и включая запасные части, должно быть всего 369800 человек. Пограничная пехота насчитывает четырнадцать полков с двумя строевыми и одним запасным батальонами в каждом, что равняется двенадцати строевым и четырем запасным ротам. Строевая рота имеет в своем составе 242 человека, в том числе 22 стрелка. Таким образом, пограничный полк насчитывает 3850 человек, вся численность четырнадцати полков составляет 55200. Стрелки, или егеря, составляют один семибатальонный полк — 32 роты, в том числе учебно-запасные, и 25 батальонов — 125 рот, включая и учебно-запасные; при численности каждой роты в 202 человека общая сумма стрелков достигает 32500. Таким образом, общая численность равняется 470000 человек.

Австрийская кавалерия состоит из 16 тяжелых полков (8 кирасирских и 8 драгунских) и 24 легких полков (12 гусарских и 12 уланских). При комплектовании кавалерии были весьма удачно использованы характерные особенности различных национальностей, населяющих Австрийскую империю. Кирасиры и драгуны почти исключительно являются немцами и чехами; гусары все венгры, а уланы — поляки. В пехоте подобное распределение особых выгод не представляет. Как правило, из немцев и венгров формируются отборные гренадерские батальоны, а из тирольцев (немецких и итальянских) и уроженцев Штирии — стрелковые; пограничная пехота в подавляющем большинстве составляется из хорват и сербов, которые столь же хорошо приспособлены к службе в легкой пехоте.

Тяжелая кавалерия в каждом полку имеет шесть строевых эскадронов при одном учебно-запасном эскадроне, причем эскадрон насчитывает 194 человека. В каждом полку легкой кавалерии имеется восемь строевых и один учебно-запасной эскадрон, а в каждом эскадроне — 227 человек. Во всей кавалерии, не считая учебно-запасных подразделений, насчитывается 62500 человек, а вместе с этими подразделениями — 67000 человек.

Артиллерия состоит из двенадцати полков полевой артиллерии, одного полка береговой артиллерии и одного ракетного полка. Австрийцы не имеют конной артиллерии. В тех артиллерийских частях, которые называются у них конными, орудийная прислуга перевозится в повозках. Каждый полк полевой артиллерии имеет четыре батареи конной артиллерии (шестифунтовых орудий) и семь батарей пешей артиллерии (четыре шестифунтовых и три двенадцатифунтовых), не считая запасных рот. В каждой батарее восемь орудий. Полк береговой артиллерии не имеет постоянных батарей, он разделен на батальоны и роты и используется для несения гарнизонной службы в береговых крепостях. Ракетный полк состоит из 18 батарей с восемью станками в каждой. Таким образом, в целом австрийская артиллерия имеет 1056 пушек и 144 ракетных станка. Сверх этого в восьми батальонах гарнизонной артиллерии состоит около 10400 человек и 4500 человек в технических подразделениях. Численность инженерных войск составляет примерно 16700 человек.

Помимо этих строевых, запасных и гарнизонных войск в Австрии существуют отдельные части и подразделения, организованные для выполнения специальной службы; они, хотя и не используются в качестве строевых, делают ненужным привлечение строевых солдат для выполнения подсобных работ, в результате чего батальоны нередко превращались в роты, а кавалерийские полки в эскадроны. Таковы три санитарных батальона, обозные войска и при каждом армейском корпусе отряд кавалерии, солдаты которого используются в качестве ординарцев. Этот порядок совсем недавно введен и в английской армии, когда был сформирован корпус штабной кавалерии. Полная численность строевых частей австрийской армии составляет приблизительно 476000 человек при 1140 орудиях; вместе с учебно-запасными подразделениями, техническими войсками, штабами, гарнизонами и полицейскими силами (жандармерия) численность австрийской армии составляет примерно 620000 человек.

Австрийский солдат служит восемь лет, числясь после этого два года в запасе. При таком порядке всегда имеется наготове резерв, который в случае войны может быть призван в количестве почти 120000 человек. На Военной границе каждый граничар[308] должен служить с двадцати- до пятидесятилетнего возраста. Следовательно, численность пограничной пехоты, кадровые части которой имеют в своих рядах 55000 человек, можно увеличить до 150000— 200000 человек. В течение 1849 г. под ружьем находилось по меньшей мере 150000 граничар. Но тогда на Военной границе осталось так мало людей, что женщинам пришлось выполнять все сельскохозяйственные работы.

Подводя итог приведенным данным, за точность которых мы ручаемся, можно сказать, что военная организация Австрии позволяет ей начать кампанию, располагая сразу армией в 600000 человек, из которых 300000 человек, самое большее, могут быть сосредоточены в любом пункте; в то же время под ружье может быть поставлен запас в количестве около 200000 старых солдат без каких-либо экстренных наборов и без особого ущерба для производительных сил страны.

Структура русской армии задумана так, что позволяет вовлечь в ряды армии гораздо большие массы людей. Но население России составляет 60000000, Австрии — 40000000, а мы только что видели, что Австрия, лишь призвав запас, может увеличить свою армию до 800000 и более, в то время как Россия для того, чтобы получить такое же количество, вынуждена была не только ввести в действие все резервы, но и произвести новый набор, равный четырем нормальным годовым призывам.

Написано Ф. Энгельсом 21 декабря 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4281, 8 января 1855 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые

К. МАРКС

РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ ВЗГЛЯД НА КРЫМСКУЮ КАМПАНИЮ[309]

Лондон, 29 декабря.

«Встреча графа Буоля, г-на Буркене и князя Горчакова в доме графа Уэстморленда, английского посла в Вене, имела единственной целью доставить русскому царю желанную информацию о значении тройственного союза, заключенного 2 декабря, и о предварительных условиях, при которых три великие державы готовы начать переговоры на основе четырех пунктов. Князь Горчаков тотчас же доложил в Петербург о собранных сведениях. Принятие предварительных условий царем или их отклонение им должно последовать в ближайшие дни. Начало нового года будет отмечено решительным поворотом в ходе событий».

Так пишет «Morning Post», частный moniteur [вестник. Ред.] лорда Пальмерстона. А орган тори, газета «Press» пишет:

«Венские переговоры призваны дать Австрии новый предлог для того, чтобы оттянуть окончательный ответ западным державам относительно срока, установленного договором от 2 декабря».

Но решающее значение имеет, пожалуй, тот факт, что, пока политики в передовых статьях ежедневных и еженедельных газет демонстрируют по поводу нового венского совещания[310] свою государственную премудрость, деловые люди в биржевых статьях тех же органов печати просто называют его «фарсом». Так поступает, например, финансовый обозреватель, автор money article [статьи о денежном рынке. Ред.] в сегодняшнем номере «Morning Post». И в самом деле, лондонская биржа так безразлично отнеслась к венскому событию, что известие о нем не дало повода даже для самых незначительных сделок ни «медведям», ни «бульдогам», ни пессимистам, ни оптимистам на stock exchange [бирже. Ред.]. Небольшие колебания, наблюдавшиеся в котировке государственных бумаг за последние 3 дня, были связаны не с венской дипломатией, а с парижским бюджетом. Предполагают, что английские капиталисты примут участие в новом парижском займе в 500 миллионов франков и вызовут, таким образом, сокращение денежного рынка, состояние которого и так уже внушает тревогу в результате североамериканского кризиса (болев значительного по своим размерам, чем кризис 1837 г.), последних неблагоприятных отчетов о положении дел в Ост-Индии, роста цен на хлеб и нескольких неожиданно крупных банкротств в Лондоне и Ливерпуле. Если не русский император, то английское министерство во всяком случае находится в плену мирных иллюзий. В большую войну с Францией в прошлом столетии английский народ был втянут своей олигархией. Нынешнюю войну с Россией английскую олигархию заставил начать народ. Во всех дипломатических, военных и финансовых шагах, предпринимаемых олигархией, сказывается нежелание вести эту навязанную ей войну. Даже последнее мероприятие министерства — билль о создании иностранного легиона[311] — имело целью прежде всего «отбить охоту» к этой войне у англичан. Не могло быть и речи о том, что источники вербовки солдат исчерпаны в стране, из которой ежегодно эмигрирует более 100000 здоровых мужчин, причем эта эмиграция оказывает лишь мимолетное влияние на уровень заработной платы. Не могло также быть речи о каком-либо внезапно понадобившемся чрезвычайном подвозе вспомогательных войск, поскольку мероприятия министерства не были рассчитаны ни на внезапную, ни на чрезвычайную помощь. Проведенный через палату в мае билль о милиции[312] давал министерству возможность только в Англии и Уэльсе набрать 80000 солдат милиции, и опыт показал, что во всех сформированных весной полках более четверти добровольцев перешло на действительную службу; между тем до начала декабря правительство сформировало только 18 полков милиции (около 13500 человек). Известно, что англичане всегда — и во времена Карла I, и при Вильгельме III, и при первых Георгах, и, наконец, во время великой антиякобинской войны — протестовали против ввоза в Великобританию иностранных наемных солдат. Но чтобы использование иностранных солдат за пределами Англии вызвало такую бурю негодования — это явление новое и неслыханное в английской истории. Именно этот факт доказывает совершенно особый характер нынешней войны, отличающий ее от всех прежних войн, которые Англия вела в современную эпоху. Вот почему правящая аристократия умышленно обращается к призраку прошлого, к практике своих старых вербовщиков, покупавших солдат на самом дешевом рынке. Она делает это, хотя совершенно не уверена, — как в этом признался Сидни Герберт в палате общин, — в успехе предложенного мероприятия. Она делает это, следовательно, не для того, чтобы вести войну, а для того, чтобы подготовить мир. Чтобы создать требуемую английскую армию, правительство должно было бы в настоящее время повысить жалованье солдатам, отменить телесные наказания, пообещать продвижение по службе, начиная с рядовых, короче говоря — демократизировать армию и превратить ее из своей собственности в собственность нации.

«До сих пор», — пишет сегодня «Times», — «во время войны, как и в мирное время, армия была лишь органом правительства для продвижения по службе аристократов и для поддержки очередного министерства».

И здесь мы подходим к решающему пункту. Война с Россией означает для английской аристократии утрату ее правительственной монополии. Вынужденная с 1830 г. проводить внутреннюю политику исключительно в интересах промышленной и торговой буржуазии, английская аристократия, тем не менее, удерживала за собой все правительственные посты, поскольку она сохраняла монополию на внешнюю политику и армию. Эту монополию она, однако, может сохранять, лишь пока народная война — а такой войной может быть только война против России — не сделает внешнюю политику делом народа. Поэтому вся английская дипломатия в 1830–1854 гг. сводилась к одному принципу: любой ценой избежать войны с Россией. Отсюда постоянные уступки, которые делались России