очевидности — и проведенных по сю пору рассуждений вполне достаточно для совершенного усмотрения этого.
И на деле, очевидность — это вовсе не какой-то индекс сознания, привешенный к суждению (а обычно ведь об очевидности говорят лишь в связи с суждениями), какой, словно мистический глас из лучших миров обращается к нам, восклицая: «Вот — истина!» — так, как если бы такому гласу было бы что сказать нам, вольным умам, и как если бы ему не надо было подтверждать свои правовые полномочия. Разбирать скептические возражения и всякие сомнения старого типа нам уже сейчас не приходится, — их не преодолеть никакой теории индекса и никакой эмоциональной теории очевидности, — не мог бы какой-нибудь Дух лжи (картезианская фикция) или же роковое изменение течения дел в этом мире привести к тому, чтобы как раз любое ложное суждение наделялось таким индексом, таким чувством мыслительной необходимости, трансцендентного долженствования и если перейти к изучению самих относящихся сюда феноменов, притом в рамках феноменологической редукции, то начинаешь понимать, с полнейшей ясностью, что речь тут идет о своеобразном модусе полагания (стало быть, ничуть не о содержании, как-то привешенном к акту, ничуть о какой-то прибавке к нему), какой принадлежен к эйдетически определенному сущностному конституированию ноэмы (так, например, модус «изначальная усматриваемость» принадлежен к ноэматической устроенности «’первозданно’ дающее сущностное созерцание»). Далее же начинаешь понимать, что сопряжение позициональных актов, не обладающих такой отмеченной конституцией, с теми, какие ею обладают, вновь регулируется сущностными законами; что, к примеру, есть нечто такое, как сознание «исполнения интенции» — оправдания и укрепления, сопрягаемых с тетическими характерами, — подобно тому как имеются и противоположные, соответствующие первым, характеры лишения прав, лишения крепости-силы. Начинаешь в дальнейшем понимать, что логические принципы требуют своего глубокого феноменологического прояснения и что, к примеру, закон противоречия возвращает нас к сущностным взаимосвязям, в каких происходит возможное подтверждение и возможное лишение силы (и, соответственно, разумное перечеркивание).[144 — Ср. «Логические исследования», т. II, 6-е исследование, с. 583 и далее. — К сожалению В. Вундт и об этом, и обо всей феноменологии судит совсем иначе. Исследования, ни на йоту не выходящие за пределы сферы чисто наглядных данностей, он интерпретирует как «схоластику». Различение акта, дающего смысл, и акта, ис-полняющего смысл, он («Малые работы», т. I, с. 613) именует «выбранной нами схемой», а результат анализов, на его взгляд, — «наипримитивнейшее» «повторение слов»: «очевидность — это очевидность, абстракция — это абстракция». Завершает свою критику он словами, какие я еще позволю себе привести: «Скорее теоретически, чем практически направленное обоснование новой логики кончается у Гуссерля в любом анализе понятий, если только таковые вообще обладают примитивным содержанием, заверениями, что, действительно, А = А, и не есть что-либо иное» (там же, с. 613–614).] Вообще начинаешь достигать усмотрения того, что тут везде речь идет не о случайных фактах, а об эйдетических событиях, пребывающих в своей эйдетической взаимосвязи, и что, следовательно, все, что имеет место в эйдосе, функционирует как абсолютно непреодолимая норма для факта. В этой главе феноменологии начинаешь понимать также и то, что не всякое позициональное переживание (к примеру, любое случайное переживание суждения) может становится очевидным одним и тем же образом, а специально — что не каждое может становится очевидным непосредственно; далее же, что все способы разумного полагания, все типы непосредственной или опосредуемой очевидности коренятся в феноменологических взаимосвязях, в каких ноэтически-ноэматически расходятся фундаментально различные регионы предметов.
В особенности же важно систематически, согласно с феноменологической конституцией, изучать во всех областях как непрерывно-континуальные сведения в тождественность единения, так и синтетические отождествления. Если на первых порах ты познакомился с внутренним строением интенциональных переживаний в соответствии со всеми общими структурами, — а это первое, в чем тут есть нужда, — с параллелизмом таких структур, с наслоениями ноэмы, как-то: смысл, субъект смысла, тетические характеры, полнота, то теперь во всех синтетических единениях необходимо довести до полной ясности то, что в них не просто имеют место сочетания актов, но сочетание в единство одного акта, в особенности же — каким образом возможны отождествляющие единения, каким образом определимое X тут и там совпадает, как при этом ведут себя смысловые определения и их пустые места, т. е. здесь, их моменты неопределенности, равным же образом и то, каким образом достигают ясности и аналитического усмотрения ис-полненности, а тем самым и формы подтверждения, оправдания, движущегося поступательными шагами познания на низкой и на более высокой ступени сознания.
Но только эти и все параллельные штудии разума проводятся в «трансцендентальной», феноменологической установке. Ни одно суждение, какое тут выносится, не есть суждение естественное, такое, какое предполагало бы в качестве своего заднего плана тезис естественной действительности, даже и тогда, когда тут занимаются феноменологией сознания действительности, познания природы, созерцанием и усмотрением ценностей, сопрягаемыми с природой. Повсюду мы исследуем формосложения ноэс и ноэм, мы набрасываем систематическую и эйдетическую морфологию, повсюду выделяем сущностные необходимости и сущностные возможности — последние же как возможности необходимые, т. е. как формы единения совместимого, предписываемые изнутри сущности и ограничиваемые сущностными законами. «Предмет» же для нас повсюду и везде — рубрика для сущностных взаимосвязей сознания; он первым делом выступает как ноэматическое X, как смысловой субъект различных сущностных типов смыслов и предложений. Далее же «предмет» выступает в качестве рубрики «действительный предмет», а тогда служит рубрикой для известных эйдетически рассматриваемых взаимосвязей разума, в каких единое в них, по мере смысла, X получает свое сообразное с разумом полагание.
Точно такие же рубрики определенных, эйдетически ограничиваемых и подлежащих фиксации при изучении сущностей групп «телеологически» со-принадлежных образований сознания и выражения «возможный предмет», «вероятный», «сомнительный» и т. д. Взаимосвязи тут все снова и снова иные, подлежащие строгому описанию в своей инаковости, — так, к примеру, нетрудно усмотреть, что возможность так-то и так-то определяемого X подтверждается не просто первозданной данностью такого X в его смысловом составе, следовательно, обнаружением его действительности, но что могут взаимно усиливать друг друга и попросту репродуктивно фундируемые пред-чувствования, если они единогласно сливаются вместе, и точно так же что сомнительность подтверждается феноменами противоборствования различных педализированных созерцаний известной дескриптивной сложенности и т. д. Тем самым связываются те относящиеся к теории разума исследования, какие относятся к различению вещей, ценностей, практических предметностей, и те, какие изучают те сложения сознания, какие конституируются для выше названных. Так что феноменология действительно объемлет весь естественный мир и все те идеальные миры, какие она подвергает выключению; она объемлет их как «мировой смысл» — теми сущностными закономерностями, какие вообще соединяют между собой предметный смысл и ноэму — и замкнутую систему ноэс, специально же — теми относящимися к закону разума сущностными взаимосвязями, коррелятом которых служит «действительный предмет», какой, следовательно, со своей стороны представляет всякий раз соответствующий индекс для совершенно определенных систем телеологических единящихся образований сознания.
Глава третья. Ступени всеобщности проблем теории разума
Наши касавшиеся проблематики феноменологии разума медитации держались до сей поры на такой высоте всеобщности, какая не позволяла выступить существенным разветвлениям проблем и связям таковых с формальными и региональными онтологиями. В этом аспекте мы должны подойти ближе к ним; только тогда и раскроются перед нами полный смысл феноменологической эйдетики разума и все богатство ее проблем.
§ 146. Наиболее общие проблемы
Вернемся к источникам проблематики разума и будем прослеживать их в их разветвлении, по возможности систематично.
Проблемная рубрика, объемлющая всю феноменологию в целом, называется интенциональностью. Эта рубрика выражает основополагающее свойство сознания, — все феноменологические проблемы, даже и гилетические, включаются в нее. Тем самым феноменология начинает с проблем интенциональности, однако поначалу во всеобщности и не вовлекая в свой круг вопросы бытия действительным (истинным) того, что сознается в сознании. Остается вне рассмотрения то, что позициональное сознание с его тетическими характерами может, в наиболее общем смысле, именоваться «подразумеванием» и что, как таковое, оно необходимо подчиняется заключенной в разуме противоположности значимости и незначимости. К этим проблемам мы могли теперь подойти в последних главах, с учетом тех главных структур сознания, какие между тем стали понятны нам. Поскольку речь тут идет о начатках эйдетического, мы, естественно, совершали свои анализы в наивозможной всеобщности. Во всех эйдетических сферах путь систематический ведет от всеобщности высшей — к низшей, хотя бы разыскивающий проблемы анализ и льнул к особенному. Мы говорили о разуме и о тезисе разума вообще, об очевидности первозданной и выведенной, адекватной и неадекватной, о сущностном усмотрении и об индивидуальной очевидности и т. п. Наши описания предполагали уже широкую феноменологическую базу, целый ряд трудных различений, полученных нами в тех главах, какие были посвящены наиболее общим структурам сознания. Ведь без понятий «смысл», «предложение», «ис-полненное предложение» (сущность по мере познания на языке «Логических исследований») вообще не приблизиться к радикальному формулированию какой бы то ни было проблемы теории разума. А эти понятия в свою очередь предполагали другие — с соответствующим таковым сущностным размежеванием — различия позициональности и нейтральности, тетических характеров и их материй, вычленение своеобразных сущностных модификаций какие не входят в эйдос «предложение», как-то модификации аттенциональные и т. д. Одновременно с этим мы подчеркнем — с тем, чтобы не недооценивался объем необходимых анализов в том наиболее общем слое теории разума, о котором говорим мы сейчас, — что сущностные дескрипции последней главы должны считаться только началами. Как и повсюду, мы и здесь лишь проводили свой методологический замысел, разрабатывая лишь ровно столько твердой почвы, сколько необходимо для того, чтобы удостовериться в каждом принципиально новом слое, какой должен быть обрисован как поле феноменологических разысканий, формулировать сопряженные с нею исходные и основополагающие проблемы и иметь возможность бросать свободный взгляд на окружающий ее проблемный горизонт.
§ 147. Разветвления проблем. Формальная логика, аксиология и практика
Если принять во внимание дальнейшие структурные различия, какие сказываются определяющими для характеров разума, — на различия по основным видам тезисов, на различия тезисов простых и фундируемых и на пересекающиеся с названными различия одночленных тезисов и синтезов, — то общая феноменология разума разветвляется. Главные группы проблем разума (проблем очевидности) сопрягаются с главными родами тезисов и теми материями полагания, какие, по мере сущности, требуются первыми. На первом месте, естественно, стоят пра-докса, доксические модальности с соответствующими им модальностями бытия.
Преследуя такие цели теории разума, необходимо достигаешь проблем прояснения формальной логики со стороны такой теории, а также и прояснения параллельных ей дисциплин, названных у меня формальной аксиологией и практикой.
Отошлем поначалу к прежним соображениям[145 — Ср. §§ 133–134.] касательно чистых учений о формах предложений и специально предложений синтетических в сопряженности таковых с предикативным доксическим синтезом, равно как с доксическими модальностями и далее — с принадлежными к актам душевного и волевого синтетическим формам. (Так, к
