индивидов с мощным интеллектом, отчуждающим и разделяющим объективные категории индивидуального совершенства и телеологизма диктата.

____________________________________________________________

(20) — Контрдиктатность великих актов творчества определяется тем, что восприятие высшей красоты есть имманентная характеристика разума. Творчество великих контрдиктатных пассионариев, возвеличивая красоту и ум совершенного индивида, тем самым провозглашает в качестве высшей ценности, онтологической и этнической вершины существования, жизнь индивида, а не политическую или идеологическую доктрину, что в корне неприемлемо для диктата.

Стр. 33

Это относится даже к таким произведениям, как скульптуры Фидия и Мирона, философия Эпиктета и Аристотеля, произведения Лукиана и Сенеки, не говоря уже о сугубо лояльных диктату творениях, например статуе Зевса в Афинах, Парфеноне или пирамидах — актах творчества, прямо связанных с религиозно-культовой стороной идеологических оснований диктата.

Эволюция диктата в эпоху цивилизации, как показано выше, имеет циклический характер, флуктуирующий от линейного (технологически детерминированного) вследствие воздействия факторов, связанных с асинхронностью этногенеза глобального социума. Этногенез инфраструктур этноса на некотором этапе развития приводит к превалированию индивидуальных мотиваций в сознании людей в ущерб социальным, диктатным(21), вызывая инверсию детерминации творчества контрдиктатных пассионариев (которые сами изменяются в процессе эволюции), мотиваций подавляемых, т.е. к разрыву силлогистических связей (в интроспекции субъектов) между индивидуальным совершенством и телеологией диктата, интегрируя совершенство и индивидуальное благо.

Всеобщность диктатной детерминации социального бытия проявляется и в структуре эволютивных изменений материализованных актов творчества-вне зависимости от характера отношения его носителей к диктату. Яркая контрдиктатность творцов расцвета эллинизма, объективная ценность идей, которые они реализуют, в процессе эволюции стратегического детерминанта диктата сменяется творениями цезаристского Рима — лояльно-диктатными творениями рабского духа.

____________________________________________________________

(21) — См. главу «Фазы застоя и обскурации» в упоминавшейся книге Л.Гумилева.

Стр. 34

Расцвет конкретной формы диктата связан с единонаправленностью мотиваций социального континуума и гедонистским поощрением (по крайней мере, лояльным приятием их необходимости) контрдиктатных пассионариев, т.е. собственно творцов. Закат формы чаще всего связан с авторитарностью диктата, разнонаправленностью мотивационного континуума и подавлением, а часто физическим уничтожением контрдиктатных пассионариев. Эти детерминации применительно к идеологии имеют место и в рассматриваемую эпоху.

Еще один аспект гипертрофии творческих инструментов — этический, так как искусство помимо эстетизма всегда связано с этикой человечества и отдельного человека. В данном случае не рассматривается этика в целом(22) как кардинальный аспект функционирующего социума и диктата, а лишь этические компоненты творческих актов как одна из характеристик государственной идеологии. Материальные воплощения этических идей, как контрдиктатных, так и лояльных, включенных в структуру государственной идеологии, могут быть как прямыми, непосредственно логичными, например в литературе, философии, архитектуре, так и опирающимися на косвенно-ассоциативное восприятие, ассоциирующее заложенные идеи с социальными конкрециями: скульптура, живопись, архитектура. Этика может аргументировать целесообразность, необходимость и благо диктатного соподчинения в конкретно государственной форме в виде логико-философских учений.

____________________________________________________________

(22) — Этика как совокупность идейных и реальных аспектов взаимоотношений между людьми в диктатной детерминации представляет предмет отдельной главы.

Стр. 35

Но, с другой стороны, пирамида Хеопса или статуи императора, внушая человеку идею надчеловеческого, надсознательного превалирования, величие иерарха диктата, служат той же цели, и поскольку они обращены к предсознательным, алогичным категориям и структурам разума, то лояльно-этическое внушение, инъекция будут тем значительнее, чем более совершенны произведения лояльно-диктатного творчества. Эта сторона идеологического основания государства так же, как и другие социально-индивидуальные сущности, эволюционирует в соответствии с диктатной детерминацией. Рассматриваемая эпоха дает яркий пример детерминированной эволюции этического компонента идеологии и ее материальных конкреций. Расцвет формы государства связан с эффективностью подавления, т.е. с наличием позитивно-мотивационного гедонистского вовлечения и, следовательно, со значительной конформностью мотивационного континуума социума. Такая структура психосоциального континуума ведет к тому, что этические идеи, материализованные в творениях великих контрдиктатных пассионариев, ассоциируются, персонифицируются с государством, диктатом, социумом и органично входят в структуру государственной идеологии или, в случае косвенной ассоциативности (скульптура, живопись, литература и т.д.) поощряются и пропагандируются государством. Отсутствие или низкий уровень подсознательно-гедонистского диссонанса в разуме индивидов между диктатно инъецируемыми категориями и догмами сознания (а значит, и этики) и гедонистским основанием индивида приводят к тому, что восприятие (аспект Я) не несет в себе компонентов негативного неприятия, контрверсивности этическим инъекциям официальной идеологии (в том числе и этическим). Если прибегнуть к терминологии Толмена, то внутренняя переменная имеет положительный знак и инъецируемые идеи воспринимаются и включаются в систему мотивационных детерминантов, а не отторгаются, отчуждаются интроспективно.

Стр. 36

Положение меняется, когда форма диктата в виде государства вступает в эпоху развала, снижения эффективности подавления, что связано с наличием разнонаправленности индивидуальных мотиваций и интересов диктата. Наличие негативных доминант в сознании значительных групп социума, обусловленных подсознательным гедонизмом Оно, приводит к изменениям, инверсии характера восприятия и появлению структур отчуждения инъецируемых этических категорий и догм. Второй аспект развала формы диктата — усиление внешних форм подавления, направленное против всех слоев подавляемых и, в самой большой степени, против контрдиктатных пассионариев, уничтожаемых духовно или физически. Редукция творческого континуума социума, связанная с уничтожением контрдиктатных пассионариев, выводит в ряды творцов проституированные таланты из слоя сопутствующих с соответствующим изменением характера творчества. Произведения, возвеличивающие ум, силу, красоту человека — творения Фидия, Мирона — сменяются возвеличивающими иерархов и исполнителей — Нерона (Зенофор), Калигулы, Августа, воинов и военных триумфов. То же имеет место и в других проявлениях творческой пассионарности. Даже философия — вершина проявления контрдиктатной пассионарности творцов — эволюционирует в диктатной детерминации от величия свободного духа Анаксагора, Анаксимандра, Эпиктета, скептиков, Демокрита, Аристотеля к лояльной диктату философии Сенеки и Светония.

Мистический монотеизм — идеология государства и самозавершенная форма диктата.

Рассмотрим появление и развитие нескольких видов мистического монотеизма со сходными онтологическими, мистическими, этическими положениями: даосизм, христианство, иудаизм, ислам.

Стр. 37

Хотя они хронологически разбросаны и формально весьма отличаются, все это не отражается на их этической стороне и утилизации диктатом этих идеологических структур. Мощь их воздействия на разум подавляемых в смысле инициирования последних к самопричислению к диктату настолько велика, что эти системы превращались в процессе эволюции в самозавершенные системы диктата теократического характера. В этих религиозных учениях все их аспекты столь органично связаны, что нуждам интроспективного подавления служат и онтология, и мистицизм, и этика этих религий. Идеология этих религий имманентно включают в себя догматы добровольного аскетизма, соединенные идейно с некоторыми положениями эгалитаризма. Эта сторона наиболее ортодоксально выражена в даосизме, но она же составляет и часть этико-мистического основания и в христианстве, и в остальных учениях.

Сознательное ассоциирование внешне контрдиктатных идей эгалитаризма(23) с добровольным аскетизмом является мощным инструментом инъекции базовой для интроспективной основы диктата идеи добровольного отчуждения благ в пользу гедонизма иерархов. В зарождении этих религий аскетизм и эгалитарность трактуются как основание и инструмент самосовершенствования. Совмещение идей самосовершенствования и эгалитарности делают их привлекательными для пассионарных индивидов, и аскетизм принимается ими не только добровольно и органично, как средство достижения этих целей, но и трансформируется в самые дикие формы явно мазохистского толка.

____________________________________________________________

(23) — Эгалитаризм присутствует в ранних стадиях эволюции этих религий. Зрелые же формы включают более значащие компоненты: мистические, мистико-онтологические и лояльно-диктатные.

Стр. 38

Инверсия агрессивно-садистского компонента интеллектуальных пассионариев в мазохистскую той или иной степени интенсивности, т.е. соединение отчуждения благ с удовлетворением (а скорее, сублимативной инверсией) подсознательного гедонизма — соединение, казалось бы, несоединимых, контрверсирующих категорий интроспекции индивида на основе мощных лояльно-диктатных инъецированных доминант супер-Я. Тем не менее это соединение приводит к тому, что эффективность идеологического подавления, эффективность религиозного диктата достигает необычайно высокого уровня. Подвиги не только мучеников церкви, но и огромных масс религиозных фанатиков — свидетельство тому.

С этикой аскетизма, эгалитаризма, самосовершенствования, индивидуального блага (как аспекта приобщения к высшей добродетели) органично связаны и многократно усиливают их категории онтологического и мистического характера. Догматы воздаяния, присутствующие во всех этих религиях, имеют столь мощное влияние на сознание индивидов (особенно в соединении с этическими догмами) потому, что они базируются на мистическом основании вечного духа и отторжении разумом, вытеснении из сознания с их помощью ужаса неизбежной смерти. Онтологическая несоизмеримость категорий вечности, блаженства как воздаяния за исполнение этических постулатов и кратковременного гедонизма бытия делает аскетизм и самоподчинение, вплоть до крайнего мазохизма, не только приемлемым для индивида, но и соединяет его прочными ассоциативными связями с самыми глубинными слоями подсознательного гедонизма.

Стр. 39

Более того, мистическая сущность онтологических построений, базирование этики на трансцендентных сущностях универсума делает религиозные доктрины еще более монументальными, величественными в сознании людей. Соединение лояльно-диктатной инъективной этики и универсальных категорий бытия, вечности, бессмертия духа в религиозных построениях приводит к возникновению отраженных ассоциативных связей того же типа в сознании подавляемых и придает религиозному (и связанному с ним социальному) диктату ореол надчеловеческого, трансцендентно-мистического фатализма, имманентной универсуму категории интегрального блага. Эта очень эффективная идеологическая сущность религиозного подавления была оценена иерархами диктата и на некотором этапе эволюции использована ими для придания социальному диктату (персонифицированному в иерархе) мистического ореола высшей сущности, трансцендентной и фатальной. Тем самым реалиям подавления придавался характер проявления высшей, божественной воли. Эта идеологическая сущность используется и христианскими монархами, и халифами арабов, и иерархами Иудеи.

Несмотря на значительные отличия в хронологии и внешние догматические различия, для этих мистико-этических монотеистических идеологий характерна унифицированность процесса этногенеза. Зарождаясь на основе эгалитарных идей и идей воздаяния и самосовершенствования в среде подавляемых, эти религии являлись как бы социальным насосом, концентрировавшим негативных пассионариев с уровнем интеллекта выше растительного примитива, присущего адептам мелкого криминала.

Стр. 40

С одной стороны, адепты этих религий, например христианства или ислама, изымаются из слоев, контрверсивных диктату, снижающих его эффективность, уровень мотивационного самопричисления социального континуума, и, с другой стороны, трансформация, инверсия этих высокопассионарных и часто талантливых людей в адептов, проводников религиозного диктата приводит к резкому качественному повышению эффективности интроспективного подавления в рамках структуры религиозной (теократической) формы диктата.

Эволюция этого явления привела к последствиям, обычным для эволюции любой формы диктата — снижению эффективности интроспективного подавления и доминант самопричисления, смещению центра тяжести подавления в сторону духовного и физического подавления, догматизации идейных постулатов и насильственной инъекции их в сознание, следствием чего был застой и распад религиозной формы диктата.

В эпоху зарождения и расцвета этих религий, например христианства, в регионе западноевропейского суперэтноса идеология в значительной степени базируется на идеях христианства, используя идеи и догматы этические, мистические, онтологические в качестве органических компонентов. Но идеология не исчерпывается только этими компонентами. Эта эпоха является продолжением предшествующей христианству эпохи бурных этнических коллизий, причем последние одновременно являлись и междиктатными, приводили часто к развалу или полному уничтожению одной из противоборствующих форм диктата.

Развал формы диктата в конкретном этносе всегда связан с увеличением дифференциации уровня и характера гедонистских возможностей, с редукцией их для большей части подавляемых.

Стр. 41

Такое положение приводит, с одной стороны, к усилению этнических мотивационных доминант, а с другой стороны — к наличию мотивационных детерминантов самопричисления к диктату и добровольному