пузыри сменились подписями). Значит, в возрасте восьми лет я все-таки добился, чтобы мне покупали чтение по моему эстетическому вкусу!
Конечно, и в «Витториозо» присутствовала та же шизофреническая раздвоенность. Очаровательные хроники Зооландии (долгошеяя Жирафона, рыбка Априлино и обезьяна Йойо) и ироикомические приключения Пиппо, Пертики и Паллы, Альвара, почти что корсара, и Алонсо-Алонсо по прозвищу Алонсо, ранее судимого за похищение жирафы, перемежались былинами о славном прошлом нашей родины и о вехах боевого настоящего, а также вестями из окопов и траншей.
Наиболее сильное впечатление производили комиксы о легионере Романо — феноменальной точностью прорисовки боевой техники: самолетов, танков, торпедоносцев и субмарин.
После ознакомления с дедовым монтажом газетных вырезок я был теперь умудрен опытом и первым делом реагировал на дату публикации. Вот, скажем, сериал «В направлении A.O.I.». Первый выпуск напечатан 12 февраля 1941 года. В январе англичане перешли в наступление в Эритрее, 14 февраля они заняли Могадиш в Сомали, а по комиксам тем не менее все еще казалось, что Эфиопия в наших руках. Героя (поначалу воевавшего в Ливии) командируют на восточноафриканский фронт со спецпоручением лично к герцогу Аоста, в ту пору — главнокомандующему вооруженными силами Италии в Восточной Африке. Надлежит передать герцогу секретное сообщение. Герой, Романо, отправляется в путь из Северной Африки через англо-египетский Судан. Сообщение, которое несет Романо, вообще-то можно было бы передать по радио, не такой уж там был большой секрет — просто слова «Выстоять и победить!» (можно подумать, герцог Аоста без этого указания не знал бы чем заняться). Легионер Романо и горстка преданных бойцов отправляются в путь и переживают разнообразные приключения: сплошные дикари, английские танки, воздушные бои — все, что предоставляет рисовальщику широкие возможности для любования закопченною в боях броней.
Мартовские выпуски (а в марте англичане уже вовсю распоряжались в Эфиопии и единственный, до кого это еще не дошло, был легионер Романо): спецпосланец по дороге решил поохотиться на антилоп. Пятого апреля мы потеряли Аддис-Абебу, отошли и закрепились на рубежах Галла Сидамо и Амара, герцогу Аоста осталось только обороняться в Амба-Аладжи. Романо знай себе идет вперед по плану, время от времени ловя в силки слонов. Следует предположить, что и он, и читатели думали, будто все еще имеет смысл идти в Аддис-Абебу (хотя, по правде говоря, там как раз в это время восстановили правление изгнанного из Эфиопии пятью годами прежде законного негуса Хайле Силассие). Конечно, нельзя не учитывать, что в выпуске от 26 апреля ружейный выстрел вдребезги разнес радиоприемник легионера Романо. Но именно этот факт доказывает, что на предыдущей стадии сюжета радиоприемник у легионера был, и совершенно необъяснимо, отчего же легионер был настолько не осведомлен о хронике текущих событий.
В середине мая 7000 наших солдат, исчерпав боезапас и продовольствие, сдались англичанам в форте Амба-Аладжи, и с ними был взят в плен герцог Аоста. Читатели иллюстрированного журнала «Витториозо» продолжали не знать ничего, в том числе и этого, но уж бедный-то герцог Аоста поневоле должен был быть в курсе дела, — ан гляди-ка, легионер Романо 7 июня геройски доходит до герцога, и не куда-нибудь, а в Аддис-Абебу, и герцог на этой встрече выглядит свежим, как роза, и в сиянии оптимизма. Герцог читает письмо «Выстоять и победить!» и на эти слова отвечает: «Обязательно — выстоим и одержим полную победу!»
Примечание к рисунку[273]
Само собой, рисунки делались за несколько месяцев до выхода журнала. Но интересно, что невзирая ни на какие сообщения с фронта редакторы «Витториозо» не осмеливались прекратить публикацию этого комикса. Все двигалось в прежнем направлении, в надежде, что до юных читателей не доходят кручинные и горькие вести, — и точно, кручинные вести до читателей не доходили.
Третья стопка — журнал «Тополино» («Мышонок»), то есть перелицованный на итальянский лад Микки-Маус. Там тоже рядом с разными Диснеями располагались истории из жизни балилл («Юнга на субмарине» и т. д.). Именно по этому изданию лучше всего прослеживается изменение в 1941 году официального направления мыслей. В 1941 году Италия и Германия объявили войну США, и это было именно так, я специально проверил по газетным подборкам дедушки; живешь и думаешь, что в какой-то момент американцам надоели безобразия Гитлера и они двинулись его приструнивать, так ведь нет, оказывается, дело было наоборот: Гитлер с Муссолини объявили войну США, видимо намереваясь ликвидировать Америку за несколько недель с помощью друзей-японцев. Поскольку было несколько сложновато сразу десантировать взвод СС или «Черных рубашек» с заданием взять Нью-Йорк, была развязана война на поле комиксов, и первыми ее жертвами пали репликовые пузыри, их нещадно истребили и заменили на подписи под картинками. Потом, как я увидел и в других журнальчиках, начали исчезать все американские герои комиксов, их замещали итальянские двойники. Наконец, и это была самая кровавая, самая тягостная жертва, — был казнен Микки-Маус. Неделю за неделей, выпуск за выпуском, без всякой декларации репрессий, эпизоды в «Тополино» продолжали публиковаться, но главным героем уже являлся какой-то Тоффолино, уже не мышь, а человек, хотя и о четырех пальцах (как у всех антропоморфных тварей Диснея), а его компания состояла теперь из подружки Миммы (вместо Минни) и Пиппо (вместо Гуфи). По-моему, всем остальным второстепенным персонажам, хоть их и очеловечили, было дозволено сохранить настоящие имена.
Как я отреагировал в то давнее время на происшедший катаклизм? Да, наверное, спокойно. Я же понимал, что американцы внезапно стали воплощением зла. То есть, следовательно, я понимал, что Тополино — американец? Да, явно мне пришлось на собственной шкуре испытать ряд серьезных душей Шарко. Ошеломительные перипетии читавшихся мной историй меня удивляли, а перипетии, переживаемые лично мною, похоже, не удивляли вообще.
Так, что еще? Журнальчики «Аввентурозо». Совершенно другие. Собраны мной все подряд начиная с 14 октября 1934 года.
Эти первые номера в год их выхода покупать я не мог — мне было меньше трех лет. Однако и не думаю, чтобы их принесли в дом папа с мамой. Это было чтение не для детей: американские комиксы, рассчитанные на взрослых, хотя и не сильно взыскательных. Думаю, что эти, уже не новые, уже кем-то читанные, еженедельные журнальчики подобрал, подыскал и выменял в отроческие годы лично я. После этого, в мое время, начали продаваться совершенно новые «Аввентурозо», я их, конечно, собирал, и теперь они лежали тут же рядом, это были уже не брошюрки, а переплетенные крупноформатные альбомы в твердых ярких обложках, на которых воспроизводились картинки из тех комиксов, которые публиковались внутри. То есть обложки, сделанные по принципу киношных «трейлеров».
Эти брошюры и альбомы ввели меня в новый мир с первого же комикса, с первой же страницы первого выпуска «Аввентурозо», носившего название «Разрушение мира». Герой был Флэш Гордон. Из-за козней доктора Царро (он же Царьков) Флэша Гордона забрасывало на планету Монго, где царил жестокий диктатор Минг, чье имя и лицо были исполнены демонического азиатства. Планета Монго: стеклянные небоскребы на космических плато. Подводные города. Столицы царств, проросшие стволами гигантских деревьев, долгогривые люди-львы, люди-соколы, заклинатели на службе царицы Урацы (Ацуры). Все одеты по неразборчиво-синкретичной моде, без комплексов: наподобие средневековой массовки в кино, бесчисленные робин-гуды, панцири, кольчуги, боевитого вида шлемы, а в великосветских ситуациях — герои одеты как опереточные уланы. Все персонажи, и хорошие и плохие, имеют на вооружении, без разбора, режущее и колющее оружие, луки со стрелами, а также смертоносные лучевые ружья, средствами их передвижения выступают от случая к случаю то таранные повозки, то межпланетные корабли со шпилевидными носами, сумасшедших раскрасок — в точности луна-парковые автоскутеры.
Примечание к рисунку[274]
Гордон был блондинистым красавцем арийского типа. Этот необычный персонаж, вероятно, перебудоражил мое юношеское сознание. Да и с кем я до того, собственно, имел дело? В школьных учебниках, в итальянских комиксах — везде герои самозабвенно сражались за дуче и шествовали на смерть по команде фашистского начальства. В романах девятнадцатого века, полученных от деда (если я уже читал их во времена Гордона), — действовали люди вне закона, поставившие себя вне общества, как правило, ради личной выгоды или под влиянием преступных наклонностей, за вычетом разве что Монте-Кристо, да и тот мстил за личные обиды, а не за попираемое общественное добро. Если разобраться, даже и три мушкетера, которые по большому счету были хорошими и обладали чувством справедливости, действовали в интересах своей группировки (мушкетеры короля против гвардейцев кардинала) и боролись за награды или за назначение на капитанскую должность.
Гордон — другое дело, Гордон был борец против деспотизма. Вероятно, в то далекое время я прямо ассоциировал Минга с чудовищным Сталино, коммунарским кобелино, но не мог не угадывать в его чертах также и некоторое сходство с нашим собственным доморощенным диктатором, несомненно располагавшим властью над жизнями и смертями своих подданных. А следовательно, в лице Флэша Гордона я, надо думать, получил первое представление о борьбе за свободу (конечно, только сейчас я имею возможность обобщать подобным образом — тогда я ничего этого не думал). За свободу в Абсолютном Далеке, под взрывы бронированных астероидов в ненаших галактиках.
Я взял другие альбомы, во мне встрепетало крещендо таинственных пламен при перелистывании новых и новых выпусков, — вот они, герои, не входившие в программу школы. Чино и Франко (в оригинале — Tim Tyler и Spud Slavins), первопроходцы джунглей, в пастельных тонах, в голубеньких рубашках «Патруля слоновой кости», целью которого было — приглядывать, конечно, и за немирными туземцами, но прежде всего — бороться с эксплуататорами населения колоний, а именно с алчными торговцами слоновой костью и рабами. Сколько, сколько белых оказывались плохими — плохими врагами хороших чернокожих! Захватывающие погони как за мошенниками, так и за носорогами, карабины преследователей стреляют не «банг-банг», не «пум-пум», как в наших рисованных лентах, а странным образом «крак-крак», и этот «крак», по всей видимости, запечатлевается в самых потаенных меандрах лобных долей мозга, откуда сейчас я стараюсь выковырнуть присохшие туда мысли, — я до сих пор воспринимаю эти «крак-краки» как экзотические обетования, пароли для входа в сказочную страну. Опять, в который уж раз, ориентиром для меня служат не картинки, а звуки, вернее, фонетические записи звуков, они направляют, ведут меня, слабые отпечатки знакомых следов.
Arf arf bang crack blam buzz cai spot ciaf ciaf clamp splash crackle crackle crunch deleng gosh grunt honk honk cai meow mumble pant plop pwutt roaaar dring rumble blomp sbam buizz schranchete slam puff puff slurp smack sob gulp sprank blomp squit swoom bum thump plack clang tomp smash trac uaaaagh vrooom giddap yuk spliff augh zing slap zoom zzzzzz sniff…
Звуки. Я ловил глазами звуки, перелистывая
