бергсон (Bergson) Анри (1859-1941) — французский философ. Представитель интуитивизма, эволюционистского спиритуализма и «философии жизни». Испытал влияние идей психоанализа и психоаналитически ориентированных учений. Доктор философии (диссертация на тему «Очерк о непосредственных данных сознания», 1889), профессор Коллеж де Франс (1900-1914). Член Академии моральных и политических наук (1901), член Французской Академии (1914), лауреат Нобелевской премии по литературе (1927). В 1911-1915 читал курсы лекций в США, Англии и Испании. Был президентом Комиссии Лиги наций по интеллектуальному сотрудничеству. Умер в оккупированном нацистами Париже. Основные работы: «Материя и память» (1896), «Смех. Очерки о значении комического» (1900), «Введение в метафизику» (1903), «Творческая эволюция» (1907), «Сновидения» (1914), «Длительность и одновременность. По поводу теории относительности Эйнштейна» (1922), «Два источника морали и религии» (1932) и др. Разделяя посылки философского спиритуализма о том, что человек есть дух, что духовность — единственный подлинно человеческий вид активности людей, в ходе которой они продуцируют смысл вещей, Б. отстаивал идею безусловного наличия физического тела и материального универсума. Духовное у Б. нематериально лишь в том понимании, что оно — перманентно воспроизводимая творческая энергия, генерирующаяся при этом в реальных условиях. Полемизируя с эволюционизмом Спенсера, Б. подчеркивал, что материальным вещам приложимо свойство про-странственности, временная же длительность — удел сознания. Вне последнего не может быть ни прошлого, ни будущего, ни скрепляющего их настоящего. По Б., «…в сознании случаются события неразделимые, в пространстве одновременные события различимы, но без последовательности в том смысле, что одно не существует после появления другого. Вне нас есть взаиморасположенность без преемственности, внутри нас есть преемственность без внешней рядоположен-ности». Именно этим тезисом Б., в частности, обосновывает собственный взгляд на сознание, оказывающийся противоположенным установкам детерминизма. Жизнь сознания, согласно Б., неразложима на дискретные составляющие. Предсказания невозможны в той области, где явления могут быть тождественны исключительно сами себе. Репертуары нашей активности обусловливаются только нами самими, какими мы являемся, какими мы осуществились. Свобода людей — модус совпадения их поступков с их персональностью, с их личным началом. Сознание, по мнению Б., не может трактоваться как вещь в ряду вещей: «Я нерушимо, когда чувствует себя свободным в непосредственно данном… Доказать собственную свободу, оно не может иначе чем посредством пространственных рефракций… Механистический символизм не в состоянии ни подтвердить, ни опровергнуть принцип свободной воли». Анализируя взаимосвязи и взаимопереходы двух видов реальности (духа и материи) в контексте проблемы рассмотрения мысли как функции мозга, а сознания — в качестве эпифеномена церебральной деятельности, Б. отвергал обе традиционалистские крайности трактовки данного вопроса. Мозговые функции, по Б., не в состоянии объяснить значимую совокупность феноменов сознания человека. Память у Б. идентична сознанию, но последнее включает в себя мириады того, чего никогда не будет в состоянии адаптировать и постичь наш мозг. Травмы мозга разрушают не столько сознание, сколько механизмы его сцепления с реальностью. Тело действует на предметы внешнего мира, опираясь на прошлый опыт, на «образы объектов» (этот процесс Б. обозначает понятием «перцепция»). В любое действие в настоящем времени вплавлено определенное прошлое. Память, трансформируясь, «схватывает» прошлую жизнь человека в ее тотальности, «перцепция» выступает как процесс постоянного выбора и отбора, укорененного в его настоящем, сегодняшнем бытии. Так перцепция очерчивает границы сознанию, одновременно вытесняясь в его резервуары. В границах такого подхода Б. исследовал проблемы динамической природы времени, «длительности» восприятия, «подпочвы сознания», сознания, «сверхсознания», бессознательного, памяти, интуиции, сновидений, сопереживания, развития, познания, творчества, свободы и др. Выдвинул идею о происхождении интеллекта из потребности практического действия. («Инстинкт — это способность использовать и даже создавать органические инструменты. Интеллект — это способность создавать и применять неорганические инструменты…»). По Б., они являют собой «два разных, но одинаково элегантных решения одной и той же проблемы». Инстинкт использует естественные органы, наследуется, воспроизводит свои проявления, конкретен, фиксируется в привычках. Разум — творит, действует через искусственные средства, постигает отношения вещей, а не сами вещи, приобретается с течением жизни. Развивал положение о том, что знание в формах интеллекта отображает реальность всегда односторонне, поскольку интеллект неразрывно связан с практикой. В качестве средства и вида познания выдвигал интуицию. Создал оригинальное учение об интуиции и интуитивном познании. Разум становится интуицией при своем возвращении к инстинкту. Интуиция, по мнению Б., — это ставший бескорыстным инстинкт, способный рефлектировать по поводу собственного объекта и неопределенно наполнять его. Это — «видение духа со стороны самого духа». И именно таким образом возможно конституирование метафизики. Постижение сущностей мира доступно интуиции, которая только и способна расшифровать нагромождение символов вокруг природы вещей, порожденных быстро меняющейся активностью интеллекта. Разработал концепции «жизненного порыва» («elan vital») и «творческой эволюции». По Б., жизнь для собственного сохранения должна постоянно перерастать самое себя, именно она, а не только сознание должна пониматься как активный субъект необратимых эволюционных процессов. Материя в состоянии лишь переживать перманентные явления распада и деградации, «творческая эволюция» же — многовекторный, многомерный процесс, на бесчисленных развилках и ответвлениях которого наблюдаем особый путь эволюции живого. Теория сознания Б. была дополнена им сопряженной концепцией социальных ценностей. Трактуя мораль как продукт либо «общественного прессинга» либо «любовного порыва», Б. подчеркивал, что в первом случае человек являет собой элемент некоего механизма и, действуя соответственно, порождает для себя «закрытую» модель общества. «Открытое» же общество, по Б., основано на абсолютной морали творческой личности, на признании главной ценностью идеалов целостного человечества, на предельном динамизме общества и его институтов. По мнению Шеяера, величие Б. заключалось «в той силе, с которой он сумел дать иное направление отношению человека к миру и душе. Новое отношение можно охарактеризовать как стремление полностью положиться на чувственные представления, в которых выступает содержание вещей; это новое отношение характеризуется как проникновение с глубоким доверием в непоколебимость всего «данного», выступающего как нечто простое и очевидное; его позволительно квалифицировать также как мужественное саморастворение в созерцании и любовном стремлении к миру во всей его наглядности». Бергсонианство выступило, безусловно, как одна из наиболее модных и рафинированных философских систем 20 в.