Сайт продается, подробности: whatsapp telegram
Скачать:TXTPDF
Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ

нужна сильная доктрина. Нетерпимость и бытовой расизм распространяются без всяких доктрин. У них биологические корни — человек унаследовал это от животных, борющихся за территорию. Они основаны на эмоциональном подходе («не могу выносить людей, не похожих на меня»).

Конечно, этими немногими фразами я вряд ли распутаю хитросплетение сложных идей. Скорее — хуже запутаю их. Но ведь не я создал хитросплетение. А когда обсуждаешь сложные вещи, главное — понимать, до чего они сложны, и лишь после этого браться обсуждать.

Гражданские войны, сопротивление и терроризм [322]

На прошлой неделе в журнале «Эспрессо» Эудженио Скальфари [323]в конце своей колонки написал: «По поводу иракского сопротивления запрещено высказываться, иначе рискуешь прослыть фанатиком или кретином». Прочтут и скажут: Скальфари, как всегда, сгущает краски… Однако в тот же день в «Коррьере» Анджело Панебьянко [324]опубликовал дословно следующее: «Члены иракского „сопротивления“, как их именуют некоторые легкомысленные люди Запада…» Для прилетевшего с Марса наблюдателя ясно, что в то время как в других странах отпиливают людям головы и подрывают поезда и гостиницы, в Италии люди занимаются игрой в слова.

Марсианин сказал бы на это, что слова — не такая уж важность, и что он прочитал у Шекспира, что роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет [325]. И тем не менее слово, употребленное вместо другого слова, может порядочно навредить. Понятно: некоторые из тех, кто говорит о «сопротивлении» иракцев, желали бы оказать поддержку тому, что считают народной войной. Другие же, принадлежащие к противоположному лагерю, кажется, думают, что «члены сопротивления» — имя высокое, не для подобных головорезов, незачем осквернять святую память нашего собственного Сопротивления [326](Сопротивления с заглавной буквы). Примечательно, что значительная часть тех, кто считает скандальным делиться именем «сопротивления» с иракцами, — это именно те, кто давно стремится делегитимизировать наше собственное Сопротивление, утверждая, что партизаны были бандитами. Но минуточку: мне представляется, все забыли, что «сопротивление» — термин технический, к нему неприменимы критерии моральной оценки.

Вспомним, есть и термин «гражданская война» — это когда соотечественники, говорящие на одном языке, стреляют друг в друга. Гражданскими войнами были Вандея [327]и война в Испании, гражданской войной было наше Сопротивление (одни итальянцы воевали с другими итальянцами). У нас, кстати, имели место одновременно и гражданская война, и сопротивление, поскольку сопротивлением называется выступление части граждан страны против иностранной интервенции. Если б из чувства противоречия после высадки союзников в Сицилии и в порту Анцио [328]образовались бы ватаги итальянцев, чтоб атаковать из-за угла солдат союзников, пришлось бы дать им имя «Сопротивление», даже если мы в глубине души считаем высадившихся союзников «хорошими». И даже южноитальянский бандитизм был формой пробурбонского сопротивления, которое кончилось тем, что пьемонтские войска («хорошие») поубивали поголовно всех «плохих», и ныне этих «плохих» мы поминаем как разбойников [329]. Нацисты, со своей стороны, всегда называли «бандитами» партизан.

Лишь в редких случаях гражданская война достигает масштаба крупных полевых действий. Хотя в Испании это было. Обычно в гражданской войне участвуют бригады (иначе говоря — банды). Они налетают, разят и уносятся. Таковы их привычки. На фоне стычек и заварушек гуляют на полном раздолье приватные армии атаманов, полевых командиров, а также банды вообще без приписки, которым просто на руку неразбериха.

Так вот, иракская война имеет и характеристики гражданского(иракцы уничтожают иракцев), и все характеристики сопротивления,и плюс в ней наличествуют еще отдельные вкрапления бандитизма.Бандиты действуют против иностранцев, неважно — правы иностранцы или виноваты, неважно, призвали ли этих иностранцев на помощь сами иракцы (то есть часть иракцев, естественно). Если коренные жители противятся иностранной интервенции, значит, налицо сопротивление, и никакие полемики с этим наименованием не имеют ни смысла, ни основания.

И, наконец, существует на свете терроризмсовсем другая штука по своей природе, с другими целями, с другой стратегией. У нас в Италии наблюдался, и наблюдается по нынешний день, феномен терроризма, однако он ни в какой степени не связан ни с сопротивлением, ни с гражданской войной. В Ираке терроризм накладывается на бандитизм, на сопротивление и на раздоры гражданской войны. В гражданских войнах и сопротивленческих движениях известен враг (в большинстве случаев) — каков он и где находится. А терроризм не имеет лица. Вернее, он может иметь лицо любого соседа по электричке. Поэтому на гражданские войны и на сопротивление имеется управа в виде фронтальных акций, репрессий, облав. А против терроризма эффективна только работа разведки.

Гражданские войны и сопротивление подавляются на месте. Борьба с терроризмом может вестись совершенно на ином поле — там, где находятся укрытия террористов, где расположены их святыни.

Трагичность иракской истории — в том, что там все на свете перемешано, и в том, что нередко сопротивленческая группа использует террористические техники, а террористы, цель которых — отнюдь не только выгнать из Ирака оккупантов, прикидываются сопротивлением. Это дополнительно усложняет картину. Но если мы откажемся соблюдать четкую терминологию, картина тем более усложнится.

Предположим (помните очаровательный фильм «Вооруженное ограбление» [330]? Там все «плохие» были абсолютно неотразимы), что кто-нибудь откажется именовать «вооруженным ограблением» налет на банк и пожелает назвать его «квалифицированной кражей». Однако квалифицированные кражи — по ведомству полицейских в штатском, вокзальных, уличных и поездных патрулей, тех, кто обычно может перечесть по именам весь воровской «контингент» своего квартала. Вооруженные же ограбления — это работа для особых отделов полиции, которые используют дорогостоящую электронную аппаратуру, имеют в штате оперативников быстрого реагирования, готовы бороться с преступниками абсолютно для них незнакомыми. Ошибка в термине в данном случае ведет к неправильному выбору средств, а значит, преступникам не будет оказан адекватный отпор.

Поверить, что против террористов можно бороться облавами, как принято бороться против участников сопротивления — просто иллюзия. И в равной степени — думать, будто против налетчиков можно применить средства, рассчитанные на террористов, — не меньшая ошибка. Поэтому следует уважать техническую специфику терминов и относиться к терминам бережно, не впадая в панику и не приходя в раж.

Возврат в семидесятые годы [331]

Как-то даже неуютно размышлять (тем более писать) о возврате терроризма. Такое впечатление, будто слово в слово переписываешь статьи, посвященные той же самой теме и напечатанные тридцать лет назад. Убеждаешься, что и впрямь, хоть я не согласен, что в стране за последние тридцать лет ничего не изменилось, — логика терроризма, странным образом, остается точь-в-точь тою же, какой была тогда. Разве что новая политическая обстановка требует от аналитика рассмотрения прежних факторов в несколько новом преломлении.

Говорят, террористические акты имеют целью дестабилизацию. Этот тезис расплывчат. Уточним: черному терроризму нужна одна дестабилизация, красному — иная, терроризму «спецслужб-оборотней» (servizi deviati) [332]— третья. За недоказанностью противоположного примем как данность, что нападение на Марко Биаджи — дело рук если не «Красных бригад», то организации, с аналогичными принципами и методами, и в этом смысле я намерен применять к убийцам термин «террористы».

Каковы обычно бывают намерения террористов? Во-первых, поскольку террористическая организация обычно ставит себе целью довести страну до революции (утопия!), террористы пытаются воспрепятствовать налаживанию каких бы то ни было соглашений между оппозицией и правительством. Воспрепятствовать как соглашениям, которые были выработаны, например, во времена Альдо Моро [333]путем кропотливой работы в парламенте, так и соглашениям, достигаемым ценой прямых конфронтаций, забастовок, прочих видов нажима, цель которых — вынудить правительство, чтобы оно согласилось пересмотреть государственные решения.

Во-вторых, террористы хотят довести власть до истеричных репрессий, чтобы действия властей стали выглядеть в глазах всех граждан нарушением демократии, непереносимым диктаторством, и от возмущения произошло бы революционное брожение в обширном, по мнению террористов (обоснованно ли это их мнение?), базисе «пролетариев» или «люмпен-пролетариев», отчаявшихся и ожидающих только последнего толчка для настоящего революционного восстания.

Иногда надежды террористов сбываются. Самый свежий тому примервзрыв Всемирного торгового центра. В мире, знал бен Ладен, существует много миллионов мусульман-фундаменталистов, ждущих только выразительного знака, что врага (Запад) можно поразить в самое сердце. После этого миллионы восстанут. Точно так и получилось. Фундаменталисты восстали в Пакистане, в Палестине, в других странах мира. Американские репрессии в Афганистане не сократили, а расширили зону мусульманского протеста. Однако чтобы расчет на эскалацию удался, необходимо, чтобы реально существовал базис «отчаявшихся», имеющих бунтарский потенциал: то есть чтобы этот тезис являл собой компонент социальной структуры.

Проваленный план «Красных бригад» в Италии и аналогичных движений в Латинской Америке, я думаю, можно отнести на счет основной ошибки. Этой ошибкой было полагать, будто отчаявшийся, готовый к восстанию базис там есть. Что он охватывает не десятки, не сотни человеческих единиц, а миллионы. Большая часть латиноамериканских движений и вправду смогла спровоцировать свои правительства на яростные репрессии, но не случилось ответных восстаний масс, которые, по-видимому, были малочисленнее, чем рассчитывали террористы. В Италии и рабочие массы и политические силы отреагировали на события уравновешенно и, хоть и раздаются критические отзывы в адрес некоторых действий превентивно-репрессивного характера, все же власти не ввели диктатуру, как того ждали «Красные бригады». Поэтому «Красные бригады» проиграли первый раундвремя показало, что они, проиграв, совершенно отказались от своих проектов).

Поражение «Красных бригад» продемонстрировало, что ничего в нашем обществе они не дестабилизировали. Но, кажется, недостаточно отрефлексирована еще одна мысль: «Красные бригады», наоборот, поспособствовали консолидации общества. Все политические силы в стране сплотились для защиты государства от терроризма. Тем самым оппозиция пришла к менее агрессивным формам существования, пришла к так называемому «консоциативизму» [334]. И следовательно, можно сказать, Красные бригады явились стабилизующим фактором, если хотите — консервативным.

Что это — результат дикого сбоя в расчетах? Или «Бригадами» манипулировали? Не столь уж важно. Когда проваливается террористический проект, не только отметаются революции, но и усиливается прямо обратное, консервативное движение,

Скачать:TXTPDF

Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ Умберто читать, Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ Умберто читать бесплатно, Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ Умберто читать онлайн