►(К.МарксиФ.Энгельс.Немецкая идеология. – Соч., IV, 396. 1933 г. // 3, 409 – 410.)227
Так как золото как масштаб цен выступает с теми же самыми счетными названиями, как и цены товаров, так как, например, унция золота совершенно так же, как и стоимость тонны железа, выражается в 3 ф.ст. 17 шилл. 10½ п., то эти счетные названия принимаются за цену самих монет. Отсюда возникло изумительное представление, что золото (или серебро) выражает свою стоимость в своем собственном материале и в отличие от всех других товаров получает фиксированную цену от государства. Фиксирование счетных названий определенных весовых количеств золота принимают за фиксирование стоимости этих количеств.
►(К.Маркс.Примеч. ко 2 изд. Капитала, I, 55. Изд. 8-е // 23, 111, прим. Ср.его же.К критике политической экономии, 95. 1932 г.)228
Полковник Торренс открывает начало капитала – в камне дикаря. «В первом камне, который дикарь бросает в преследуемого зверя, в первой палке, которую он берет, чтобы притянуть плоды, которых не может достать руками, мы видим присвоение одного предмета с той целью, чтобы приобрести другой, и, таким образом, открываем начало капитала» (R. Torrens. An Essay on the Production of Wealth etc., Edinburgh. 1836, p. 70, 71). Этой первой палкой (stock), надо полагать, объясняется и то, почему на английском языке stock есть синоним капитала.
►(К.Маркс.Капитал, I. Изд. 8-е. Стр. 225 // 23, 195, прим.)229
«Смешение терминов: стоимость денег и средства обращения, которые употребляются без разбора с целью обозначения как меновой стоимости товаров, так и потребительной стоимости капитала, – это смешение терминов является постоянным источником путаницы» (Tooke: Inquiry into the Currency Principle, p. 77). Но Тук не замечает главной путаницы (лежащей в самом существе дела), заключающейся в том, что стоимость как таковая (процент) становится потребительной стоимостью капитала.
►(К.Маркс.Капитал, III, 250, прим. 61. Изд. 8-е // 25.1, 389, прим.)230
Оверстон (см. гл. XXXVI) постоянно путает понятия «capital» и «money». Value of money означает у него также процент, но лишь постольку, поскольку последний определяется массой денег; value of capital должен обозначать процент, поскольку он определяется спросом на производительный капитал и приносимой им прибылью.
►(Там же, 364, прим. 9 // 25.2, 54, прим.)231
В своей римской истории г-н Моммсен берет слово «капиталист» отнюдь не в смысле современной экономии и современного общества, а в духе популярного представления, которое все еще сохраняется не в Англии или Америке, а на континенте как старинный пережиток исчезнувших отношений.
►(Там же, 567, прим. 45 // 25.2, 350, прим.)232
Слово «буржуазно-демократический» является у вас тогда не более, как платоническим выражением почтения к марксизму, ибо употребление этого слова вами не сопровождает сведением такого-то типа либерализма или демократизма к таким-то корыстным интересам определенных слоев буржуазии. Неудивительно, что наши либералы, начиная с п.с.р. и кадетов и кончая беспартийными беззаглавцами из «Товарища», видятакоеприменение марксизма меньшевиками, с восторгом подхватывают «идеи» о вреде крайностей оппортунизма и революционизма в демократии… ибо это не идея, а пошлое общее место. В самом деле, ведь несловоже: «буржуазная демократия» пугает либералов. Их пугает разоблачение перед народом того, к каким материальным интересам каких именно имущих классов сводятся их либеральные программы и фразы. В этом суть, а не в слове «буржуазная демократия». Не тот применяет учение о классовой борьбе, кто постоянно ограждает себя, точно крестным знаменем, словом «буржуазная демократия», а тот, кто показывает на деле, в чем именно буржуазность данной партии проявляется.
Если понятие «буржуазная демократия» призывает лишь к тому, чтобы осудить крайности и оппортунизма, и революционизма, тогда это понятие принижает марксистское учение до дюжинной либеральной фразы. Либералу не страшно такое употребление этого понятия, ибо, повторяем, ему страшно не слово, а дело. На принятие неприятного для него и «отдающего марксизмом» термина он может согласиться. На принятие того взгляда, что он, кадет, выражает интересы буржуа, продающего революцию тем-то и тем-то, – на это не пойдет ни либерал, ни бернштейнианствующий «интеллигент» из «Товарища».
►(В.И.Ленин.Отношение к буржуазным партиям. – Соч., XI, 78 // 15, 377 – 378.)233
Плеханов говорит…
«Если бы нашему полтавскому товарищу пришлось применить свои общие положения к социалистической партии во Франции, то ему не было бы надобности вносить сколько-нибудь серьезные поправки в заключительные строки своей статьи. Он мог бы ограничиться заменой слов: „кадеты, кадетское“ словами „радикалы, радикальное“; слова – „дума“ – словом: „Палата депутатов“; наконец, слова: „русской революции“ – словами: „общественно-исторического движения“. Это поразительно удобно».
Приглашаем читателя еще раз перечитать цитату из «Колокола» и замечание Плеханова. Это замечание вскрывает перед нами с редкой отчетливостью один из источников плехановского поворота к Бернштейну.
Подумайте только: «Колокол»мог бы ограничитьсяв заключительных строках статьи заменой слова: «кадеты» словом: «радикалы» и слова: «дума» словами: «Палата депутатов».
Этим рассуждением тов. Плеханов окончательно пригвоздил себя…
Попытка сравнить Россию с Францией показывает, что тов. Плеханов всецело погрязает в конституционных иллюзиях. Слово (парламент, палата) он принимает за сущность, вывеску за содержание. От него совершенно ускользают поэтому все важнейшие особенности момента в России, когда назревает борьба между наименее представленным в Думе «народом» и старой властью, когда роль «соглашателей», перебежчиков в этой борьбестановитсяособенно значительной и особенноопасной.
►(В.И.Ленин.Как рассуждает т. Плеханов о тактике с.-д? – Соч., IX, 300 и 301 // 13, 157 – 159.)234
На подобие христианских социалистов (худшего вида «социализма» и худшего извращения его). Вы употребляете прием, который (несмотря на ваши наилучшие намерения) повторяет фокус-покус поповщины: из идеи бога убирается прочь то, чтоисторическиижитейскив ней есть (нечисть, предрассудки, освещение темноты и забитости, с одной стороны, крепостничества и монархии, с другой), причем вместо исторической и житейской реальности в идею бога вкладывается добренькая мещанская фраза (бог – «идеи, будящие и организующие социальные чувства»).
Вы хотите этим сказать «доброе и хорошее», указать на «Правду-Справедливость» и тому подобное. Но это ваше доброе желание остается вашим личным достоянием, субъективным «невинным пожеланием». Раз Вы его написали, оно пошло вмассу,и егозначениеопределяется не вашим добрым пожеланием, асоотношением общественныхсил, объективным соотношением классов.
►(В.И.Ленин.Два письма А.М. Горькому. – Соч., XVII, 84 // 48, 231.)235
Диктатура пролетариата, если перевести это латинское, научное, историко-философское выражение на более простой язык, означает вот что: только определенный класс, именно городские и вообще фабрично-заводские, промышленные рабочие, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в ходе самого свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в деле созидания нового, социалистического, общественного строя, во всей борьбе за полное уничтожение классов (Заметим в скобках: научное различие между социализмом и коммунизмом только то, что первое слово означает первую ступень вырастающего из капитализма нового общества, второе слово – более высокую, дальнейшую ступень его).
Ошибка «Бернского», желтого Интернационала состоит в том, что его вожди признают только на словах классовую борьбу и руководящую роль пролетариата, боясь додумывать до конца, боясь как раз того неизбежного вывода, который особенно страшен для буржуазии и абсолютно неприемлем для нее.
►(В.И.Ленин.Великий почин. – Соч., XXIV, 336 – 337 // 39, 14.)236
В то самое время, когда замирали выстрелы в Москве, когда военно-полицейская диктатура праздновала свои бешеные оргии, когда экзекуция и массовые истязания шли по всей России, – в «Полярной Звезде» раздавались речи против насилия слева, против забастовочных комитетов революционных партий. Торгующие наукой за счет Дубасовых кадетские профессора доходили до того (г. Кизеветтер, член ЦК кадетов и кандидат в Думу), что переводили слово «диктатура» словом «усиленная охрана». «Люди науки» даже свою гимназическую латынь извращали, чтобы принизить революционную борьбу.
►(В.И.Ленин.Победа кадетов и задачи рабочей партии. – Соч., IX, 94 – 95 // 12, 288.)237
Своим вульгарным извращением научного понятия «диктатура», своими воплями против насилия слева в эпоху разгула самого беззаконного, самого подлого насилия справа, господа кадеты воочию показали, какова позиция «соглашателей» в обостренной революционной борьбе. «Соглашатель» трусливо прячется, когда борьба разгорается. Когда победил революционный народ (17 октября), «соглашатель» вылезает из норы, хвастливо охорашивается, языкоблудствует вовсю и кричит до исступления: то была «славная» политическая забастовка. Когда побеждает контрреволюция – соглашатель начинает осыпать побежденных лицемерными увещаниями и назиданиями.
►(Там же, 95 // 12, 289.)238
Если самодержавие решительно и окончательно раздавит революцию, то кадеты станут бессильными, ибо их сила есть сила производная от революции. Если революционный народ, т.е. пролетариат и восстающее против всего помещичьего землевладения крестьянство раздавят решительно и окончательно самодержавие, следовательно, сметут и монархию и все ее привески, то кадеты тоже будут бессильны, ибо все жизнеспособное уйдет от них тотчас же на сторону революции или контрреволюции, в партии же останется парочка Кизеветтеров, вздыхающих о «диктатуре» и подыскивающих в латинских словарях значения подходящих латинских слов. Коротко говоря, тактику кадетов можно выразить так:обеспечить поддержку кадетской партии революционным народом.
Слово: «поддержка» должно выражать именно такие действия революционного народа, которые, во-первых, всецело подчинились бы интересам кадетской партии, ее указаниям, и т.д., и которые, во-вторых, не были бы слишком решительными, наступательными, главное не были бы слишком сильными действиями. Революционный народ должен быть не самостоятелен, это раз, и не должен побеждать окончательно, разгромлять своего врага, это два. Эту тактику неизбежно будет проводить, в общем и целом, вся кадетская партия и всякая кадетская дума, причем, разумеется, эта тактика будет обосновываться, защищаться, оправдываться всем богатым идеологическим багажом «научных» исследований (вроде исследования г. Кизеветтера, открывшего, что диктатура значит по-латыни усиленная охрана), «философских» туманностей, политических (или политиканских) пошлостей, «литературно-критических» взвизгиваний (à la) Бердяев и т.д.
►(Там же, 105 – 106 // 12, 302 – 303.)239
Но ведь заглавие брошюры Каутского есть все же «диктатура пролетариата». Что в этом именно суть учения Маркса – это общеизвестно. И Каутскому пришлось, после всей болтовни не на тему, привести слова Маркса о диктатуре пролетариата.
Какэто проделал «марксист» Каутский, это уже прямая комедия! Слушайте:
«На одно слово К. Маркса опирается тот взгляд» (который Каутский объявляет презрением к демократии), – так буквально значится на стр. 20. А на стр. 60 это повторено даже в такой форме, что