и не духом, конституирующим человека, но он сам конституирует
человека 109: «jusqu’au plus intime de l’organisme humain, cette prise du symbolique» («и в самых глубинах
человеческого существа схватывание символического») происходит как «insistance de la chaine signifiante» («навязывание себя сцепляющимися в некую последовательность себя означающими») 110.
Порядок символического, цепь означающих, есть не что иное, как манифестация бессознательного, воспроизводящего в себе и проявляющего разнородные образования: сны, несовершенные поступки, симптомы и объекты желания.
Означающее доминирует над субъектом 111:
«c’est ainsi que si l’homme vient a penser l’ordre symbolique c’est qu’il y est d’abord pris dans son etre.
L’illusion qu’il l’ait forme par sa conscience, provient de ce que c’est par la voie d’une beance specifique de sa relation imaginaire a son semblable, qu’il a pu entrer dans cet ordre comme sujet Mais il n’a pu faire cette entree que par le defile radical de la parole» 112 «La subjectivite a l’origne n’est d’aucun rapport au reel, mais d’une syntaxe qu’y engendre la marque signifiante» 113.
108 Jacques Lacan, Ecrits, Paris, 1966 Все последующие ссылки на Лакана имеют в виду именно эту его работу
Мы не переводим их с французского в связи с тем, что Лакану свойственно играть на языковых
неоднозначностях
109 Lacan, pag. 46 110 Lacan, pag.11
111 Ibiden, pag . 39
112 Ibiden, pag . 53 «Вот почему, если человек в состоянии помыслить символический порядок, то это потому, что он уже в него включен Впечатление, что он выстраивает его сознательно, возникает от того, что человек
сумел встроиться в этот порядок в качестве субъекта лишь благодаря специфической данности собственной
воображаемой связи с себе подобным Однако это встраивание и это вхождение возможно только с помощью
слова и на пути слова»
113 Ibiden, pag . 50 «Субъективность с самого начала имеет дело не с реальностью, но с синтаксисом, рождающим маркировки»
329
II.2.
Для того чтобы лучше понять, что имеет в виду Лакан, нельзя пройти мимо примера с тремя
заключенными, который он приводит в работе «Логическое время». Директор тюрьмы сообщает трем
заключенным о том, что каждому из них на спину прикрепят кружок: всего кружков пять, три белых и
два черных. Два кружка при этом неизбежно окажутся лишними, но заключенные не знают, какие
именно. Каждому заключенному будет предоставлена возможность посмотреть на спины двух других
заключенных, при этом он не будет знать, какой именно кружок на спине у него самого. Однако же он
должен определить это логическим путем, а не путем угадывания, и если, выйдя за дверь вместе с
директором, заключенный сообщит ему, какой у него кружок и при помощи какого неопровержимого
рассуждения он это узнал, его отпустят на свободу.
Сказано — сделано, директор прикрепляет на спины троих заключенных три белых кружка. Каждый из
них видит два белых кружка, на спине у других и не знает, какой кружок у него, белый или черный.
Итак, заключенный А, взятый нами для примера (при том что двое других думают то же самое
одновременно), попытается решить эту задачу с помощью exempla ficta*, т. e. он подумает: «Если бы у
меня был черный кружок, то В, видя белый кружок на спине С и, стало быть, понимая, что его
собственный кружок может быть либо черным, либо белым, подумал бы: «Если бы у меня тоже был
черный кружок, то С, видя черный кружок у А и черный же у меня, понял бы, что его кружок может
быть только белым и направился бы к выходу. Коль скоро он этого не делает, то это значит, что мой
кружок белый, и он сомневается». Придя к этому заключению, В направился бы к выходу, будучи
уверенным, что его кружок белый. Если он этого не делает, то это потому, что у меня (А) кружок
белый и В видит два белых кружка, терзаясь теми же сомнениями, что и я». И тогда, уверенный в том, что у него белый кружок, А собирается встать. Но в тот же самый миг, придя к такому же выводу, два
других заключенных направляются к выходу.
Видя их намерения, А задерживается. Ему приходит в голову, что они выходят не потому, что их
положение одинаково, но потому, что у него (А) действительно черный кружок и его партнеры пришли
к тем же самым выводам, но на несколько секунд позже. Итак, А останавливается. Но останавливаются
также В и С, проделавшие ту же самую мыслительную операцию. Их действия убеждают А в том, что у
него действительно белый кружок. Если бы его кружок был черным, то его задержка не разрушила бы
их логических построений и они бы уверено шли к выходу; но раз они остановились, то это значит, что
оба находятся в том же положении, т. e. каждый видит по два белых
330
кружка. Итак, А выходит, и В и С выходят вместе с ним, потому что они сделали те же выводы.
Перед нами цепь логических умозаключений, возможных и неопровержимых только благодаря тому, что в процессе дедукции замешаны временные сдвиги. Без них было бы невозможно умозаключать об
умозаключениях другого. Следовательно, этот логический процесс становится возможным только в тот
миг, когда мыслящий субъект начинает мыслить другого. Он самоидентифицируется только в при-
сутствии другого, пытаясь представить себе ход его рассуждений и предугадать возможные реакции.
Но вместе с тем, это признание другого может произойти только потому (по крайней мере в рамках
разбираемого примера), что все три персонажа, постоянно соизмеряя себя с другими участниками, все
время соотносятся с механизмом мышления, который не принадлежит никому из них в отдельности, но
всем вместе, определяя ход их мысли. И именно наличие Другого с большой буквы дает возможность
каждому из них самоотождествиться (белый или черный), «измеряя» себя другим.
Более понятно, хотя и менее красиво, можно объяснить то же самое на примере логической и
психологической механики игры в чет-нечет, в которой я, выбирая ход, пытаюсь представить себе, что
думает противник о том, как я себе его представляю, чтобы загадать чет, будучи точно уверенным в
том, что он ожидает нечет, и наоборот. В тот миг когда мне удается представить себе его
представление о моих мыслях о нем, мы оба оказываемся внутри некой объемлющей нас обоих логики: логики Другого 114.
Мы не случайно употребили выражение «логическая и психологическая механика»: Другой есть место
надиндивидуальной психо-логики, которая нас определяет. «C’est de la structure de la determination qu’il est ici question»(«Здесь ставится вопрос именно о структуре детерминации»).115 И именно в сторону этой
структуры детерминации осуществляется движение: «l’inconscient est cette partie du discours concret en tant que transindividuel, qui fait defaut a la disposition du sujet pour reetablir la continuite de son discours conscient» («бессознательное это та часть какого-то конкретного межиндивидуального дискурса,
которая остается за кадром намерений субъекта, обеспечивая континуальность, связывающую его
сознательную речь») 116.
114 Ibidem, pag. 58, 59.
115 Ibidem, pag. 52.
116 Ibidem, pag. 258.
331
II.3.
Главный вопрос в том, кто говорит?117 Или так: кто этот тот, кто думает во мне? («Quel est donc cet autre a qui je suis plus attache que a moi, puisque au sein le plus assenti de mon identite a moi-meme, c’est lui qui m’agit?»118 Сам вопрос об истине возможен, когда язык уже есть: тот язык, в котором
бессознательное утверждается как речь Другого, того Другого, «qu’invoque meme mon mensonge pour garant de la verite dans laquelle il subsiste»119.
Этот Другой, ухватывание которого потребно для самого хода развития мысли (и чья
непостижимость, как это ни плохо, оказывается единственной терапией, которую признает
психоанализ Лакана), «се n’est pas cela qui puisse etre l’objet d’une connaissance, mais cela, ne le dit-il pas (Freud), qui fait mon etre et dont il nous apprend que je temoigne autant et plus dans mes caprices, dans mes aberrations, dans mes phobies et dans mes fetiches, que dans mon personnage vaguement police». Этот Другой, стоящий за несостоявшимися действиями и за самим безумием, а равно и за
ходом мысли мудреца (способного, как мы убедились, к самопознанию и приходящего к нему в
итоге неопровержимых умозаключений, сделанных им по поводу того, как происходит самоото-
ждествление субъекта через его отражение в других), не может быть ничем иным, кроме как
Логосом . И не окажется ли тогда этот Логос (Дух, по Леви-Стросу), манифестирующийся в
бессознательном в той мере, в какой оно — дискурс Другого, сцеплением означающих, соб-
ственно языковыми закономерностями, языком как детерминирующей структурой?
III. Лакан: структура детерминации
III.1.
Но что делает язык детерминирующей структурой? Бинарность, бинарная структура, та самая, которой столько занимались лингвисты от Соссюра до Якобсона, та самая, что лежит в основе
алгебры Буля (и стало быть, работы ЭВМ) и теории игры.
117 Ibidem, pag. 411. Но это вопрос Ницше. Ср. также Foucault, cit., pag. 330.
118 «Кто же этот другой, к кому я привязан сильнее, чем к самому себе, ибо в самой потаенной глубине самого
себя, там, где происходит самоотождествление, я нахожу не себя, а его, меня подталкивающего». Ibidem, pag . 523-524
119 «который даже к моей лжи вызывает как к гарантии собственной истинности». Ibidem, pag. 524, 525.
120 «это не то, что может быть объектом познания, но то несказываемое (Фрейд), что составляет мое существо
и свидетельствует о том, что я лучше и больше выявляюсь в капризах, аберрациях, фобиях и пристрастиях, чем оставаясь в облике соблюдающего приличия человека». Ibidem, pag. 121.
121 Ibidem, pag. 526. Ср. также pag. 642.
332
Цепь означающих формируется при помощи наличия и отсутствия признака: игра, в которой
мальчик, еще ребенок, отмечает чередованием слогов исчезновение и появление (fort-da!)122
предмета, «ce jeu par ou l’enfant s’exerce a faire disparaitre de sa vue, pour l’y ramener, puis l’obliterer a nouveau, un objet, au reste indefferent de sa nature, cependant qu’il module cette alternance de syllabes distinctives, — ce jeu, dirons-nous, manifeste en ses traits radicaux la determination que l’animal humain recoit de l’ordre symbolique. L’homme litteralement devouse son temps a deployer l’alternative structurale ou la presence et l’absence prennet l’une de l’autre leur appel»123 .
Это упорядоченность, выстраивающаяся вокруг фундаментальной оппозиции «да» и «нет», последовательность шагов, «развертывающих реальность сугубо «au hasard» («наугад») 124. Если у
Соссюра Лакан заимствует идею системы, в которой означающие обретают свои очертания в игре
оппозиций и различий, то у статистической теории он перенимает идею комбинаторики, предсказывающей возможность того или иного расклада с помощью методов, которые позволяют
улавливать случайное сетями закона. Сцепление означающих как единственная реальность
сближает психоанализ с любой другой точной наукой. Пример с тремя заключенными
свидетельствует то, что к решению задачи приходят не с помощью психологических выкладок, но
опираясь на непреложную комбинаторику представлений Другого. Так что если заключенных
трое, то для правильного решения нужны два шага вперед и одна остановка, и если бы их было
четверо, то понадобилось бы три шага и две остановки, если бы пятеро — четыре и
