в целом: технологией, этногенезом, а также непосредственно диктатными сущностями — приводит к повышению, эволютивному подъему статуса (социального, диктатного, общественно-этического) индивидов этой субструктуры от презираемых и уничтожаемым без суда до олицетворения рыцаря, сверхчеловека — защитника интересов, идеалов и добродетелей социума.

Повышение всех аспектов человеческого статуса, как диктатного, стимулируемого иерархами, так и социального, в значительной мере подтверждаемого сопутствующими (в силу проституированности их акций), и имманентная скрытость, тайность их акций приводят к ряду следствий, важных как для военных и войн, так для диктата. Первое и очевидное следствие — это возможность манипулировать действиями иерархов, причем не только по отношению к объектам внешней экспансии, но и применительно к задачам диктатного подавления доместикального социума с помощью информации — опосредованного отражения в Я иерархов объективной действительности.

Стр. 48

Поскольку эту же функцию — информирование — выполняют и военные, и дипломаты, то с разделением функций, всегда связанным с гедонистской дифференциацией, возникает и конкуренция этих субструктур за гедонистское превалирование, что, в свою очередь, определяет появление и эволюцию собственного, субструктурно-ориентированного телеологизма, по мотивационным доминантам идентичного телеологизму военной и дипломатической субструктур. Этот телеологизм в основе своей ориентирован на превалирование функциональной значимости в глазах иерарха, а значит, и на гедонистское превалирование в диктатной иерархии. Именно эта тенденция, доминирующая в телеологии данной субструктуры, при наличии скрытых от контроля иерархов (в отличие, скажем, от военных) инструментов и средств, приводит к тому, что высшие исполнители этой структуры воздействуют на иерархов с помощью реальной или инспирируемой информации, инициируя в их сознании представления, отражения объективного мира, способствующие реализации целевых объектов собственной телеологии, что при наличии некоторых объективно-субъективных обстоятельств способствует приобщению руководителей тайных служб к прерогативам иерархов. Это приобщение, по крайней мере высших исполнителей, может оставаться на уровне функционирования в структурах проведения («серый кардинал», Фуше и т.д.) в случае логичной, закономерной эволюции диктата, а может, при экстремистских формах диктата, вызывать структурные деформации (Фукье-Тенвиль, Линь Бяо).

Помимо влияния на активации иерархов, тайные службы с увеличением их статуса и материальных возможностей могут проводить собственную линию внешней экспансии и внутреннего подавления — полностью или частично отчужденного от диктатной телеологии и формально-государственных средств подавления. Появлению этой сущности в континууме диктатных средств в эту эпоху способствует то, что эти службы присутствуют в социуме в единственном числе, т.е. лишены постоянного контроля со стороны конкурентных (в глазах иерархов) структур.

На начальных этапах эволюции формы диктата, при эффективных традиционных средствах подавления, высоком уровне позитивно-диктатной лояльности, редуцированной тенденции к внешней экспансии, т.е. военных действиях в значительной мере защитного плана, диктатная необходимость во внешней и социально-интроспективной функциях тайных служб соответственно редуцирована.

Стр. 49

Ее компенсирует военная мощь государства, базирующаяся на высокой пассионарности воинов(31), обеспечивающая решение внешних задач диктата и эффективное подавление внутри своего социума. Тайные службы в этом случае ограничены в своем функционировании выполнением непосредственных задач, вытекающих из их субструктурно-слойного телеологизма.

Дальнейшая эволюция диктата с ее имманентными чертами: редукцией эффективности подавления, экспансивными войнами, усилением гедонистских компонентов в социуме и т.д. — каузально детерминирует в качестве одной из компенсаций этих сущностей усиление значимости тайных служб, обоих аспектов ее функционирования, внутреннего и внешнего. Снижение пассионарности армии, ее боевой мощи, т.е. в конечном итоге способности решать экспансивные задачи диктата, компенсируется разнообразными акциями по разведке, террору, коррупции и разложению проводников противостоящего социума. То же происходит и в отношении внутреннего подавления.

Исполнение этих функций, не укладывающихся полностью в рамки декларируемых этики, морали, идеологии конкретных форм диктата (кроме экстремистских) и требующих в силу этого скрытности, в свою очередь, требует увеличения объективных возможностей этой структуры — материальных, человеческих, статусных, административных. В силу тайности применения этих диктатных инструментов увеличивается не только реализация двух первых аспектов функционирования (см. выше), но и возможность всестороннего воздействия на индивидов всех слоев, включая высших проводников и иерархов, причем тем сильнее, чем выше уровень эволюционного позитивно-гедонистского подавления. Воздействие это может осуществляться как с помощью информации, так и непосредственно, с помощью духовной или физической репрессии.

____________________________________________________________________

(31) — Несмотря на эволюцию технологии, в том числе оружия, войны сохраняют первозданный характер — непосредственное противоборство в бою, со всеми вытекающими (для диктата) необходимостями.

Стр. 50

Естественно, что вышеприведенная взаимосвязь тайных служб и военных в реализации всех аспектов подавления определяет и их взаимоотношения, комплекс мотиваций, связанных с гедонистской конкуренцией, в которой у военных есть средства прямого подавления — воины, оружие и социальный статус защитников социума, а у тайных служб — их имманентные инструменты, лишенные ореола социальных добродетелей, но не менее мощные.

Картина резко меняется при появлении экстремистских форм диктата. Декларируемая идеология, являющаяся всепроникающей основой этой формы диктата и вбиваемая в сознание подавляемых всеми средствами, должна сохранять, отраженно-сознательно, лилейную белизну нетронутости, что совместно с экстремальным уровнем репрессий определяет гипертрофию функций и соответственно статуса — как диктатно-социального, так и гедонистского — тайных служб. Формально эти службы становятся основой диктата и в то же время — сопричастными его иерархам. В примитивном виде это явление было в эпоху Савонаролы, а в оформленном виде, например, во время правления Робеспьера.

Осуществляя не только функции, описанные выше, но и выступая в роли адептов и хранителей чистоты идей (с их проституированно-эгалитарной, т.е. несущей в себе черты социального блага, основой), тайные службы апплицируют, присваивают себе статус хранителей и защитников идейных догм, а следовательно, и социальных добродетелей, соответствующих им. Именно эта ширма хранителей веры дает в руки тайных служб возможность мощных репрессий внегосударственного, внеправового характера и соответственно возможность присвоения гедонистских прерогатив, так как на некотором уровне развития тайных служб в экстремистских формах никто не защищен от их произвола подавления — от производителей до иерархов. История Франции конца XVIII в. и времен Парижской коммуны дает пример, аргументирующий это положение.

По отношению к внешним аспектам функционирования тайные службы этой формы диктата используют те же экстремистские средства, что и по отношению к внутренним задачам: прямой террор, инспирирование и организация мятежей, поддержка негативных диктату группировок и т.д. При этом основой, оправданием и морально-идеологической базой тайной экспансии является та же базовая интроспективная сущность — самоапплицирование роли адептов, защитников и миссионеров социальных и человеческих добродетелей, воплощенных в идеологии экстремизма.

Стр. 51

Еще одним из аспектов внешне-экспансивной активности в деятельности тайных служб являются вербовка и продвижение по социальной лестнице индивидов, вплоть до верхних слоев иерархии.

Суммируя, мы придем к выводу, что суть и характер активности тайных служб экстремизма полностью, как и в остальных случаях, определяются сутью и формой диктата, его внешними и интроспективными компонентами.

Роль дипломатов в экстремистской форме диктата сведена к подчиненному дублированию некоторых функций тайных служб и прямому осуществлению акций невоенной экспансии по воле иерархов. Пример — деятельность французской дипломатии конца XVIII — начала XIX в., т.е. в эпоху существования экстремистской формы диктата. Приниженность дипломатии с ее экстравертивным телеологизмом, ориентированным на воздействие на интроспекцию доместикального и инородных социумов в позитивно-гедонистском плане, прямо связана с сильной редукцией позитивно-гедонистских аспектов подавления, принципиально присущей этой форме диктата. Внешняя политика, следовательно, представляет собой прямое отражение характерных черт этой формы диктата: изощренной всесторонности внешне-силового подавления и соответствующих структур диктата и т.д. Эти же черты переносятся и во внешнюю политику, являющуюся отражением внешних аспектов подавления. Прямая экспансия с помощью военной силы, совмещаемая с постоянной, изощренной, проводимой в гигантских масштабах внешней (по отношению к доместикальному социуму) активностью тайных служб, и приниженность, узкопрагматичное иезуитство дипломатии, призванной лишь обеливать экспансию в глазах индивидов социума — это именно те черты внешней политики, которые характерны для экстремизма и которые всегда присутствуют во внешнеполитической активности экстремизма.

Как и внутрисоциальная деятельность этой формы диктата, экспансивная, диктатно-необходимая ее агрессивность облекается в одежды социального, в той или иной степени всеобщего, блага, необходимого для внесения в социальную жизнь соседних социумов. Как и при внутреннем подавлении, убого-проституированный эгалитаризм этих догм получает государственную доминантность во внешних социумах не вследствие их идейной мощи, самоинъецируемости и апплицируемости сознанием подавляемых, а за счет внешнего, силового принуждения к исповеданию их.

Стр. 52

Соответствуют этому и совместность присутствия и взаимовлияния указанных субструктур подавления в данной форме диктата. Военный компонент и тайные службы этой формы всегда представляют основную силу внутри социума. Они присваивают себе основные гедонистские права, и почти всегда они и формируют слой иерархов. И основная конкуренция за гедонистское превалирование ведется между ними, правда, эта конкуренция никогда не принимает форму борьбы за уничтожение, так как обе эти субструктуры являются кардинальными основами принципиальной необходимости для данной формы диктата, и уничтожение одной из них адекватно развалу формы в целом. Дипломатия лишь в малой, незначительной мере принимается во внимание при ведении этой внутренней войны за гедонистское превалирование и лишь в той мере, в какой она может быть проституирована одной из сторон для собственных целей в этой борьбе. Наступила эпоха перехода к постцивилизации, в социальной жизни появилось много новых, точнее, гипертрофированных старых черт, отразившихся в коренном изменении рассматриваемых сущностей. Войны стали всеобщими по количеству принимающих в них участие государств и по регионам военных действий. Военные аспекты технологии, а также и тайных служб получили гигантское развитие. Экстремистские формы диктата учащаюся и хронологически, и регионально. Высокий уровень эволюции позитивно-гедонистского правления определяет и рост идеологизации войн, и идеологизацию государственных формаций диктата и, как следствие, идеологизацию подавления, его субструктур внешней и внутрисоциальной ориентации — тайных служб и дипломатии, их интроспективной, ориентированной на инъекции в сознание подавляемых идеологической ширмы, оправдания.

Интроспективность подавления, мощная позитивно-гедонистская база диктата, анализируемая в предыдущих главах, предполагает качественную редукцию объективных его аспектов как внешнего, так и внутреннего плана. Но необходимость во внешнем подавлении в некоторых случаях, например во время войн, при интенсивном проникновении мощных тайных служб экстремизма с присущим им размахом внешних акций если и уменьшается, то не настолько (по сравнению с предыдущими формами диктата), чтобы превратиться в социально-диктатный атавизм.

Стр. 53

Интенсификация внешнего подавления с присущими ей жестокостями отраженно через Я и супер-Я порождает сущности, снижающие и нивелирующие доминантность позитивно-диктатных сущностей сознания, т.е. возможности непосредственного прямого силового подавления, прямо связанные с эффективностью подавления, весьма ограничены. Даже в отношении военной экспансии эти возможности значительно ограничены по сравнению с другими формами диктата и, исключая оборонительные войны, возможны лишь при наличии мощных идей и посылок, оправдывающих их необходимость. В противном случае они становятся причиной резкого падения эффективности подавления, т.е. в конечном итоге дееспособности формы диктата в целом — вплоть до ее распада. Примеры: франко-германская война конца XIX в., приведшая к Коммуне, первая мировая война по отношению к Германии и отдельно России, война США во Вьетнаме и т.д.

Это