Сливки у него уже стекают по усам! Рам-там-тут — серьёзен и учён, До телячьих нежностей не снисходит он. Но когда Вы пишете — сядет на тетрадь: Ведь любой работе надо помешать! Да уж, Рам-там-тут — довольно странный кот, Рам-там-тут — кот наоборот. Рам-там-тут — он и тут и там, Но зачем рассказывать об этом Вам? Что бы он ни делал — то и будет делать! Разве можно с этим что-нибудь поделать?

Песня джеликов

    Все джеликошки к ночи началу
    Выходят на крыши —
    все, как одна!
    Ярко сияет над джеликобалом
    Джеликолепная джелилуна.

    Джеликоты — чёрные с белым,
    А джеликошки довольно малы.
    Джелую ночь они заняты джелом:
    Джеликончерты и джелибалы.

    У джеликошек весёлые лица,
    Джеликоты блестяще умны,
    В чёрных глазах джелукаво искрится
    Свет отражённой джелилуны.

    Все джеликошки средних размеров —
    Джеликотёнок долго растёт,
    Все джеликошки танцуют умело
    Джеликотанго и джелигавот.

    А в ожидании ночи блистательной
    Джелики дремлют, свернувшись в клубок,
    Джелики моют за ушками тщательно
    И начищают пальчики ног.

    Все джеликошки — белые с чёрным,
    А джеликотики невелики.
    Джелики все — как пружинные чёртики —
    И джеликатны и очень ловки.

    Утром они и спокойны и милы,
    После обеда — отдых дневной:
    Джелики копят к вечеру силы
    Для джелитанцев под джелилуной.

    Все джеликотики — черные с беленьким,
    Все джеликошки — напомню — малы…
    Если погода не нравится джеликам,
    Малость попрыгают через столы.

    А если солнце весь дом заливает,
    Может у джеликов отдых дневной?
    Нет, это силы они сберегают
    Для джелитанцев под джелилуной[1 - Джелики (как и гаврики) — породы, придуманные автором.].

Голодранец и Хитролапый

    Голодранец и Хитролапый —
    парочка отчаян-ных ко-тов:
    Паяцы, акробаты, ходят по канату,
    Самые известные из площадных шутов.
    Их местожительство — Виктория-Гроу —
    Просто штаб-квартира подозрительных бродяг,
    Знают их неплохо и в Челси и в Сохо,
    На Кенсинтон-сквере и на прочих площадях.
    Бремя их славы описать — нет слов!
    Почти невыносимое для двух простых котов!

    Если где-то вдруг распахнулось окно,
    И на поле боя похож подвал,
    А чердак, где сухо всегда и темно,
    Непромокаемым быть перестал,
    Если в спальне распахнуты шкаф и комод,
    И пропало одно из Ваших пальто,
    А дочь после ужина вдруг не найдёт
    Свой жемчуг фальшивый —
    Вы скажете ЧТО???

    — Ах, снова этот ужасный кот!
    То ли Голодранец, то ли Хитролапый —
    Да кто же их разберёт!

    Голодранец и Хитролапый
    не полезут за словом в карман.
    А работают оперативно
    и по витринам и по частным домам.
    Их местожительство — Виктория-Гроу,
    Оба — лица без определённых занятий,
    Они располагают к себе безуслов-
    Но любят дружески с полисменом поболтать и…

    Вот садится семья за воскресный обед.
    Ясно, что шансов на похудение нет:
    А есть мясо с картошкой и стручками…
    Вдруг кухарка вбежит растерянными шажками
    И скажет голосом, дрожащим от горя:
    «Боюсь, что обеда не будет вскоре —
    Не раньше, чем завтра: мясо пропало!
    Прямо из духовки! Как не бывало!»
    И всё семейство тут же начнёт:

    — Ах, опять этот жуткий кот!
    — Это — Голодранец! — Нет, Хитролапый!
    — Да кто же их разберёт!

    Голодранец и Хитролапый сработались превосходно.
    Конечно, Вы скажете, «им везёт»
    или «судьбе так угодно».
    Но вот через дом проносится
    то ли ураган, то ли шквал,
    И ни один человек,
    не бросающий на ветер слова,
    Не скажет, Голодранец или Хитролапый
    тут побывал,
    Да кто бы мог подтвердить под присягой,
    что кот был один, а не два?

    Но когда из кладовки слышно «БАМММ!»
    Или из столовой вдруг «ТА-РА-РАМММ!»
    Или из библиотеки — пронзительно — «ДЗЫНЬНЬ»
    (эта ваза — все знали — эпохи Минь)
    Тут всё семейство хором начнёт:

    Где? Кто? Который кот?
    Видно, оба тут побывали!
    А кто из них кто — не всё ли равно?
    Разберёшься теперь едва ли!

Старый Мафусаил

    Мафусаил — почтеннейший кот.
    Он жизнь за жизнью живёт и живёт.
    В стихах и романах прославлен он
    Ещё до викторианских времён.
    Этот самый Мафусаил
    Девять жен, говорят, схоронил
    (Я-то думаю — девяносто…)
    Притом
    Его многочисленное потом-
    ство процветает по мере сил,
    И деревня гордится своим Котом —
    Вот какой он, Мафусаил!

    Мафусаил сидит на стене
    Дома священника, и в полусне
    На солнышко щурится, вкрадчивый, древний…
    А самый старый старик в деревне
    Бурчит про себя: «Хм… да… он был…
    Пожалуй, что я бы сказал…
    Конечно, может, мои глаза…
    Да нет, это всё-таки Мафусаил…»

    Мафусаил сидит посреди
    Главной улицы в базарный день.
    Пускай быки мычат впереди,
    Собакам и пастухам не лень
    Переулками гнать овец и быков,
    Кто-то вешает знак «Проезд воспрещён»,
    Десятки машин и грузовиков
    К обочинам жмутся: ведь это — он!
    Мафусаил!
    Пусть себе отдыхает,
    Или, посиживая, размышляет
    О мировых проблемах деревни…
    А тот старик, что самый древний,
    Бурчит про себя: «Хмм, да… он был…
    Но неужели? Я ж говорил!
    Конечно, я на ухо туговат,
    Но слышу — улицу запрудило
    Из-за старого Мафусаила!»

    Мафусаил лежит на полу
    В «Золотом Зайце» после полу-
    дня и спит.
    А если кто-то
    Предложит ещё по стопке,
    Хозяйка высунется из-за стойки:
    — Прошу через чёрный ход выходить:
    Мафусаила нельзя будить,
    А будете шуметь — позову полисмена!
    И все выскальзывают непременно:
    После обеда — что б ни случилось —
    Нельзя беспокоить Мафусаила —
    К этому все привыкли в деревне!
    А тот старик, что самый древний,
    Бурчит про себя: «Хм, да… он был…
    Конечно, ноги слегка скрутило,
    Да и шаги не так уж верны,
    Но придётся тихонечко, вдоль стены,
    Чтоб не тревожить Мафусаила!»

Об ужасной битве

    Пекинец и гаврик — вам скажет любой —
    Враждуют отчаянно между собой,
    Грызутся всегда и везде без пощады,
    А мопсы и шпицы — наоборот:
    Они, как считается, мирный народ,
    Но в драку ввязаться, по-моему, рады
    И вот на весь парк: «Гав-гав, гав-гав!»
    Подите поймите, кто прав, кто не прав!

    Так вот, расскажу вам о жутком деле:
    Всё было спокойно почти что неделю;
    Для гаврика — просто немыслимый срок!
    Бульдог-полицейский с поста отлучился.
    Не знаю, куда он и впрямь потащился,
    Но мне говорили, что на уголок,
    В «Корону», согреться стаканчиком джина.
    Ну, в общем, на улице было пустынно,
    Тут гаврик пекинца и встреть за углом!
    И каждый, уверенный в праве своём,
    Хоть первым ни тот, ни другой не напал,
    Рычал и храбрился и землю копал,
    И начали оба: «Гав-гав, Гав-гав!»
    Подите поймите, кто прав, кто не прав!

    Пекинец, простите, он пёс не британский,
    Он, всё же китаец, он — зверь бусурманский!
    И вот, все пекинцы, ту ссору услышав,
    К дверям и окошкам — поближе, поближе —
    Сопя, разразились рычанием бранным
    На диком, сердитом, совсем иностранном!
    А гаврик — любитель и шума и драк —
    Потомок скандальных йоркширских дворняг,
    К тому ж у него есть двоюродный брат —
    Шотландский терьер —