оплату перевозок продовольствия и на уплату возросших цен на некоторые предметы продовольствия — 50 000»»
ж) На довольствие и т. п. дополнительных 5000 человек, поступающих во флот на 1 год — 100 000»»
з) На оплату дополнительного числа низших чиновников, потребовавшихся в связи с войной в канцеляриях Уайтхолла и Сомерсет-хауса — 5 000 »»
и) На жалованье дополнительным работникам в различных военно-морских, продовольственных и медицинских учреждениях в Англии — 2 000»»
к) На дополнительное жалованье рабочим артиллерийских складов и других различных военно-морских, продовольственных и медицинских учреждений в Англии — 47 000»»
л) На дополнительное жалованье рабочим артиллерийских складов и других военно-морских учреждений за границей — 1 000 ф. ст.
2. На снабжение военно-морского флота — 697 331»»
а) На закупку угля и другого топлива для паровых судов — 160 000 ф. ст.
б) На закупку запасов взамен выданных флоту — 40 000 »»
в) На закупку и ремонт паровых машин, поскольку решено, что резервный флот должен иметь преимущество в паровых судах — 252 674»»
г) На закупку паровых судов, канонерских лодок и пр — 244 657»»
3. На строительство, усовершенствование и ремонт верфей — 7 000»»
4. На медикаменты и медицинское имущество — 30 000»»
5. На различное обслуживание — 6000»»
Итого 1 457 031 ф. ст. [В этот итог не включены суммы по пунктам б, в и г, вошедшие в итоговую смму по разделу II. Ред.]
II
По статьям, хотя и включенным в смету по военно-морскому флоту, но касающимся скорее армии, а не флота, испрашивается — 3 096 700 ф. ст.
В том числе:
1. На фрахт судов, находящихся на помесячной оплате, включая паровые суда, на приобретение судов, а также на наем восьми новых паровых судов и 86 парусных транспортов, в том числе 75 фрегатов, перевозящих кавалерию — 2 610 200 ф. ст.
2. На фрахт судов, нанятых для перевозки войск, вместе с довольствием, поскольку правительство зафрахтовало на целый год 18 паровых судов и 86 парусных транспортов — 108 000»»
Г-н Гладстон намерен собрать дополнительную сумму налогов посредством продления удвоенного подоходного налога до конца войны, повышения акциза на солод с 2 шилл. 9 пенсов до 4 шилл., повышения акциза на спиртные напитки на 1 шилл. с галлона в Шотландии и на 8 пенсов с галлона в Ирландии и отсрочки снижения акциза на сахар, которое предполагалось провести с 5 июля сего года. Решении относительно спиртных напитков, солода и сахара были приняты немедленно.
Повышение акциза на спиртные напитки не даст дохода, так как повлечет за собой очень значительное сокращение потребления спиртных напитков. Новый акциз на солод будет карой, которая ляжет на трактирщиков и их клиентов за то, что их официальный орган «Morning Advertiser» проявил себя таким ярым сторонником войны. Акциз на сахар должен придать горечь маринадам и вареньям этого года. Что же касается подоходного налога, то, как всем хорошо известно, 6 марта, три дня спустя после получения от полковника Роуза и консула Каннингема сведений о военных приготовлениях России, г-н Гладстон заявил, что через 7 лет подоходный налог перестанет существовать. Не менее хорошо известно заявление, сделанное Гладстоном 18 апреля, что достаточно будет удвоить подоходный налог только на полгода. Г-н Гладстон — либо самый непредусмотрительный и близорукий канцлер казначейства, какой когда-либо существовал, либо умышленно притворяется, что идет на ощупь, дезориентируя, сбивая с толку и вводя в заблуждение публику.
Британскому обывателю не только придется расплачиваться за войну с Россией и за квакерство и ханжескую мелочность г-на Гладстона; он еще должен снабжать самого царя средствами для ведения войны против Англии, как это явствует из сделанного в пятницу вечером лордом Джоном Расселом разъяснения, что британское правительство будет продолжать выплачивать капитал и проценты по долгу, носящему название русско-голландского займа[132]; заем этот включен в Венский трактат, одно из главных постановлений которого гласит, что Польша должна быть независимым конституционным королевством, что Кракову оказывается покровительство как вольному городу и что судоходство по всем европейским рекам, а следовательно и по Дунаю, будет свободным.
Недоверие к лояльности ирландцев, по-видимому, весьма велико, поскольку лорд Пальмерстон заявил, что в этом году правительство се величества не намерено вербовать ирландцев в милицию. В свое время тот же Пальмерстон опрокинул кабинет Рассела под тем предлогом, что лорд Джон вызвал в Ирландии негодование, не распространив на нее закон о милиции. Кабинет потерпел фактическое поражение со своим железнодорожным биллем, включившим лишь незначительную часть параграфов, рекомендованных парламентской комиссией, созванной по этому поводу. Поскольку владельцы железнодорожных линий действуют очень сплоченно, доблестный г-н Кардуэлл, выступая от имени министерства, предпочел взять обратно первоначальный билль и заменить его другим, выработанным самими директорами железных дорог, ни к чему их не обязывающим и предусматривающим не более строгие правила, чем ныне действующие. Когда этот билль обсуждался в палате, там не было никого, кроме тех директоров железнодорожных компаний, которые являются членами парламента.
«По-видимому», — пишет один еженедельник, — «министры и парламент не в силах ни защитить собственность акционеров и карманы путешественников, ни обеспечить безопасность публики перед лицом железнодорожных компаний, утверждающих, что они вправе распоряжаться этими ценностями так, как им заблагорассудится».
Ф. ЭНГЕЛЬС
ЗНАМЕНИТАЯ ПОБЕДА
Английские газеты не скупятся на язвительные комментарии по поводу того, что царь наградил генерала Остен-Сакена за его участие в последнем сражении между союзным флотом и береговыми укреплениями, защищающими одесский порт. Они считают, что это сражение принесло полную победу союзникам, а ликование своего противника оценивают как новый пример московитского бахвальства и императорской лжи. Мы, со своей стороны, вовсе не питая особых симпатий к царю или Остен-Сакену, хотя последний несомненно умный и решительный человек (он брат другого генерала Остен-Сакена[133], командующего армейским корпусом в Дунайских княжествах), все же считаем, что эта «победа» под Одессой заслуживает большего внимания и что было бы полезно установить, какая из сторон занимается самовосхвалением и измышлениями; тем более, что до сих пор это первый и единственный бой между союзниками и русскими, о котором нам что-либо известно.
Из опубликованных обеими сторонами официальных документов явствует, что целью появления флота союзников перед Одессой было потребовать от губернатора, в качестве возмещения за выстрел по британскому парламентерскому флагу, выдачи всех английских, французских и русских судов, находящихся в порту. Союзникам должно было быть заведомо известно, что они не получат никакого ответа на эти требования, и они, очевидно, были подготовлены к тому, чтобы взять силой то, о чем они тщетно просили бы; коль скоро это им не удалось, значит, они потерпели самое настоящее поражение, независимо от того, какой урон они нанесли противнику.
Каково же было соотношение сил? Самый указ русского правительства о назначении Остен-Сакена начальником обширной области, расположенной непосредственно в тылу Дунайской армии, и тот факт, что он выбрал своей резиденцией Одессу, показывают, какое значение русские — с полным к тому основанием — придают этому пункту. Именно в Одессе неприятельский десант мог бы нанести русским наибольший ущерб. Неприятель нашел бы там ресурсы не только большого города, но и житницы всей Европы; там он оказался бы ближе всего к коммуникациям и линии возможного отступления русской армии, находящейся в Турции. При этих обстоятельствах союзные адмиралы не могли по знать, что город обороняется многочисленным гарнизоном и что любая попытка высадить десант, с тем контингентом матросов и солдат морской пехоты, который они смогут выделить на эту операцию, будет немедленно отражена. Но не высадив десанта и не заняв, пусть на короткое время, если не самый город, то хотя бы порт, они не могли рассчитывать на освобождение задержанных там британских и французских судов. Единственный их шанс на осуществление этой цели состоял в том, чтобы подвергнуть город самой ожесточенной бомбардировке, сделав опасным дальнейшее пребывание в нем каких-либо войск, и тогда попытаться освободить корабли. Однако еще неизвестно, можно ли было добиться этого, подвергнув бомбардировке большой город с очень широкими улицами и просторными площадями, где здания, которые могли бы загореться от обстрела, занимают сравнительно мало места. Итак, адмиралам должно было быть известно, что если Остен-Сакен ответит на их ультиматум отказом, они окажутся бессильны настоять на своем. Однако они полагали, что после выстрела по парламентерскому флагу что-то надо было предпринять против Одессы, и потому приступили к делу.
Подходы к Одессе с моря были защищены шестью батареями, вооруженными, по-видимому, сорока или пятьюдесятью 24- и 48-фунтовыми орудиями. Из этих батарей участвовали в бою только две или три, так как нападающие держались вне досягаемости огня остальных. Против этих батарей были введены в дело восемь паровых фрегатов, на борту которых насчитывалось около 100 орудий; но так как по характеру операции возможно было использовать лишь орудия одного борта, то перевес, который союзники имели по количеству орудий, был значительно снижен. По калибру орудий силы сторон очевидно были примерно равны, ибо если 24-фунтовая пушка уступает длинноствольной 32-фунтовой, то зато тяжелая 48-фунтовая безусловно равна бомбовым 56- и 68-фунтовым пушкам, которые не выдерживают полного порохового заряда. Наконец, большая уязвимость кораблей, по сравнению с брустверами, и неточность прицела, вызванная движением корабля, ставят орудия береговых батарей в преимущественное положение по отношению к судовой артиллерии, даже при более значительном численном превосходстве последней. Примером может служить бой при Эккернфёрде[134] в Шлезвиге (1849 г.), где две батареи, насчитывавшие 20 орудий, разбили корабль, вооруженный 84 орудиями, вывели из строя 44-орудийный фрегат, который был захвачен, и отбили нападение двух сильно вооруженных пароходов.
Итак, можно считать, что бой, поскольку в нем участвовала только береговая артиллерия и восемь пароходов, был более или менее равный, если даже принять во внимание большую дальнобойность и меткость стрельбы, которой, как обнаружилось в ходе сражения, обладают англо-французские орудия. Вследствие этого разрушительная работа подвигалась очень медленно. Единственным результатом многих часов стрельбы был вывод из строя двух русских орудий. Наконец, союзники придвинулись ближе и изменили свою тактику. Они перестали обстреливать каменные стены батарей и начали осыпать снарядами и зажигательными ракетами русские корабли и военные здания в порту и вокруг него. Это дало результат. Объект, по которому
