киреевский Иван Васильевич (1806-1856) — русский философ, литературный критик и публицист. Начинал как литературный критик. В 1820-х подружился с А. Хомяковым. Испытал влияние немецкой философии и немецкого романтизма (в 1831 был в Германии, слушал лекции Гегеля, Шлейермахера, Шеллинга). С начала 1840-х — ведущий представитель славянофильства (хотя К. не всегда принимал термин «славянофил» и свою доктрину называл «православно-славянской» или «славянско-христианской»). Крупнейшие работы: «Девятнадцатый век» (1832; за эту статью был запрещен его журнал «Европеец»); «В ответ А.С. Хомякову» (1839); «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России» (1852, за эту работу был запрещен «Московский сборник», а К. отдан под гласный надзор полиции); «О необходимости и возможности новых начал для философии» (1856) и др. К. был уверен, что пришла «пора для России сказать свое слово в философии» и в основу этого «слова» он (как и Хомяков) положил духовную философию Восточных Отцов Церкви. Главная задача К. — задать направление самостоятельности русской философии, сделать ее самобытной на пути православного просвещения, которое мыслилось им как синтез восточно-христианской Истины (православия) и мирской мудрости просвещения. Условием подобного православного просвещения, по К., является цельность «внутреннего сосредоточия духа» человека, «главный характер верующего мышления заключается в стремлении собрать все отдельные силы души в одну силу, где разум, и воля, и чувство, и совесть, — и весь объем ума сливаются в одно живое единство, и… восстанавливается существенная личность в ее первозданной неделимости», которая не поддается разрушению грехом. Носитель православного просвещения противопоставляется К. человеку западной культуры и просвещенности, которые не способствуют собиранию личности в целое. Дух православия должен восполнить и исправить пороки Запада, где человек раздробляет свою личность на отдельные стремления и постоянно требует выбора: «раздвоенность и рассудочность — последнее выражение западной культуры», которая достигла своего апогея — «чувства недовольства и обманутой надежды». Эти выводы К. сделал на основе сравнительного анализа истоков «общественного и частного быта» Запада и России. В основе просвещенности Запада, по мнению К., лежали: христианство; варварский дух народов, разрушивших Римскую империю; наследие древнегреческой философии. Восточная просвещенность лишена третьего основания, которое своим рационализмом исказило первоначальное христианство и привело на Западе «к непомерному выпячиванию отвлеченно-рассудочной, формально-логической стороны деятельности человеческого сознания. Римская церковь не смогла противостоять наследию Древней Греции и Рима». Восточное же христианство (православие) пришло в Россию отфильтрованным Византией и сохранило полноту истины, которая, впоследствии, все же, согласно К., была искажена Стоглавым Собором 1551, реформами Петра I, некоторыми ересями, формализмом церковников. Исправить это положение следует в опоре на самобытность российской просвещенности, что невозможно без возрождения православного вероучения и его главной функции — способствовать достижению человеком цельности внутреннего бытия, основание которого «заключало бы в себе самый корень древнерусской образованности, а развитие состояло бы в сознании всей образованности западной и в подчинении ее выводов господствующему духу православно-христианского любомудрия». Путь русской философии К. видит не в отрицании западной мысли, а в ее преодолении через восполнение ее расчлененности и гиперболизированной рациональности (рассудочности), которые приводят западную культуру к крайним формам идеализма, оторванности от мира. Многие идеи К. стали программными для русской философии как у его апологетов, так и критиков. Философия К. замечательна сочетанием трезвого анализа и интуитивизма, веры в будущее и консерватизма, реализма и утопизма, что не делает ее эклектичной, а искренней. Именно К. и др. славянофилы стояли у истоков русской философии 19-20 вв.