или семио-логики, — а Прието как раз этим и
занимается, — нам более других сейчас важны коды с подвижной артикуляцией, которые мы
объединяем под рубрикой Д.
Д. Коды с подвижной артикуляцией: это могут быть знаки и фигуры, переходящие из одной категории в другую, знаки могут становится фигурами и наоборот, фигуры — семами, какие-то другие элементы преобразуются в
фигуры и т. д.
Примеры:
1) тональная музыка Звуки звукоряда являются фигурами, артикулирующимися в знаки, наделенными значением
(синтаксическим, но не семантичес-
30 Messages et signaux, глава «L’economie dans le cout».
151
ким), как например, интервалы и аккорды, эти знаки складываются в музы -кальные синтагмы, однако, если
имеется определенная мелодическая последовательность, узнаваемая независимо от того, на каком
инструменте она исполняется и каков ее тембр, и я принимаюсь ощутимо менять тембр каждого звука, то я
слышу уже не мелодию, но последовательность тембров, следовательно, высота звука перестает быть
смыслоразличительным признаком, становясь факультативным вариантом, тогда как тембр оказывается
смыслоразличителем. Смотря по обстоятельствам тембр, представляющий собой фигуру, может
превращаться в знак с определенными культурными коннотациями, например, звучание волынки
ассоциируется с пасторалью.
2) игральные карты Игральные карты представляют собой единицы второго членения («семы» в смысле
«масти», черви, трефы ), вступающие в различные сочетания и образующие знаки, наделенные значением
(семерка червей, туз пик. ), эти знаки, комбинируясь в свою очередь, образуют семы типа «фул, премьера, полный набор».
Рассмотренный таким образом код карточной игры может быть характеризован как код с двойным
членением, но следует отметить, что в этой системе есть знаки без второго членения, это такие иконические
знаки, как «король» или «дама», или иконические знаки, не образующие сем в сочетании с другими, такие
как джокер или в некоторых играх пиковый валет; нужно отметить, что и фигуры, в свою очередь, различаются как мастью, так и рисунком, и в разных играх можно делать смыслоразличительным признаком
либо масть, либо рисунок, следовательно, в игре, в которой отдается предпочтение червям перед пиками, фигуры начинают что-то значить, их можно счесть семами или знаками. И далее в том же роде, в карточных
играх можно устанавливать самые разные правила, например, правила гадания по картам, меняющие
иерархию членений
3) воинские звания. В системе воинских званий второе членение подвижно Например, старшего сержанта
отличает от сержанта знак, составленный из двух фигур — двух треугольников без оснований, между тем
Сержанта отличают от капрала не по числу и форме треугольников, а по цвету Постепенно именно форма и
цвет становятся смыслоразличителями У офицеров знак «звездочка», означающий «низший офицерский
состав», может образовать сему «три звездочки», означающую «капитан». Но три звездочки внутри
окаймляющего погон золотого шитья меняют смысл, так как золотая кайма означает «старшего офицера», в
то время как звездочки указывают на положение в служебной иерархии, так, три звездочки внутри золотой
каймы имеют смысл «полковник». То же самое и с генеральскими погонами, на которых кайму заменяет
белое поле Смыслоразличительные свойства выделяются на уровне знака, но зависят от контекста.
Разумеется, эту систему можно рассматривать с иной или даже иных точек зрения. Например, вот так.
152
а) на самом деле кодов воинских званий еще больше, коды для выпускников военных заведений, для
младших офицеров и высших офицеров, для генералов и т. д., и в каждом из этих кодов используемым
знакам приписывается свое значение, и тогда это коды только с одним членением.
б) золотая кайма и белое поле суть семы с нулевым означающим, отсутст вие каймы есть знак младшего
офицера, в то время как звездочки указывают на положение в служебной иерархии, и их сочетание образует
более сложные семы, например, «офицер третьей ступени = капитан»
в) внутри кода «воинские звания офицеров» звездочки являются смыслоразличительными единицами
(фигурами) без собственного означаемого В разных сочетаниях между собой они образуют знаки типа
«офицер третьей ступени соответствующего уровня», тогда как кайма, белое поле или их отсутствие суть
семы с нулевым означающим, благодаря которым различают -ся три уровня «младшие, старшие офицеры и
генералы» и знак, образованный комбинацией звездочек, обретает свой окончательный смысл внутри
соответствующей семы Но в этом случае мы имеем дело с комбинацией кода без артикуляции, представленного семами с нулевым означающим, с кодом, обладающим двойным членением (звездочки), или же введением в код с двойным членением семы с нулевым означающим
Все эти варианты перечислены здесь только для того, чтобы показать, насколько проблематично
определение уровней членения в разных кодах из общих посылок без детализации конкретных
обстоятельств. Не следует поэтому слишком усердствовать, закрепляя за каким-то кодом неизменное число
членений. В зависимости от точки зрения единица первого членения может стать единицей второго и
наоборот
II.1.
После того как мы решили, что коды обладают самыми разными типами артикуляции и что, стало
быть, не следует слепо веровать в то, что все коды строятся по типу словесного языка, мы должны
также вспомнить о том, что часто при артикуляции кода его смыслоразличительными единицами
становятся синтагмы другого, более аналитичного кода, или напротив, то, что в одном коде
считается синтагмой, пределом его комбинаторных возможностей, в другом, более син-
тетичном коде окажется единицей смыслоразличения.
Мы рассматривали сходную ситуацию на примере флажковой сигнализации. В языке последними
неразложимыми далее единицами считаются фонемы, но код флажковой сигнализации
предусматривает единицы более мелкие в сравнении с фонемами (положение правой и левой рук), различные комбинации которых образуют синтагмы, предельные для данного кода, и которые
практически соответствуют,
153
даже если они соотносятся не с фонемами, а с буквами алфавита, исходным фигурам языкового
кода
Напротив, коды повествовательных ходов 31 предполагают наличие больших синтагматических
цепей типа «герой покидает дом и встречает противника», которые внутри повествовательного
кода играют роль смыслоразличителей, но внутри кода лингвистического представляют собой
синтагмы
Из этого следует, что не только фигуры, но и семы могут выступать в качестве
смыслоразличителей, а также что можно вполне не принимать в расчет, раскладываются ли те или
иные семы на знаки и фигуры, если последние принадлежат иному, более аналитическому коду
Итак, вопрос об уровне вычленения единиц смыслоразличения разрешается внутри того или иного
кода, возможное дальнейшее членение этих единиц — это уже вопрос другой, более
аналитической кодификации Так, синтагма «герой покидает дом и встречается с противником»
выделяется повествовательным кодом в качестве сложной единицы значения и при этом не
спрашивается о том 1) в каком языке существует текст и 2) какие риторико-стилистические
приемы для него характерны
II.2.
К примеру, в «Обрученных» встреча Дона Аббондио с грабителями безусловно составляет
кодифицированный повествовательный ход 32, но на уровне сюжетосложения совершенно
неважно, описывается ли она с блеском и обилием деталей именно так, как это сделано у
Мандзони, или она обрисовывается в нескольких словах Другими словами, мандзониевская
история на уровне нарративного кода вполне адекватно может быть передана каким-нибудь
комиксом, и этот факт уже имеет место «Обрученные» — это весьма объемистое произведение, ставшее таким именно благодаря своей сложной организации, благодаря тому что как системное
целое оно включает в себя множество подсистем, среди которых организация сюжета и представ —
ляющий ее код не более чем один элемент внутри сложной и большой
31 См. прим. 81 к разд. А
32 В настоящее время общепризнано, что кодификация повествовательных ходов легче осуществляется в
случае несложных повествований типа сказки или стереотипизированной продукции массового потребления, но прав В Я Пропп, который подчеркивал, что исследование тогда может считаться плодотворным, когда его
результаты могут быть распространены на все без исключения повествования, вкупе с самыми сложными
Именно в этом направлении и развивается семиология больших повествований См например, как использует
эту методологию P. Барт применительно к Саду («Тель Кель», № 28 «Древо преступления») № 8
«Communications», особенно статьи Бремона, Метца и Тодорова
154
структуры, которая охватывает систему характеров, стилистических приемов, религиозных
убеждений и т.д. Эпизод с грабителями необходимо включить в более широкий лингво-
психологический контекст со своим репертуаром ожиданий и конвенций, и только тогда его
можно оценивать в категориях стилистики независимо от исполняемой им повествовательной
функции 33
Разумеется при всеохватном рассмотрении произведения искусства оно предстает как целостность
благодаря тому, что авторские решения на разных уровнях — сюжета, характеров, языка и т.д. —
оказываются сходными, рождая некий изоморфизм Но то, что в большом произведении всегда
введено в действие множество кодов, нисколько не опровергает того факта, что
повествовательный код не зависит от всех прочих, более аналитических
III. Иконическая сема
III.1.
Нижеследующие наблюдения помогут понять, как происходит последовательное кодирование
визуальных сообщений.
Иконографический код кодирует некоторые условия узнавания, устанавливая, например, что
полуобнаженная женщина с блюдом в руках, на котором лежит отрубленная голова, означает
Саломею, а несколько более одетая женщина, держащая в левой руке за волосы отсеченную
голову, а в правой меч, означает Юдифь 34. Эти коннотации возникают независимо от того, что
иконографический код не устанавливает правил денотации Какими признаками должна обладать
визуальная синтагма «женщина», чтобы действительно изображать женщину? Иконографический
код выделяет в качестве смыслоразличительных признаков означаемые «женщина», «отрубленная
голова», «блюдо» и «меч», но он ничего не говорит о том, как складываются соответствующие
означающие Эти означающие кодифицируются при помощи более аналитического кода, чем код
иконический
33 Эта возможность могла бы служить оправданием так называемой «критике фрагмента», которую пост-
идеалистическая эстетика осудила за посягательство на органическую целостность произведения искусства
Семиологическое исследование, позволяя выделять в произведении различные уровни и рассматривать их
также и по отдельности, в какой-то мере реабилитирует принцип анализа произведения по фрагментам, при
этом, как и ранее, считается, что речь идет не о прихотях критического суждения и не о редукции
произведения к одному из его уровней, но о том, чтобы выявить, как на том или ином уровне автор
пользуется кодом
34 См. Erwin Panofsky, «La descrizione el interpretazione del contenuto» in La prospettiva come forma simbolica, cit.
155
Для иконографического кода, который выстраивается на основе иконического, означаемые
базового кода становятся означающими 35.
III.2.
Что же касается определения иконических кодов, то следует сказать, что иконические знаки —
это семы, сложные единицы значения, часто впоследствии раскладывающиеся на вполне
определенные знаки, но с большим трудом на фигуры.
Глядя на изображение лошади сбоку, выполненное одной линией, я сразу опознаю знаки «голова»,
«хвост», «глаз», «грива», но я не могу ответить на вопрос, каковы в данном случае единицы второго
членения, я не могу задаваться этим вопросом, также как я не могу задаваться им в случае семы
«белая палка слепого». Я не ставлю вопроса о том, какие пробы на коммутацию необходимы для
определения границы, за которой палка уже не палка и не белая, хотя с научной точки зрения это
было бы небезынтересно, и точно также я не могу ставить вопроса о том, какие пробы на
коммутацию необходимо провести с изображением головы лошади, чтобы установить те
варианты, за пределами которых рисунок утрачивает узнаваемость.
Если в случае с палкой слепого проблемы нет из-за ее простоты, в случае с лошадью проблемы
нет из-за ее сложности.
III.3.
Достаточно сказать, что иконический код выделяет в качестве смыслоразличительных признаков
на уровне фигур единицы, принадлежащие более аналитическому коду, каковым и является код
восприятия. И что его знаки имеют значение только в контексте какой-либо семы. Бывает, что
сема сама по себе узнаваема и, стало быть, перед нами либо иконографическая сема, либо
конвенциональная эмблема, считающаяся уже не иконическим изображением, но визуальным
символом, но обычно ее контекст образует систему, внутри которой
