племени и, следовательно, не составляли части populus romanus, собственно римского народа. Они были лично свободные люди, могли владеть земельной собственностью, должны были платить налоги и отбывать военную службу. Но они не могли занимать никаких должностей и не могли участвовать ни в собрании курий, ни в дележе завоеванных государственных земель. Они составляли лишенный всех общественных прав плебс. Благодаря своей все возрастающей численности, своей военной выучке и вооружению они сделались силой, угрожающей старому populus, теперь прочно оградившему себя от всякого прироста извне…

…невозможно сказать что-нибудь определенное ни о времени, ни о ходе, ни о причинах революции, которая положила конец древнему родовому строю. Несомненно лишь одно, что причина ее коренилась в борьбе между плебсом и populus.

>(Там же, 129 – 130 // 21, 127 – 128.)

48

Дошедшие до нас языки оставляют сомнение в том, существовало ли у всех германцев общее выражение для слова «род» и какое именно.

>(Там же, 136 – 137 // 21, 135.)

49

Со времени Цезаря [у германцев. Ред.] образовались союзы племен; у некоторых из них были уже короли; высший военачальник, как у греков и римлян, уже домогался тиранической власти и иногда достигал ее.

>(Там же, 145 // 21, 142.)

50

…в общем, у объединившихся в народы германских племен существует такое же общественное устройство, как и у греков героической эпохи и у римлян эпохи так называемых царей: народное собрание, совет родовых старейшин, военачальник, стремящийся уже к фактической королевской власти. То было наиболее развитое общественное устройство, какое вообще могло развиться при родовом строе; оно являлось образцовым общественным устройством для высшей ступени варварства. Стоило обществу перейти за те рамки, внутри которых это устройство удовлетворяло своему назначению, и наступал конец родового строя, он разрушался, его место заступало государство.

>(Там же, 146 // 21, 143 – 144.)

51

По всем странам бассейна Средиземного моря в течение столетий проходил все нивелирующий рубанок римского владычества. Там, где не оказывал сопротивления греческий язык, все национальные языки должны были уступить место испорченному латинскому; исчезли все национальные различия, уже не существовало больше галлов, иберийцев, лигурийцев, нориков, – все они превратились в римлян. Римская администрация и римское право повсеместно разрушили древние родовые союзы, а вместе с ними и последние остатки местной и национальной самодеятельности. Вновь испеченное римское гражданство ничего не могло дать взамен; оно не выражало никакой национальности, а было лишь выражением отсутствия национальности. Элементы новых наций были повсюду налицо; латинские диалекты различных провинций все больше и больше отдалялись друг от друга; естественные границы, прежде делавшие Италию, Галлию, Испанию, Африку самостоятельными областями, еще существовали и также давали себя чувствовать. Но нигде не было налицо силы, способной создать из этих элементов новые нации; нигде еще не было и следа способности к развитию, отсутствовали силы сопротивления, не говоря уже о творческих способностях. Для громадной массы людей на огромной территории единственной объединяющей связью служило римское государство, которое со временем сделалось ее злейшим врагом и угнетателем.

>(Там же, 148 – 149 // 21, 146 – 147.)

52

Германские варвары в награду за то, что освободили римлян от их собственного государства, отняли у них две трети всей земли и поделили ее между собою. Раздел произошел согласно порядкам родового строя; при сравнительно небольшой численности завоевателей значительные пространства остались неразделенными во владении частью целого народа, частью отдельных племен и родов. В пределах каждого рода пахотная земля и луга были по жребию поделены равными частями между отдельными хозяйствами; нам неизвестно, происходили ли в дальнейшем новые переделы, во всяком случае последние скоро исчезли в римских провинциях, а отдельные участки превратились в отчуждаемую частную собственность, аллод. Лес и выгоны оставались неразделенными в общем пользовании; это пользование ими, а также способ обработки разделенной пашни регулировались древним обычаем и постановлениями всей общины. Чем дольше жил род в своем селе и чем больше постепенно сливались германцы и римляне, тем больше родственный характер союза отступал на задний план перед территориальным; род исчезал в марке, в которой, впрочем, еще достаточно часто были заметны следы происхождения из родственных отношений членов общины. Так незаметно растворился здесь родовой строй, – по крайней мере в странах, где удержалась марка: на севере Франции, в Англии, Германии, Скандинавии, – в территориальном устройстве и оказался поэтому способным приспособиться к государству.

>(Там же, 152 – 153 // 21, 150.)

53

Общественные классы IX столетия сформировались не в обстановке упадка гибнущей цивилизации, а в муках, родов новой цивилизации. Новое поколение, как господа, так и слуги, в сравнении с своими римскими предшественниками было поколением мужей. Отношения между могущественными землевладельцами и зависимыми от них крестьянами, ставшие для последних безвыходной формой гибели античного мира, явились теперь для первых исходным пунктом нового развития. И затем, сколь бесплодными ни представляются эти четыреста лет, они оставили один крупный результат: современные национальности, новую группировку и расчленение западно-европейского человечества для грядущей истории.

>(Там же, 156 – 157 // 21, 154.)

54

…в любом современном развитом языке первоначально самобытная речь возвысилась до национального языка отчасти благодаря историческому развитию языка из готового материала, как в романских и германских языках, отчасти благодаря скрещиванию и смешению наций, как в английском, отчасти благодаря концентрации диалектов в единый национальный язык, обусловленный экономической и политической концентрацией.

>(К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология. – Соч., IV, 144. 1933 г. // 3, 427.)

55

Из племен развились нации и государства.

>(Ф. Энгельс. Роль труда в процессе очеловечения обезьяны. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., XIV, 459. 1931 г. // 20, 493.)

56

Вчера я прочел книгу об арабских надписях, о которой я тебе вчера говорил. Она не лишена интереса, хотя всюду отвратительно проглядывает поп и защитник Библии. Высшее торжество для него в том, что он мог указать несколько ошибок Гиббона в древней географии, откуда он делает вывод, что и теология Гиббоца тоже никуда не годится. Книга называется The historical geography of Arabia by the Reverend Charles Forster [Историческая география Аравии его преподобия Чарльса Форстера]. Лучшие выводы, вытекающие отсюда, следующие:

1. Приводимая в книге Бытия генеалогия, выдаваемая за генеалогию Ноя, Авраама и т.д., является в сущности довольно исчерпывающим перечислением бедуинских племен того времени соответственно их большему или меньшему родству в наречии и т.д. До настоящего времени бедуинские племена называют себя, как известно, Бени Салед, Бени Юсуф и т.д. и т.д., сыновья такого-то и такого-то. Это название, происходящее из древне-патриархального образа жизни, приводит к такому роду генеалогии. Перечисление родов в книге Бытия подтверждается более или менее древней географией, и новейшие путешественники доказывают, что эти старинные имена с некоторыми диалектическими изменениями продолжают по большей части еще существовать. Из этого вытекает, что евреи были таким же бедуинским племенем, как и все остальные, но это племя стало похожим на другие и очутилось в противоречии с ними благодаря местным условиям, земледелию и т.д.

2. По поводу великого арабского вторжения, о котором мы говорили раньше – именно, что бедуины, подобно монголам, повторяли от времени до времени набеги, что Ассирийское и Вавилонское царства были основаны бедуинскими племенами на том же самом месте, где впоследствии возник Багдадский халифат. Основатели Вавилонского царства, халдеи, продолжают существовать в той же местности под именем Бени Халед. Быстрое возникновение крупных городов Ниневии и Вавилона происходило точно так же, как 300 лет тому назад еще возникали такие же громадные города Агра, Дели, Лагор, Муттан в Ост-Индии, благодаря или афганскому или татарскому вторжению. Таким образом, магометанское вторжение теряет характер чего-то особенного.

3. Видимо, там, где арабы были оседлыми, – на юго-западе, – они были таким же цивилизованным народом, как египтяне, ассирияне и т.д., что видно из их построек. Это также объясняет многое в магометанском завоевании. Что же касается религиозного надувательства, то, по-видимому, из старинных надписей на юге, – в которых все еще преобладает старинная национально-арабская традиция монотеизма (как у американских индейцев), причем еврейская традиция является лишь небольшой частицей ее, – из этих старинных надписей ясно вытекает, что религиозная революция Магомета, как и всякое религиозное движение, формально была реакцией, возвратом к старому, к простому.

Теперь мне совершенно ясно, что еврейское так называемое священное писание есть не что иное, как запись древне-арабских религиозных и племенных традиций, измененных благодаря тому, что евреи рано отделились от своих – родственных по племени, но оставшихся кочевыми – соседей. То обстоятельство, что Палестина с арабской стороны окружена пустыней, областью, принадлежащей бедуинскому племени, объясняет самостоятельное развитие [евреев]. Но древне-арабские надписи, традиции и Коран, а также и та легкость, с которой объясняются все родословные и т.д., – все это доказывает, что главное содержание [еврейских религиозных традиций] было арабским или даже, вернее: обще-семитическим, вроде нашей Эдды и немецких сказаний о героях.

>(Ф. Энгельс. Письмо К. Марксу от мая 1853 г. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Письма, 76 – 78. Изд. 4-е // 28, 210.)

57

Твое письмо об евреях и арабах я прочел с большим интересом. 1) У всех восточных племен можно установить общее соотношение между оседлостью одной части их и продолжающимся с самого начала истории кочевым бытом другой части. 2) Во время Магомета торговый путь из Европы в Азию сильно изменился, и города Аравии, принимавшие большое участие в торговле с Индией и т.д., находились в коммерческом отношении в упадке, что во всяком случае тоже дало толчок. 3) Что же касается религии, то этот вопрос можно легко свести к общему вопросу, на который легко ответить: почему история Востока представляется в виде истории религий?

>(К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу 1/VI 1853 г. – Там же, 78 – 79 // 28, 214.)

58

Буржуазия все более и более упраздняет раздробление средств производства, владений и населения. Она сгустила население, централизовала средства производства, сосредоточила собственность в немногих руках. Необходимым следствием была политическая централизация. Независимые, едва связанные между собою провинции, с различными интересами, законами, правительствами и таможенными пошлинами, оказались сплоченными в одну нацию, одно правительство, одно законодательство, один национальный классовый интерес, одну таможенную границу.

>(К. Маркс и Ф. Энгельс. Коммунистический Манифест, 21 – 22. 1932 г. // 4, 428.)

59

Самой собой разумеется, что при каждом завоевании более варварским народом ход экономического развития нарушается и уничтожается целая масса производительных сил. Но в огромном большинстве случаев при прочных завоеваниях дикий победитель принужден приноравливаться к тому высшему «экономическому положению», какое он находит в завоеванной стране; покоренный им народ ассимилирует его себе и часто заставляет даже принять свой язык.

>(Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., XIV, 185. 1931 г.