему и с грудным младенцем на руках стаивала, ожидая на лестнице его выезду. «…»
Здесь дал бесстрашный Долгоруков. — Славный сенатор кн. Яков Федорович Долгоруков, который разодрал определение Сената, подписанное Петром I, и ответ его о том, известен по анекдотам сего великого государя.
Того я славного Камилла. — Камилл был консул и диктатор римский, который, когда не было в нем нужды, слагал с себя сие достоинство и жил в деревне. Сравнение сие относится к гр. Румянцеву-Задунайскому, который, будучи утесняем чрез интриги кн. Потемкина, считался хоть фельдмаршалом, но почти ничем не командовал, жил в своих деревнях. Но по смерти кн. Потемкина, получа в свое повеление армию, командовал оною и, чрез предводительство славного Суворова обезоружа Польшу, покорил оную российскому скипетру.
Тебе, герой! желаний муж. — То есть тебе, Румянцев, которому все желали, чтоб он командовал армиею по известному его искусству в предводительстве в первой турецкой войне. «…»
Румяна вечера заря. — Стих, изображающий прозвище, преклонность лет и славу Румянцева.
«…» С высот четыремя скалами. — Сим описывается точное изображение водопада, Кивачем называемого, находящегося в Олонецкой губернии в нескольких верстах от Кончезерского чугунного завода; он стремится с высоты между четырех гранитных скал; под сим подразумеваются четыре отделения года, которыми протекает время.
Рекою млечною влекутся. — Когда вверх едешь по реке, его составляющей, то под сводом дерев пенная вода льется точно как молоко или сливки.
Стук слышен млатов по ветрам и проч. — Хотя Кончезерский завод лежит от сего водопада около 40 верст, но в сильную погоду по ветру слышно иногда бывает действие заводских машин, которые, смешавшись с шумом вод, дикую некую составляли гармонию, которую автор сам слышал, ибо он, будучи губернатором в сей губернии, видел сей водопад, нарочно его обозревая.
Ветрами ль сосны пораженны? Ломаются в гебо в куски. — Он приказал на высотах водопада срубить сосну и бросить ее в стремление вод; то по несколько минут выплыли из жерла ее уже обломки или щепы.
Сковать ли воду льды дерзают? — Он никогда не мерзнет и капли водные истинно так падают, как стеклянная пыль, в которую отражась, лучи солнечные представляют весьма удивительное зрелище.
Отважно в хлябь твою стремится. — В сих трех куплетах описываются свойства трех зверей, совсем между собой различных: под волком разумеется злоба, который от ужаса стервенеет или более ярится; под ланью — кротость, которая робка при опасности, а под конем — гордость или честолюбие, которое от препятств раздражается и растет.
И шлем, обвитый повиликой. — Трава повилика — знак любви к отечеству.
Как вечер во варе румяной. — Под сим изображением подразумевается фельдмаршал Румянцев, как по своему прозвищу, так по преклонности лет своих.
Поит надменных, кротких, злых. — По вышеописанным свойствам зверей, автор и род человеческий разделяет натрое: то есть на злых, гордых и кротких.
В Сенате Цезарь средь похвал. — Вышеупоминаемый Цезарь, диктатор римский, тогда как думал провозглашен быть царем, принимая многие ласкательные себе просьбы, был поражен в Сенате несколькими кинжалами сенаторов и, закрыв плащом лицо свое, упал между ими.
Пленивший Велизар царей В темнице пал, лишен очей. — Выше о нем сказано, что он отказался от подносимой ему короны и, ведя в триумфе своем царей, оклеветан, в темнице лишен аре» ния.
Как в лаврах я, в оливах тек? — Пред несколькими годами фельдмаршал гр. Румянцев, как победитель и благоразумный правитель губерний, ему вверенных, был почтен лаврами и оливами, но в последнюю турецкую войну, по проискам Потемкина, он не командовал главной армией, а оставался в резервной, весьма малочисленной, и жил недалеко от Ясс в маленькой деревне.
Ослабли силы, буря вдруг Копье из рук моих схватила. — Буря или немилость императрицы, которая отняла у него власть и лишила побед.
Сошла октябрьска нощь на аемлю. — Подразумевается печальная ночь, в которую скончался кн. Потемкин.
Которого она страшилась, Кому вселенная дивилась. — Здесь под луною разумеется Оттоманская Порта, которая страшилась Румянцева, удивляющего победами над нею вселенную.
Что огнедышущи за перстом Ограды вслед его идут. — Огнеды-шущие ограды, то есть каре или четвероугольное устройство, каковые фельдмаршал Румянцев выдумал для побед над турками, не давая им многочисленностию своею окружать в сравнение их небольшую российскую армию.
Полки его ив скрытых станов и проч. — Фельдмаршал Румянцез так верно назначал рандеву или сборище своих войск, что в назначенный час являлись полки издалече на том месте, где им было приказано, так что их тут совсем не ожидали.
Ночные внать его шаги. — Сим описываются ночные экспедиции или отряды, которыми он часто побеждал турок.
Как волхв невидимый, в шатре. — Планы свои располагал по ландкартам уединенно в великой тайности; представляя неприятелям в слабых местах ложные силы, а на высотах большие отряды, как обыкновенно делают искусные вожди, обманывая своих неприятелей.
Что орлю дерзость, гордость лунну, Ц У черных и янтарных волн. — Орлю дерзость у янтарных, а гордость лунну у черных, то есть пруссаков у Балтийского моря, а турок у Черного «моря» побеждал; первых — в семилетнюю, а последних — в первую турецкую войну.
Смирил
