структуральными реальностями. Как можно убедиться, речь идет о двух разных областях, хотя в итоге
результаты, полученные в одной области, подлежат преобразованию в термины другой. Но внешнее
созвучие привело к тому, что авангардистское созидание структур напрямую соотносится с
исследовательской деятельностью ученых-структуралистов. Так что многие легкомысленные
толкователи (и это большая часть образованных журналистов и все невежественные) видят в
структурализме некую транспозицию авангардистского формотворчества. Иногда речь идет об
откровенно наивных рассуждениях типа: структурализм это передовая методология и, следовательно, это авангардистская методология. Итак, часто мы имеем дело с непродуманным перенесением
категорий структурализма на деятельность авангарда, приносящим сомнительные результаты.
Наша задача вовсе не в том, чтобы отделить сферу интересов структурализма от сферы
художественных поисков авангарда, но в том, чтобы разделить сферы ответственности, подчеркнув тот
факт, что перед нами два разных уровня опыта. Только когда это различение станет очевидным, можно
будет говорить о некоем языке, общем для обоих уровней опыта.
С другой стороны, если эта путаница и происходит, то только потому, что на это есть свои причины, и
именно Леви-Строс (пусть его выводы не совпадают с нашими) на страницах упоминавшихся работ
говорит о том, что серийное мышление представляет собой целое течение современной культуры, которое тем важнее отличать от структурализма, чем больше у них общих черт.
I.4.
Итак, посмотрим, чем отличается серийное мышление от структурального, в каком смысле
структуральное мышление противостоит серийному и является ли противопоставленное серийному
структуральное мышление структуральным во всем или частным случаем серийного и, стало быть, должно ли серийное мышление задавать структуральному мышлению в целом его пределы, общие
очертания и другие параметры (одновременно: может ли структуральное мышление в самом строгом
смысле этого слова задавать серийному мышлению пределы и прочие параметры).
Каковы наиболее важные понятия структурального метода в свете достижений лингвистики и в более
общем плане теории коммуникации?
1) Отношение код-сообщение. Всякая коммуникация осуществляется в той мере, в какой сообщение
может быть декодифицировано на
309
в которые должна укладываться конкретная мысль, напротив, мысль композитора, применяя
определенную методологию, творит нужные ей объекты и организующие их формы всякий раз, как желает выразиться. Классическое тональное мышление существует в завершенном мире, в
котором все держится силами притяжения и отталкивания, в то время как серийное мышление,
напротив, живет в непрестанно расширяющейся Вселенной» 84.
Именно на такого рода гипотезе искусства, способного к самоориентации, к постоянному выбору, к непрестанному пересмотру устанавливающихся грамматик, и основывается всякая теория
открытого произведения как в музыке, так и в любом другом виде искусства, при этом теория
открытого произведения, по сути дела, является не чем иным, как поэтикой серийного мышления.
Серийность представляет собой производство открытых поливалентных структур как в музыке, так и в живописи, в романе, поэзии и театре. Но само выражение «открытое произведение», понимаемое, хотя и не без известных натяжек, как «открытая структура», рождает некоторые
вопросы, совместим ли инструментарий, которым пользуется структурализм при анализе
открытой структуры, с понятиями поливалентности и серийности? Иными словами, можно ли
мыслить серийность структурно? Можно ли считать гомогенным структурное и серийное
I.3.
Не случайно Леви-Строс говорит о «структуральном», а не «структурном» мышлении, хотя
французский язык допускает оба словоупотребления. В одном из своих эссе Жан Пуйон
останавливается на этом смысловом оттенке; помогая понять, в каком смысле проблема открытой
структуры и проблематика структурализма вещи разные.
В указанной работе Жан Пуйон увязывает прилагательное «структурный» (structurel) с реальным
строением анализируемого объекта, а прилагательное «структуральный» (structural) с теми
законами вариативности «структурированных» реальностей, с тем общим синтаксисом, который
позволяет выявлять относительную однородность различных объектов. «Связь является
структурной, когда она определяет изнутри некое организованное целое; и та же самая связь
оказывается структуральной, когда рассматривается как способная по-разному предопределять
различно организованные целостности»85. Итак, различие очевидно: в то время как серийное
мышление призвано сози-
84 Pierre Boulez, Releves d’apprenti, Paris, 1966, pag. 297.
85 Jean Pouillon, Presentation к номеру «Les Temps Modernes» (ноябрь 1966), Problemes du structuralisme 308
дать открытые «структурированные» реальности, структуралистское мышление имеет дело со
структуральными реальностями. Как можно убедиться, речь идет о двух разных областях, хотя в итоге
результаты, полученные в одной области, подлежат преобразованию в термины другой. Но внешнее
созвучие привело к тому, что авангардистское созидание структур напрямую соотносится с
исследовательской деятельностью ученых-структуралистов. Так что многие легкомысленные
толкователи (и это большая часть образованных журналистов и все невежественные) видят в
структурализме некую транспозицию авангардистского формотворчества Иногда речь идет об
откровенно наивных рассуждениях типа: структурализм это передовая методология и, следовательно, это авангардистская методология. Итак, часто мы имеем дело с непродуманным перенесением
категорий структурализма на деятельность авангарда, приносящим сомнительные результаты.
Наша задача вовсе не в том, чтобы отделить сферу интересов структурализма от сферы
художественных поисков авангарда, но в том, чтобы разделить сферы ответственности, подчеркнув тот
факт, что перед нами два разных уровня опыта. Только когда это различение станет очевидным, можно
будет говорить о некоем языке, общем для обоих уровней опыта.
С другой стороны, если эта путаница и происходит, то только потому, что на это есть свои причины, и
именно Леви-Строс (пусть его выводы не совпадают с нашими) на страницах упоминавшихся работ
говорит о том, что серийное мышление представляет собой целое течение современной культуры, которое тем важнее отличать от структурализма, чем больше у них общих черт
I.4.
Итак, посмотрим, чем отличается серийное мышление от структурального, в каком смысле
структуральное мышление противостоит серийному и является ли противопоставленное серийному
структуральное мышление структуральным во всем или частным случаем серийного и, стало быть, должно ли серийное мышление задавать структуральному мышлению в целом его пределы, общие
очертания и другие параметры (одновременно: может ли структуральное мышление в самом строгом
смысле этого слова задавать серийному мышлению пределы и прочие параметры).
Каковы наиболее важные понятия структурального метода в свете достижений лингвистики и в более
общем плане теории коммуникации?
1) Отношение код-сообщение. Всякая коммуникация осуществляется в той мере, в какой сообщение
может быть декодифицировано на
309
базе заранее установленного кода, общего для отправителя и для получателя.
2) Наличие осей выбора и комбинации. С этими двумя осями связана, в конечном счете, идея двойного
членения языка, коммуникация возможна при том условии, что единицы первого членения
складываются из единиц второго членения, менее многочисленных, предусмотренных репертуаром
кода и наделенных позициональным значением, связанным с их положением в системе.
3) Предположение о том, что всякий код базируется на других кодах, более элементарных, и что
путем последовательной перекодировки всякое сообщение может быть сведено к единственному и пер-
воначальному коду, который составляет истинную Структуру всякой коммуникации, всякого языка, всякой культурной деятельности, всякого акта сигнификации, от артикулированного языка до тех
гораздо более сложных синтагматических цепей, каковыми являются мифы, от словесного языка до
языка кухни или моды.
А теперь посмотрим, каковы наиболее важные понятия серийного мышления.
1) Всякое сообщение ставит под вопрос код Всякий акт речевой деятельности есть спор о
возможностях порождающего его языка. В пределе: всякое сообщение полагает собственный код, всякое произведение возникает как лингвистическое обоснование самого себя, спор о своей
собственной поэтике, как высвобождение от всяческих пут, которыми его заблаговременно старались
опутать, как ключ к собственному прочтению.
2) Поливалентность ставит под сомнение универсальную значимость двухмерных картезианских осей, вертикальной и горизонтальной, осей выбора и комбинации. Серия как констелляция представляет
собой порождение неограниченных возможностей выбора. Артикуляцию крупных синтагматических
цепей (таких как музыкальные «группы» Штокхаузена, action painting, языковой элемент, изъятый из
какого-то контекста и помещенный в качестве нового элемента артикуляции в дискурс, где берутся в
расчет значения, вытекающие именно из целого, а не первоначальные означаемые, бывшие
элементами-синтагмами в своем естественном окружении и т. д.) можно мыслить как совершающуюся
на основе других артикуляций, взятых в качестве исходных.
3) И наконец, если и действительно в основе всякой коммуникации лежит некий Пра-код, обуславливающий всевозможные культурные обмены, то для серийного мышления особое значение
приобретает выявление исторически сложившихся кодов и критический их пересмотр с целью
порождения новых форм и способов коммуникации. Пер-
310
вая и главная цель всякого серийного мышления состоит в том, чтобы стимулировать развитие
кодов, вписывая их в историю и открывая новые коды, а не отступать все больше и больше назад, в глубину, к исходному порождающему коду, к Структуре Следовательно, серийное мышление
призвано делать историю, а не заниматься поисками внеисторических оснований коммуникации.
Другими словами, в то время как структуральное мышление призвано открывать, серийное
мышление призвано производить
После того как мы установили эти различия, становятся более понятными упреки, которые Леви-
Строс адресует серийному мышлению, имея на то некоторые основания. Обратимся еще раз к
тексту Леви-Строса для того, чтобы посмотреть, действительно ли мы имеем дело с
непримиримыми позициями, или можно отыскать компромисс, которого Леви-Строс, по-
видимому, не допускает 86.
II. Леви-Строс как критик современного искусства
II.1.
Рассуждения Леви-Строса начинаются сравнением живописи со словесным языком
«Живопись можно назвать языком только в той мере, в какой она, как всякий язык, представляет
собой особый код, единицы которого образуются путем сочетания других менее многочисленных
единиц, определяемых более общим кодом». Однако «в артикулированном языке первый код, единицы которого не обладают собственным значением, выступает для второго как средство и
способ означивания, так что сам процесс означивания оказывается ограниченным одним уровнем.
Это ограничение отменяется в поэзии, которая возвращается к первому коду с тем, чтобы, совмещая его со вторым, наделить значением Поэзия имеет дело с интеллектуальной операцией
означивания посредством слов и синтаксических конструкций, но одновременно — с их
эстетическими свойствами, потенциальными элементами другой системы, которая подтверждает
установившиеся значения, видоизменяет их или перечеркивает. И то же самое в живописи, в
которой оппозиции форм, цветовые оппозиции выступают в качестве смыслоразличителей, зависящих одновременно от двух систем: системы интеллектуальных значений, сложившихся в
общем опыте и являющихся результатом расчленения чувственного опыта и организации
86 Ниже цитаты из С. Levi-Strauss, Le cruda e il catto, cit., «Ouverture», pagg.38-44 Частичный перевод см К
Леви-Строс Сырое и вареное В кн. Семиотика и искусствоведение Цит. М. 1972 С 25—49 и сл.
311
его в объекты, и от системы изобразительных значимостей, обретающих значение только на фоне
первой системы, которую она модулирует и в которую она включается…
… Итак, становится ясно, почему абстрактная живопись и, шире, все направления
изобразительного искусства, объявляющие себя нефигуративными, утрачивают способность что-
либо означать: они отказываются от первого уровня членения, надеясь просуществовать за счет
второго».
Развивая эту тему, уже обсуждавшуюся в «Беседах» и в одном структуралистском тексте, посвященном серийной музыке, а именно, в эссе Николя Рюве, содержащем критику в адрес Анри
Пуссера 87, Леви-Строс останавливается на некоторых довольно тонких моментах: в основе
китайского каллиграфического письма также, по-видимому, лежат чисто чувственно
воспринимаемые формы, играющие роль элементов второго членения (пластические фигуры, лишенные, как и фонемы, собственного значения), но в китайском каллиграфическом письме
предполагаемым единицам второго членения предшествует другой уровень артикуляции, а
именно уровень системы знаков, наделенных точными значениями, следы которых явно различи-
мы на уровне пластического решения.
Пример с каллиграфическим письмом удобен тем, что он позволяет перевести разговоре
нефигуративной живописи на музыку, музыка, взятая как чистое звучание, отсылает к созданной
культурой системе единиц первого членения, т. e. к системе музыкальных звуков.
II.2.
Естественно, приведенное сравнение вынуждает Леви-Строса высказаться по поводу
фундаментального положения, стержневого для всей последующей аргументации:
«И это положение принципиально важно, ибо современная музыкальная мысль категорически и не
вдаваясь в
