1. «Прежде чем приступить к дискуссиям по поводу образования, должно быть установлено назначение образования».
Это сильно отличается от определения слова «образование». По Оксфордскому словарю, образование это «процесс воспитания (молодежи)»; «систематическое обучение или тренировка молодежи (распространяя это и на взрослых) с целью подготовки к жизненной деятельности»; оно есть также «культивирование или развитие заложенных в нас возможностей и формирование характера». Мы видим, что первое из этих определений соответствует применению его в XVI в., и что применение третьего значения возникло, по-видимому, в XIX. Короче говоря, словарь сообщает нам то, что мы уже знаем, и я не представляю, каким образам словарь мог бы нам дать больше. Когда, однако, пытаются установить назначение образования, то пишущие об этом избирают одно из двух: они или извлекают то, что, по их мнению, всегда было подсознательным назначением, тем самым давая истории предмета свое собственное толкование; или они формулируют то, что не было, или было лишь спорадически, подлинным назначением образования в прошлом, но должно бы, в их глазах, быть назначением, направляющим развитие и в будущем. Взглянем на некоторые из заявлений, касающихся назначения образования. В книге «Церкви о своей задаче», опубликованной в связи с Оксфордской конференцией по делам церкви, общества и государства в 1937 г., мы находим следующее:
«Образование — процесс, путем которого общество пытается открыть доступ к своей жизни всем входящим в его пределы людям и дать им возможность в этой жизни участвовать. Общество стремится передать им свою культуру, включая и нормы, в соответствии с которыми им следует строить свою жизнь. В случае если эта культура считается завершенной, ее стараются молодым умам привить. В случае если она рассматривается как стадия развития, молодые умы готовят как к ее принятию, так и к ее критике и совершенствованию.
Такая культура состоит из различных элементов. Она распространяется от элементарных навыков и знаний до толкования вселенной и человека, — толкования, в соответствии с которым живет общество…»
Назначение образования, как из этого следует, — передача культуры: так что культура (оставшаяся без определения) будет, по всей вероятности, ограничена тем, что поддается передаче путем образования. Хотя «образованию», возможно, разрешается быть более всеобъемлющим, чем «образовательной системе», следует отметить, что подход к культуре как к сумме навыков и толкований, оспаривает более широкий взгляд на культуру, которого пытаюсь придерживаться я. Нам, между прочим, ни в коем случае не следует упускать из виду то вышеупомянутое «общество», что является носителем авторитета.
Другой взгляд на назначение образования заключается в отождествлении его с политическими и социальными изменениями. Такое назначение вдохновляет, если я его правильно понял, м-ра Г.К. Дента. «Наш идеал, — говорит он в книге «Новый порядок в английском образовании», — это — полная демократия». Полная демократия оставлена без определения; если же полная демократия будет достигнута, нам бы хотелось знать, что же будет нашим следующим идеалом образования после осуществления упомянутого.
В книге «Образование путем искусства» свой взгляд на назначение образования выражает м-р Герберт Рид[85 — Рид, Герберт (1893–1968) — английский поэт, критик, искусствовед, президент Британского эстетического общества, директор Института современного искусства в Лондоне, автор многих книг, среди них «Искусство и промышленность» (1934), «Искусство и общество» (1945). В 1917 г. познакомился и подружился с Т.С. Элиотом, примкнул к имажистам, был приверженцем неоклассицизма (в 1924 г. издал «Размышления» Т.Э. Хьюма — см. коммент. к эссе «Критикуя критика»). Но в 1927 г., когда Элиот объявил себя «классицистом в литературе, роялистом в политике, англокатоликом в религии», прокламировал себя как «романтик в литературе, анархист в политике, агностик в религии». Осознанный эклектик, сочетал в своих работах различные веяния западной философии (Ницше, Бергсона, Сантаяну, марксизм, неотомизм) и считал «непримиримые школы» плодом «невежества и предубеждения». Последователь Дж. Рёскина, У. Морриса, воспринимал искусство как фактор человеческого счастья. Полагал, что К. Маркс и 3. Фрейд стремились к одной цели: воссозданию цельности человека. Упоминаемая книга «Образование путем искусства» вышла в Лондоне в 1943 г., а памфлет «Образование свободных людей» — в 1944-м.]. Не думаю, чтобы м-р Рид был полностью солидарен с м-ром Дентом, ибо, в то время как предметом желаний Дента является «полная демократия», м-р Рид заявляет, что он «голосует за либеральную концепцию демократии», которая, я подозреваю, весьма отличается от демократии м-ра Дента. М-р Рид (несмотря на то, что он «голосует») гораздо более точен в обращении со словами, чем м-р Дент; так что, при меньшей вероятности смутить читателя поверхностного, он, весьма возможно, поставит в тупик читателя более основательного. Избирая либеральную концепцию демократии, говорит он, мы отвечаем на вопрос о том, «что является назначением образования». Это назначение дальше определяется как «согласование индивидуальной неповторимости с социальным единством».
Имеется еще одно толкование назначения образования, не доведенное, однако, до конца. Образец его (в книге «К новой аристократии») дается д-ром Ф.К. Хапполдом[86 — Хапполд, Фредерик Кроссфилд — автор многих в основном популяризаторских книг (в массовой серии «Penguin») о вере, Англиканской церкви. Книга «К новой аристократии. Вклад в планирование образования» издана в издательстве Элиота «Фейбер» в 1943 г.]. Основная задача образования, сообщает он нам, — «в подготовке людей, в которых нуждается время». Если верить, что существуют люди, в которых нуждается любое время, можно отметить, что образование должно заключать в себе как элемент постоянства, так и элемент изменения. Но определение это до конца не доведено, и неразгаданным остается, кто же будет решать, каковы нужды времени.
Зачастую на вопрос «какова цель образования?» отвечают: «счастье». Подобный ответ дает и Герберт Рид в брошюре, носящей название «Образование свободных людей», говоря, что он не знает лучшего определения назначения образования, нежели данное Уильямом Годвином[87 — Годвин, Уильям (1756–1836) — английский романист, просветитель, утопист; в трактате «Рассуждение о политической справедливости»(т. 1–2, 1793) выдвинул утопический проект построения общества, в котором люди могут в согласии организовать производственную деятельность так, чтобы удовлетворить всех по потребностям и сделать счастливыми.]: «Подлинная цель образования… порождение счастья»
«Цель правительства», — написано в Белой книге, возвещавшей о недавнем правительственном акте об образовании, — «обеспечить детям более счастливое детство и лучший старт в жизнь». Счастье неоднократно связывается с «полным развитием индивидуальности».
Проявляющий больше рассудительности, чем большинство пытающихся ответить на этот вопрос, д-р С. Джоуд[88 — Джоуд, Сирил Эдвин Митчинсон (1891–1953) — английский философ, сторонник неореализма, позднее под влиянием А. фон Мейнонга и Э. Гуссерля разрабатывал «теорию объектов», с конца 1920-х под влиянием А. Бергсона, — теорию «творческой эволюции» и витализма; автор работ «Очерки философии здравого смысла» (1919), «Смысл жизни» (1928), «Философия для нашего времени»(1940), «Будущее нравственности» (1946). Книга «Об образовании» вышла в 1945 г. в издательстве «Фейбер».] придерживается взгляда, кажущегося мне весьма разумным, а именно: у образования несколько целей. Из них он называет три (в книге «Об образовании», одной из наиболее интересных из всех встреченных мною книг на эту тему):
«1. Подготовить юношей и девушек к зарабатыванию себе на жизнь…
2. Подготовить их к роли граждан демократической страны.
3. Научить их развивать все скрытые в них возможности и дарования, чтобы, благодаря этому, они могли жить в полную меру полноценной и благополучной жизнью».
Мы испытываем некоторое облегчение, когда нам, наконец, преподносят простую и понятную мысль, что оснащение знаниями для заработка на жизнь есть одно из назначений образования. Снова мы замечаем тут тесную связь между образованием и демократией; в данном случае д-р Джоуд также, может быть, оказывается осмотрительнее и Дента, и Рида, так как не предпосылает своей «демократической стране» никакого прилагательного. «Развивать все скрытые в них возможности и дарования» является, очевидно, вариантом «полного развития индивидуальности»: д-р Джоуд, однако, достаточно проницателен, чтобы не применять загадочного слова «индивидуальность».
Найдутся, конечно, люди, несогласные с выбором целей образования, сделанным д-ром Джоудом. Мы можем с большим на то правом пожаловаться, что ни одна из них, без того чтобы не поставить нас в затруднительное положение, далеко не уводит. Всем им какая-то правда присуща; но так как каждая из них нуждается в корректировке со стороны других, возможно и то, что все они нуждаются в приспособлении и к другим целям. Каждая из них нуждается в некотором разъяснении. Определенная образовательная программа может — в среде, в которой живет подрастающий человек, — быть именно тем, что необходимо для развития присущих ему данных, и одновременно помешать ему добывать средства к существованию. Образовывать подрастающее поколение с целью подготовить к ожидающей его при демократическом строе роли, — необходимое приспособление человека к его окружению, если демократический строй является тем строем, в котором данный человек будет играть эту роль; если же строй будет иным, это превратит ученика в орудие к достижению лелеемых педагогом социальных изменений, — а это отнюдь не образование, но нечто совсем иное. Я не отрицаю, что демократия — лучший вид общества; д-р Джоуд и заодно с ним другие авторы, вводя по отношению к образованию подобный критерий, оставляют, однако, тем, кто верит в иной общественный строй, симпатией д-ра Джоуда не пользующийся, возможность заменить этот критерий (поскольку речь идет об одном лишь образовании, д-р Джоуд не мог бы их опровергнуть) чем-либо вроде следующего:
«Одно из назначений образования — подготовить юношу или девушку к роли подчиненного или подчиненной деспотического правительства». Что же, наконец, касается развития всех скрытых возможностей и дарований личности, — у меня нет уверенности, что можно питать на это надежды; не исключено, что мы в состоянии развивать лишь некоторые из наших возможностей и дарований — ценою остальных — и что необходим какой-то выбор, равно как и неизбежно необходима какая-то случайность, определяющие направленность развития каждого человека. Что же до благополучной и полноценной жизни, — смысл того, как мы должны «жить» ею «в полную меру», может быть истолкован различно; определение же полноценной и благополучной жизни являлось предметом спора начиная с незапамятных времен и до наших дней.
За последние несколько лет особенно заметно стало рвение, с которым к образованию приступают как к средству осуществления социальных идеалов. Весьма прискорбно, если мы пренебрежем возможностями образования как способом обретения мудрости; если умалим обретение знания как удовлетворения любознательности, лишенной какого бы то ни было дальнейшего побудительного мотива помимо познавательного желания; и если нами будет утеряно уважение к учению. Это — о назначении образования. Перейду к следующему предположению.
2. «Образование делает человека более счастливым».
Мы уже видели, что назначение образования было определено как способ сделать людей более счастливыми. Отдельному рассмотрению подлежит предположение, что образование действительно делает людей более счастливыми. Никоим образом не является самоочевидным, что образованный человек счастливее необразованного. Сознающие недостаточность
