327)
«Собственность Человека» – «Моя собственность».
(«Человеческое достояние» – Мое достояние). Стр. 324.
Уравнения:
= государственная власть.
Частная собственность или буржуазная собственность} = {правовая собственность (стр. 324),
= Мое в силу права (стр. 332),
= гарантированная собственность,
= собственность, полученная от чужих,
= собственность, принадлежащая чужому,
= собственность, относящаяся к праву,
= собственность по праву (стр. 367, 332),
= правовое понятие,
= нечто духовное,
= всеобщее,
= фикция,
= чистая мысль,
= навязчивая идея,
= призрак,
= собственность призрака (стр. 368, 324, 332, 367, 369).
Частная собственность = собственность права,
Частная собственность = собственность по отношению к государственной власти
= государственная собственность, или же
Собственность = государственная собственность.
Государственная собственность = Моя Не-собственность.
Государство = единственный собственник (стр. 339, 334).
Теперь мы приходим к антитезам:
Частная собственность – Эгоистическая собственность.
Управомочена правом (государством, Человеком) стать собственностью.} — {Уполномочена Мной стать собственностью (стр. 339).
Мое в силу права – Мое в силу Моей власти или насилия (стр. 332).
Собственность, данная чужим – Собственность, взятая Мной (стр. 339).
Правовая собственность других – Правовая собственность другого есть то, что Мне угодно считать правом (стр. 339).
Это можно повторить в виде сотни других формул, если поставить, например, вместо власти полномочие или же применить уже приведенные формулы.
Частная собственность = чуждость по отношению к собственности всех других.} — {Моя собственность = причастность к собственности всех других.
Или также:
Собственность на некоторые только объекты – Собственность на все (стр. 343).
Отчуждение, как отношение или связка в вышеприведенных уравнениях, может быть выражено также в следующих антитезах:
Частная собственность – Эгоистическая собственность.
«Относиться к собственности как к Святому, к призраку», «уважать ее», «иметь уважение к собственности» (стр. 324).} — {«Отказаться от святого отношения к собственности», не рассматривать ее больше как чуждое, не бояться больше призрака, не иметь уважения к собственности, иметь, как свою собственность, неуважение к собственности (стр. 368, 340, 343).
Содержащиеся в вышеприведенных уравнениях и антитезах модусы присвоения найдут свое разрешение в разделе о «Союзе», но так как мы пока находимся еще в «святом обществе», то нас здесь интересует только канонизация.
Примечание. Уже в разделе об «Иерархии» мы разобрали вопрос о том, почему идеологи могут рассматривать отношение собственности как отношение «Человека», – отношение, различные формы которого определяются в различные эпохи тем, как индивиды представляют себе «Человека». Здесь мы ограничимся только ссылкой на этот разбор[333].
Рассуждение 1. О парцеллировании земельной собственности, о выкупе сервитутов и о поглощении мелкой земельной собственности крупной.
Все это выводится из святой собственности и из уравнения:
буржуазная собственность = уважение к Святому.
1) «Собственность в буржуазном смысле означает святую собственность в том смысле, что Я должен уважать Твою собственность. „Уважение к собственности!“ Поэтому политики хотели бы, чтобы каждый обладал своим клочком собственности, и отчасти этим стремлением они вызвали невероятную парцелляцию» (стр. 327, 328). – 2) «Политические либералы добиваются, чтобы по возможности все сервитуты были выкуплены и чтобы каждый был свободным господином на своей земле, хотя бы в этой земле имелось лишь такое количество почвы» (в земле имеется количество почвы!), «какое может быть унавожено удобрением, получаемым от одного человека… Как бы она ни была мала, лишь бы только она была собственной, уважаемой собственностью! Чем больше подобных собственников, тем больше у государства свободных людей и хороших патриотов» (стр. 328). – 3) «Политический либерализм, как и все религиозное, рассчитывает на уважение, на гуманность, на добродетели любви. Поэтому он и переживает непрестанные огорчения. Ибо на практике люди не уважают ничего, и мелкие владения повседневно опять скупаются крупными собственниками, а „свободные люди“ становятся поденщиками. Если бы, наоборот, „мелкие собственники“ подумали, что и крупная собственность принадлежит им, то они бы сами себя не выключали так почтительно из владения и не были бы выключены другими» (стр. 328).
1) Прежде всего все движение парцеллирования, о котором святой Санчо знает только то, что оно – Святое, выводится здесь из простой фантазии, которую «политики» «вбили себе в голову». Так как «политики» требуют «уважения к собственности», то поэтому они «хотели бы» парцеллирования, которое к тому же повсюду было проведено благодаря неуважению к чужой собственности! «Политики» действительно «отчасти вызвали невероятную парцелляцию». Значит, делом «политиков» было то, что во Франции еще до революции, – как в наше время в Ирландии и отчасти в Уэльсе, – давно уже существовало парцеллирование в отношении обработки почвы и что для ведения обработки в крупных масштабах не хватало капиталов и всех прочих условий. Впрочем, насколько сильно «хотели бы» в наше время «политики» провести парцеллирование, Санчо может усмотреть из того, что все французские буржуа недовольны парцеллированием, как потому, что оно ослабляет взаимную конкуренцию рабочих, так и из политических соображений; далее, из того, что все реакционеры (чтo Санчо мог бы увидеть хотя бы в «Воспоминаниях» старого Арндта) видели в парцеллировании только превращение земельной собственности в современную, промышленную, ставшую предметом купли-продажи, оскверненную собственность. Мы не будем здесь объяснять нашему святому, каковы экономические основания того, что буржуа, достигнув власти, должны осуществить это превращение, которое может произойти как путем отмены земельной ренты, превышающей прибыль, так и путем парцеллирования. Не будем также объяснять ему, каким образом формы этого превращения зависят от степени развития промышленности, торговли, судоходства и т.д. в определенной стране. Приведенные выше положения о парцеллировании являются просто напыщенным пересказом того простого факта, что в различных местах, «там и сям», существует значительное парцеллирование, – пересказом, который выражен канонизирующим стилем нашего Санчо, пригодным для всего вообще и ни для чего в частности. В остальном вышеприведенные положения Санчо содержат лишь фантазии немецкого мелкого буржуа насчет парцеллирования, которое, конечно, является для него Чуждым, «Святым». Ср. «Политический либерализм».
2) Для нашего святого выкуп сервитутов, это убожество, имеющее место только в Германии, правительства которой были вынуждены провести эту меру лишь в силу более развитых порядков соседних государств и финансовых затруднений, – для нашего святого этот выкуп является чем-то таким, чего домогаются «политические либералы», чтобы создать «свободных людей и добрых граждан». Горизонт Санчо опять-таки не простирается далее померанского ландтага и саксонской палаты депутатов. Этот немецкий выкуп сервитутов никогда не влек за собой каких-либо политических или экономических последствий и, будучи полумерой, не оказывал вообще никакого влияния. Об исторически важном выкупе сервитутов в XIV и XV веках, происшедшем в результате начинавшегося развития торговли, промышленности и вследствие нужды землевладельцев в деньгах, Санчо, конечно, опять-таки ничего не знает. – Те самые люди, которые, как например Штейн и Финке, хотели провести в Германии выкуп сервитутов, дабы, как думает Санчо, создать добрых граждан и свободных людей, пришли впоследствии к убеждению, что для создания «добрых граждан и свободных людей» надо снова восстановить сервитуты, как это и пытаются проделать сейчас в Вестфалии. Отсюда следует, что «уважение», как и страх божий, может пригодиться во всех случаях жизни.
3) «Скупка» мелкой земельной собственности «крупными собственниками» происходит, по мнению Санчо, потому, что на практике не существует «уважения к собственности». – Два из повседневнейших следствий конкуренции – концентрация и скупка, вообще конкуренция, которой не бывает без концентрации, – представляются здесь нашему Санчо нарушениями буржуазной собственности, движение которой совершается путем конкуренции. Нарушением буржуазной собственности оказывается уже самый факт ее существования. По мнению Санчо, ничего нельзя купить, не посягнув на собственность[334]. Насколько глубоко святой Санчо проник в концентрацию земельной собственности, – это ясно уже из того, что он усматривает в ней лишь наиболее бросающийся в глаза акт концентрации, лишь простую «скупку». Впрочем, в какой мере мелкие собственники перестают быть собственниками в силу того, что они становятся поденщиками, этого из рассуждений Санчо установить нельзя. Ведь на следующей же странице (стр. 329) Санчо сам утверждает, – выступая с большой торжественностью против Прудона, – что они остаются «собственниками доставшейся им доли в использовании земли», а именно – собственниками заработной платы. – «Между прочим, в истории можно подчас наблюдать» следующее: то крупная земельная собственность поглощает мелкую, то мелкая поглощает крупную – два явления, которые, по мнению святого Санчо, мирно растворяются на том достаточном основании, что «на практике люди ничего не уважают». То же самое относится к остальным многочисленным видам земельной собственности. А затем это мудрое «если бы мелкие собственники» и т.д.! В Ветхом завете мы видели, как святой Санчо, пользуясь спекулятивным методом, заставил более ранние поколения предвосхитить опыт более поздних; теперь мы видим, как он, пользуясь методом пустого разглагольствования, жалуется на то, что более ранние поколения не предвосхитили не только мыслей позднейших поколений о них, но и его собственной бессмыслицы. «Глубокомыслие»[335], вполне достойное школьного наставника! Если бы террористы могли предвидеть, что они возведут на трон Наполеона, если бы английские бароны времен Раннимида и Magna Charta{262} могли предвидеть, что в 1849 г. будут отменены хлебные законы{263}, если бы Крез мог предвидеть, что Ротшильд будет богаче его, если бы Александр Великий мог предвидеть, что суждение о нем будет иметь Роттек{264}, а царство его достанется туркам, если бы Фемистокл мог предвидеть, что он разобьет персов в интересах Оттона Дитяти{265}, если бы Гегель мог предвидеть, что его будет эксплуатировать столь «пошлым» способом святой Санчо… если бы, если бы, если бы! Но о каких же «мелких собственниках» говорит святой Санчо? О лишенных собственности крестьянах, которые стали «мелкими собственниками» лишь вследствие раздробления крупной земельной собственности, или же о тех, которые разоряются в наше время в результате концентрации? Для святого Санчо оба эти случая так же похожи друг на друга, как одно яйцо на другое. В первом случае мелкие собственники вовсе не выключили себя из «крупной собственности», а, наоборот, каждый постарался завладеть ею постольку, поскольку его не выключали другие и поскольку он был в состоянии это сделать. А это их состояние не было пресловутым штирнеровским состоянием, оно обусловливалось вполне эмпирическими отношениями, например их развитием, а также и всем предшествующим развитием буржуазного общества, обусловливалось местностью и большей или меньшей степенью их связи с соседями, обусловливалось величиной приобретенного земельного участка и числом тех, которые присваивали его себе, обусловливалось отношениями промышленности, общения, средствами сообщения, орудиями производства и т.д. и т.д. Что они не выключали себя из крупной земельной собственности, видно уже из того, что многие из них сами стали крупными земельными собственниками. Санчо сам себя делает посмешищем для всей Германии, утверждая, что эти крестьяне должны были перескочить через ступень парцеллирования, которой тогда еще не существовало и которая была для них тогда единственно революционной формой, должны были одним прыжком очутиться в его царстве согласного с собой эгоизма. Не говоря уже о том, что это вообще
