которая там много ей дала и так много от нее заимствовала, могла сохраниться только в процессе непрерывной внутренней борьбы против властных притязаний
абстрактного миропонимания. Был ли Гегель прав, когда утверждал, что религиозность и искусство являются
второстепенными формами развития сущности философии, призванными все больше и больше переходить в
высшие способы сознавания философского миросозерцания? Решение этого вопроса зависит главным образом от того, достигнет ли когда-нибудь своей цели воля
к научно обоснованному мировоззрению.
114
1. Структура
философского
миросозерцания.
Образование
структуры.
Философское миросозерцание,
как оно возникло под влиянием стремления к общезначимости, должно, по
структуре своей, существенно отличаться от миросозерцания религиозного и поэтического. В отличие от
религиозного, оно универсально и общезначимо. В отличие от поэтического миросозерцания, оно представляет собой силу, стремящуюся преобразующе влиять на
жизнь. Оно развивается на широком основании, опираясь на эмпирическое сознание, опыт и опытные науки,
согласно законам формирования, основа которых —
объективация переживаний в понятийном мышлении.
Когда энергия дискурсивного умозаключающего мышления, в котором всегда содержится отношение высказывания к предмету, проникает в глубины переживаний, весь мир чувствования и волевого поведения объективируется в понятия о ценностях и их отношениях, в
мысли о целях и в правила, выражающие отношения
воли. Предметы разделяются по родам, соответствующим различным отношениям. Во всякой сфере, определяемой каким-нибудь основным отношением, образуется систематическая связность. Отношения обоснова-
115
ния, как они существуют между высказываниями, требуют для познания действительности прочного критерия очевидности. В сфере ценностей из этого вытекает
переход мышления к допущениям объективных ценностей и даже к требованию безусловной ценности. Tofно так же в сфере нашего волевого поведения мышление успокаивается только тогда, когда оно добивается
высшего блага или высшего правила. Моменты, образующие жизнь, вкладываются, таким образом, благодаря обобщению понятий и генерализации положений,
в системы. Обоснование как форма систематического
мышления все яснее и совершеннее сцепляет в каждой
из этих систем составляющие ее члены. И высшие понятия, которых достигают эти системы, — всеобщее
бытие, последняя причина, безусловная ценность, высшее благо, — синтезируются в понятии телеологической мировой связи, в котором философия встречается
с религиозностью и художественным мышлением. Так
возникли, по внутренним законам формирования, основные моменты телеологической схемы миропонимания, и точно так же сущность самого предмета обусловила существование этой схемы до конца средних веков
и ее естественное влияние по сегодняшний день. На ее
основе или в оппозиции к ней дифференцировались
основные формы философских миросозерцаний.
Многообразие
так
Когда мы охватываем миросовозникших
зерцание в понятиях, обосновываем метафизических
^**
_
систем,
его и возвышаем до степени общезначимости, то мы называем его метафизикой. Оно расширяется и принимает многосложные
образы. Индивидуальность, условия, нации, век вызывают как у поэтов, так и у философов множество нюан-
116
сов мировоззрения. Так как возможности влияния мира на структуру нашей душевной жизни безграничны,
точно так же постоянно меняются, в зависимости от
состояния научного духа, и средства мышления. Но
беспрерывность, связывающая процессы мышления, и
сознательность, характеризирующая философию, объединяют группы систем между собой, сильнее подчеркивают близость различных мыслителей или их противоположность к другим группам. Так, в классической
греческой философии проявился антагонизм между
телеологической метафизикой, этой как бы естественной системой метафизики, с одной стороны, и миросозерцанием, ограничивающим познание мира пониманием царящих в реальности отношений причины и следствия, — с другой стороны. И по мере того, как впоследствии, начиная со стоиков, все больше и больше выступала во всем своем значении проблема свободы, системы объективного идеализма, в которых причина вещей
детерминирует общую мировую связность, все яснее
отмежевывались от систем идеализма свободы, в которых переживание свободной воли упрочивается и проецируется в самую мировую причину. При этом выработался ряд основных типов метафизики, коренящихся
в существенных различиях человеческих миросозерцании. Они охватывают большое множество миросозерцании и систематических форм.
117
2. Типы
философского
миросозерцания.
Историческая индукция, при
Метод,
помощи которой должны быть уста- позволяющий
новлены эти типы, не может быть подопределить
-ч
ЭТИ ТИПЫ.
робно объяснена нами здесь, сшпирические признаки, из которых исходит
эта индукция, кроются и во внутреннем родстве метафизических систем, и в отношении преобразования,
согласно которому одна система обусловливает другую,
и в сознании мыслителей о своей взаимной близости и
противоположности друг к другу, но главным образом
— во внутренней исторической непрерывности, с какой
данный тип развивается и все глубже обосновывается,
и, наконец, в том влиянии, которое исходит от таких
типических систем, как системы Спинозы, Лейбница
или Гегеля, Канта или Фихте, Д’Аламбера, Гоббса или
Конта. Среди этих типов имеются формы, в которых
миросозерцания не достигли ясного отграничения; некоторые формы, совершенно не считаясь с последовательным ходом мышления, пытаются сразу ухватить
сущность метафизических мотивов: такая формы всегда
оказываются бесплодными в деле дальнейшего развития миросозерцания и, как ни сильны они своим сложным основным настроением или своими техническими
118
преимуществами, не пользуются никаким влиянием ни
в жизни, ни в литературе. Из пестрой многосложности
подобных нюансов миросозерцания обладают значительностью лишь последовательные, чистые, действенные его типы. От Демокрита, Лукреция и Эпикура до
Гоббса, от последнего до энциклопедистов и современного материализма, равно как до Канта и Авенариуса
можно, несмотря на большие различия систем, проследить связь, объединяющую все эти группы систем в
единый тип; начальная его форма может быть названа
материалистической или натуралистической, а дальнейшее развитие последовательно, при условии критического сознания, ведет к позитивизму в духе Конта.
Гераклит, строгие стоики, Спиноза, Лейбниц, Шефтсбери, Гете, Шеллинг, Шлейермахер, Гегель знаменуют
собой этапы объективного идеализма. Платон, эллинистически-римская философия жизненных понятий,
представителем которой является Цицерон, христианское умозрение, Кант, Фихте, Мэн де Биран и родственные ему французские мыслители, Карлейль образуют ступени развития идеализма свободы. Разделение
метафизики на такие группы систем вытекает из изложенной внутренней закономерности, проявляющейся
при образовании метафизических систем. На это развитие и на проявляющиеся в нем модификации влияет,
во-первых, изложенный нами процесс, в котором отношение к действительности занимает различные определенные позиции; так, ранее мы рассматривали позитивизм как течение, содержащее наиболее яркий тип
неметафизического метода, ищущего прочного основания для познания, между тем как теперь он рассматривается нами как основанное на этом методе теоретикепознавательное преобразование миросозерцания. Да-
119
лее, развитие и более тонкие нюансы типов обусловливаются процессом развития в человечестве идеальных
понятий, совершающимся на основе отношений ценностей, целей и связанности воли.
Основание познания действи- Материализм
тельности лежит в изучении природы. и позитивизм,
Ибо только оно в состоянии извлечь из
основанный
„
на познании
фактов порядок, определяемый законаприроды
ми. В связности так возникающего ми(Конт).
ропознания господствует понятие причинности. Если оно односторонне определяет опыт, то
для понятий ценности и цели не остается места. Так как
в созерцании действительности физический мир так
сильно превосходит мир духовный в смысле распространения и силы, что духовные единицы кажутся лишь
интерполяциями в тексте физического мира; так как,
далее, только познание этого физического мира пользуется математикой и экспериментом как вспомогательными средствами постижения, то это объяснение мира
принимает форму интерпретации духовного мира из
физического. Если затем с критической точки зрения
познается феноменальный характер физического мира,
то натурализм и материализм переходят в естественнонаучный позитивизм.
Иной случай, когда миросозер- Объективный
цание определяется отношениями, выидеализм,
текающими из жизни чувств. Тогда
оно исходит с точки зрения ценностей предметов, жизненных ценностей, значения и смысла мира: вся действительность кажется тогда выражением чего-то внутреннего и берется как развитие бессознательно или
сознательно действующей душевной связи. Эта точка
зрения усматривает во многом, разделенном, ограни-
120
ченном, отдельно действующем имманентное ему божественное, определяющее явления по законам телеологической причинности: так возникают объективный
идеализм, панэнтеизм или пантеизм.
Идеализм
Но когда миропонимание опресвободы.
деляется волевым отношением, появляется схема независимости духа от природы или его трансцендентности: в проекции вселенной
образуются понятия божественной персональное™,
сотворения, суверенитета личности по отношению к
течению мира.
Каждое из этих миросозерцании содержит в
сфере предметного понимания синтез миропознания,
оценки жизни и принципов поведения. Их сила в том и
состоит, что они придают личности в ее различных действиях внутреннее единство. Притягательная же сила и
возможность последовательного развития каждого из
них состоит в том, что оно мысленно охватывает многосложную жизнь с точки зрения какого-нибудь одного
нашего отношения, согласно заключенным в нем законам.
121
3. Неразрешимость задачи.
Уменьшение власти
метафизики.
Метафизика развилась среди Отношение задачи
неизмеримого богатства жизненных
решения мировой
форм.
Она
неустанно
переходит
от
загадки
Ύ г
J
r
Уг
к требованию
возможности к возможности. Ни общезначимости
одна форма ее не удовлетворяет,
такого решения,
всякую форму она превращает в новую. Тайное внутреннее противоречие, скрывающееся
в самом ее существе, проявляется в каждом из ее образований и заставляет ее отказаться от данной формы и
искать новой. Дело в том, что метафизика — удивительно двойственная сущность. Стремление ее направлено на разрешение мировой и жизненной загадок,
форма ее — общезначимость. Одной стороной своего
лица она обращена к религии и поэзии, другой — к
отдельным наукам. Она сама — ни наука в смысле
отдельных наук, ни искусство или религия. Она вступает в жизнь при той предпосылке, что в тайне жизни
действительно имеется пункт, доступный строгому
мышлению. Если он существует, как это допускали
Аристотель, Спиноза, Гегель, Шопенгауэр, то философия представляет собой нечто большее, чем всякая
религия или искусство или даже отдельные науки. Но
где мы найдем этот пункт, в котором связываются понятийное познание и его предмет — мировая загадка, а
эта единственная мировая связь позволяет не только
рассмотреть отдельные закономерности происходяще-
122
го, но и помыслить его сущность? Такой пункт должен
лежать по ту сторону сферы отдельных наук и их методов. Метафизика для того, чтобы найти собственный
предмет и собственный метод, должна возвыситься над
рефлексиями рассудка. Попытки этого рода в сфере
метафизики уже использованы и уже доказана их неудовлетворительность. Мы не станем здесь повторять
всех известных со времени Вольтера, Юма и Канта
причин, объясняющих беспрерывную смену метафизических систем и их неспособность удовлетворить требованиям науки. Я повторю лишь то, что относится к
Неудовлетворительность
всякой метафизики.
настоящему нашему изложению.
Познание действитель-
ности согласно причинным отношениям, переживание ценности, значения и смысла,
волевое поведение, содержащее в себе цель волевых
действий и правило сдерживания воли, — это различные отношения, которые соединены в душевной структуре. Ее психическое отношение дано нам в переживании; оно принадлежит к последним достижимым фактам сознания. Субъект относится такими-то различными способами к предметам; нельзя заглянуть за этот
факт и отыскать там его причину. Поэтому категории
бытия, причины, ценности, цели, по их происхождению
из этих отношений, не могут быть сведены ни друг к
другу, ни к высшему принципу.
