Макиавелли легко восхищаться чисто сентиментально. Одна из таких сентиментальных и театральных поз, которые принимает человеческая природа, — а человеческая природа неисправимо театральна, — это поза «реалиста», человека, которого «не проведешь», которому по душе «грубая откровенность» или «цинизм» Макиавелли. Это форма самоудовлетворенности и самообмана, она всего лишь поддерживает миф о Макиавелли, тянущийся от «Мальтийского еврея» Марло до Ницше[332 — …миф о Макиавелли, тянущийся от «Мальтийского еврея» Марло до Ницше… — Имеется в виду миф о макиавеллисте как «сильном человеке» вне моральных норм. В прологе к трагедии К. Марло «Мальтийский еврей» (ок. 1592, опубл. 1633) появляется дух самого «Макьявеля», а её главный «герой» Варрава — один из первых среди многочисленных образов макиавеллистов-злодеев в поздней елизаветинской и якобитской драме.]. В елизаветинской Англии репутация Макиавелли просто бессознательно поддерживалась, чтобы подпитывать вечно возникавшую тенденцию к манихейской ереси[333 — …тенденцию к манихейской ереси… — дуалистическая ересь, возникшая в Средние века под влиянием манихейства — религиозного учения (III в., Персия, основатель — уроженец Вавилонии Мани), основанного на признании добра и зла, света и тьмы изначальными и равноправными принципами бытия.]: желанию создать себе дьявола для поклонения. Еретические импульсы оказались довольно упорны; они проявляются и в Сатане Мильтона, и в Каине Байрона. Но с такими поблажками человеческим слабостям Макиавелли просто не по пути. У него не было никакой склонности к театрализации; поэтому людям, чтобы хоть как-то его принять, пришлось сделать из него драматическую фигуру. История его репутации — это история попыток человечества оградить себя, соорудив защитную броню фальши против любого слова правды.
В качестве упрека довольно часто говорилось, будто Макиавелли не делает ни одной попытки «убедить» оппонента. Разумеется, он не был пророком. Ибо первой его заботой всегда была правда, а не убеждение; это оказалось одной из причин того, что его проза — не только великая итальянская проза, но образец стиля на любом языке. Он в каком-то смысле Аристотель в политике. Но «в каком-то» — не потому, что видение его искажено или в суждениях есть предубежденность, и не потому, что ему не хватает интереса к моральной стороне дела, просто он был охвачен одной страстью: желанием единства, мира и процветания для своей страны. Именно эта чистота и однонаправленность страсти делают его великим писателем и навсегда одинокой фигурой. Никто никогда не был меньшим «макиавеллистом», чем Макиавелли. Только чистые сердцем могут столько выболтать о человеческой природе, сколько Макиавелли. Циник такого никогда не сделает; циник всегда нечист и сентиментален. Зато понять, почему Макиавелли сам не стал успешным политиком, довольно просто. Во-первых, он не обладал способностью к самообману и театрализации. Рецепт dors ton sommeil de brute[334 — «Спи своим скотским сном» (фр.).] [335 — Строка из стихотворения Ш. Бодлера «Жажда небытия» (в сб. «Цветы Зла»).] применим ко многим случаям. Кальвин и Руссо — два из них. Однако полезность Макиавелли заключается в его вечном призыве исследовать слабость и нечистоту собственной души. Мы не склонны забывать его политические уроки, но его исследование человеческой души можно слишком легко проглядеть.
Комментарии
«Никколо Макиавелли» («Niccolo Machiavelli»). Впервые — 16 июня 1927 г. в «Times Literary Supplement» (без подписи). Перевод выполнен по изданию: T.S. Eliot. For Lancelot Andrewes. Essays on style and order. L.: Faber and Faber, 1970. Публикуется впервые.
Никколо Макиавелли (1469–1527) — итальянский политический мыслитель, деятель и писатель. Противник Медичи, после их изгнания в 1494 г. — секретарь Совета десяти Флорентийской республики; после их реставрации в 1512 г. сослан в имение близ Флоренции, где написал большинство своих сочинений. Элиот упоминает его знаменитый трактат «Государь» (1513, изд. 1532, на русский переведен неоднократно) и «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» (1513–1519, рус. пер. 1869). Идеал Макиавелли — умеренно демократическая республика, возникающая на основе единого государства, но надежды на объединение раздробленной Италии он возлагал на сильного государя, во имя великой цели использующего любые средства (отсюда понятие «макиавеллизм» как синоним аморальной политики, неразборчивой в средствах).
«Мысли» Паскаля
Может показаться, что о Блезе Паскале и о тех двух сочинениях, на которых основана его слава[336 — …о тех двух сочинениях, на которых основана его [Паскаля] слава… — «Письма к провинциалу» (1656–1657) — шедевр сатирической прозы, содержащий полемику с иезуитами, и «Мысли» (опубл. 1669).], сказано все, что следует сказать. Подробности его жизни известны с той полнотой, на какую только можно надеяться; его открытия в математике и физике многократно описаны; его религиозные чувства и богословские воззрения послужили предметом нескончаемых дискуссий; стиль его прозы исследован французскими критиками. Но Паскаль — один из тех авторов, которых будет и должно изучать заново каждое последующее поколение. Меняется не он, меняемся мы. Не наши знания о нем возрастают, а наш мир и наше отношение к миру подвижны. История восприятия Паскаля и людей его масштаба — часть истории человечества. В этом его вечное значение.
Немногие обстоятельства паскалевской жизни, о которых нужно вспомнить в связи с «Мыслями», таковы. Он родился в Клермоне (Овернь) в 1623 г. Семья его принадлежала к верхушке среднего класса. Его отец был королевским чиновником; он смог оставить после себя значительное наследство своему единственному сыну и двум дочерям. В 1631 г. он переехал в Париж, а спустя несколько лет получил другую важную должность — в Руане. Где бы ни жил Паскаль-старший, он завязывал сношения с высшим обществом и выдающимися людьми науки и искусства. Блез воспитывался только самим отцом, дома. Он развивался чрезвычайно быстро, на самом деле — слишком быстро, так как усердные занятия в детстве и в отрочестве подорвали его здоровье и, возможно, привели к смерти в тридцать девять лет. Сохранились удивительные, хотя не вовсе неправдоподобные, истории, особенно о его ранних успехах в математике. Ум его был склонен скорее к догадке, чем к накапливанию сведений; с детских лет ему было свойственно то стремление делать собственные открытия, которое отличает детство Клерка Максвелла[337 — Максвелл, Клерк (1831–1879) — английский физик, создатель классической электродинамики, один из основоположников статистической физики.] и других ученых. Напоминать здесь о более поздних его открытиях в физике нет нужды; следует лишь не забывать, что он считается одним из величайших физиков и математиков всех времен и что открытия его были сделаны в том возрасте, когда большинство ученых еще ходит в подмастерьях.
Паскаль-отец, Этьен, был человеком искренне верующим. В 1646 г. он познакомился с представителями течения внутри Церкви, которое стремилось к религиозному возрождению и стало известно под названием «янсенизм»[338 — Янсенизм — религиозно-политическое, неортодоксальное католическое течение во Франции и Голландии в XVII–XVIII вв. Его принципы — строгое религиозно-этическое самоусовершенствование, отрицание свободы воли, признание предопределения, свидетельствовавшие о тяготении к протестантизму, изложил голландский богослов Янсений (Корнелий Янсен, 1585–1638) в книге «Августин», развив учение Августина.] — по имени Янсения, епископа Ипрского, чьи богословские труды и положили начало этому движению. Об этом периоде обычно говорят как о времени «первого обращения» Паскаля. Слово «обращение», впрочем, кажется слишком сильным, чтобы его можно было применить к самому Блезу Паскалю в тот момент. Семья его всегда была набожна, и Паскаль-младший, как бы ни был он поглощен научной работой, неверием не был затронут никогда. Конечно, его внимание было тогда привлечено к религиозным и богословским проблемам; но слово «обращение» можно употребить только по отношению к его сестрам — старшей, к тому времени уже госпоже Перье, и в особенности к младшей, Жак- лине, которая в то время почувствовала в себе призвание к монашеской жизни. Сам же Паскаль был вовсе не расположен отрекаться от мира. После смерти отца в 1650 г. Жаклина, девушка редкой душевной силы и красоты, пожелала принести свои монашеские обеты в Пор-Ройяле, и какое-то время желание ее не могло осуществиться из-за того, что брат ему противился. Суть его возражений была чисто мирская: Жаклина собиралась передать свою часть наследства монастырю, тогда как, пока она жила вместе с братом, их объединенные доходы позволяли ему жить на уровне трат, более соответствовавшем его вкусам. Ему нравилось не только появляться в высшем обществе, но и держать карету и лошадей — их в его экипаж запрягали до шести. Хотя по закону никакого права запретить сестре распоряжаться ее собственностью так, как она хотела, у него не было, любящая Жаклина не хотела так поступать без добровольного согласия брата. Настоятельница монастыря, мать Анжелика (она и сама была заметным персонажем в истории этого религиозного движения), убедила наконец юную послушницу принять постриг, отказавшись от радости принести с собой свое наследство; но Жаклину подобный оборот дела так огорчал, что брат ее в конце концов смягчился.
Насколько нам известно, светскую жизнь, которую вел Паскаль в то время, едва ли можно назвать «рассеянной» и уж никак нельзя назвать «распутной». Даже игра, возможно, привлекала его прежде всего как способ продолжить изучение математических вероятностей. Похоже, что он вел такую жизнь, как мог ее вести любой образованный, острого ума человек, занимающий известное положение и не стесненный в средствах, — и при этом считать себя образцом благонравия и добродетели. Ему не приписывают даже ни одной любовной истории, хотя, как говорят, он подумывал о женитьбе. Но янсенизм, в том виде, в каком он был представлен пор-ройяльской общиной[339 — …янсенизм, в том виде, в каком он был представлен пор-ройяльской общиной… — Пор-ройяльская община, возникшая на основе женских монастырей — Пор-Ройяль де Шам (с 1207, Версаль) и Пор-Ройяль Парижский (с 1625), — центр янсенизма, оппозиции учению иезуитов и упадку нравственности. Члены общины не соблюдали монашеских обетов, но вели жизнь набожную, давали приют гонимым, занимались физическим трудом, преподавали в школе, их учебники были лучшими в то время. В 1636 г. в Пор-Ройяле де Шам возник кружок, его возглавили братья Арно, оратор Леметр де Саси и его братья, историк Тилемон и Б. Паскаль. 29 октября 1709 г., после обвинительного декрета парижского архиепископа, Пор-Ройяль де Шам по указу короля закрыт, монастырь разрушен. Парижский Пор-Ройяль существовал до 1790 г.], был в морали движением пуританским внутри Церкви; принятые здесь правила поведения были по меньшей мере столь же суровы, как в любой пуританской секте Англии или Америки. Тем не менее, этот период светской жизни имел важное значение для всего последующего развития Паскаля. Он расширил его знание людей и отшлифовал его вкусы; Паскаль стал светским человеком и не растерял того, чему здесь научился; и когда мысли его полностью обратились к религии, знание света стало частью его писательской манеры, составляющей основную ценность
