получает доход с мальвского опиума в 1200000 фунтов стерлингов. В настоящее время, с целью пополнить свою истощенную казну и предупредить назревающее банкротство, бомбейский губернатор объявил о повышении пошлины на каждый ящик мальвского опиума с 400 до 500 рупий; однако в то же время он указывает, что повышенная пошлина будет взиматься лишь начиная с 1 июля, так что владельцы мальвского опиума имеют право ввозить свое снадобье еще в течение четырех месяцев с уплатой старой пошлины. Так как 15 июня начинается муссон, то с середины марта, когда было объявлено о повышении пошлины, до 1 июля остается всего лишь два с половиной месяца, в течение которых можно ввозить опиум. Само собой разумеется, что владельцы мальвского опиума воспользуются предоставленным им промежутком времени для отправки опиума по старой пошлинной ставке и, следовательно, в течение двух с половиной месяцев сбудут весь свой наличный запас в президентство[183]. Так как количество опиума как старого, так и нового урожая, остающегося в Мальве, равняется 26000 ящиков, а цена мальвского опиума достигает 1250 рупий за ящик, то мальвские купцы должны будут выставить на бомбейских купцов векселя на сумму не менее чем в 3000000 ф. ст., из которых более 1000000 фунтов должны попасть в бомбейское казначейство. Цель этой финансовой уловки совершенно очевидна. Будущее повышение пошлины ставится перед торговцами опиумом in terrorem {в качестве угрозы. Ред.}, чтобы иметь возможность забрать вперед весь годичный доход от пошлины на опиум и принудить торговцев этим товаром уплатить ее сразу. Было бы совершенно излишним распространяться на тему о шарлатанском характере этого изобретения, которое наполняет казну в настоящий момент, но зато создает в ней соответствующую пустоту в ближайшие несколько месяцев; однако трудно привести более поразительный пример, свидетельствующий об истощении средств, находящихся в распоряжении наследников Великого Могола[184].

Обратимся теперь к рассмотрению общего состояния индийских финансов, в каком они оказались в результате последнего восстания. Согласно последним официальным отчетам, чистый доход, извлекаемый британцами из своего индийского владения, равняется 23208000 ф. ст., круглым счетом 24000000 фунтов стерлингов. Этого ежегодного дохода никогда не хватало для покрытия ежегодного расхода. С 1836 до 1850 г. чистый дефицит выразился в сумме 13171096 ф. ст., или в среднем примерно в 1000000 ф. ст. ежегодно. Даже в 1856 г., когда казначейство как никогда пополнилось благодаря широко проводимым лордом Далхузи аннексиям, ограблениям и вымогательствам, доход не равнялся расходу, но, напротив, к накопившемуся дефициту прибавилось около четверти миллиона фунтов стерлингов. В 1857 г. дефицит был равен 9000000 ф. ст., в 1858 г. он достиг 13000000 ф. ст., а в 1859 г. само индийское правительство определяло его в 12000000 фунтов стерлингов, Итак, первое заключение, к которому мы приходим, состоит в том, что даже при обычных обстоятельствах дефицит все увеличивался и что при обстоятельствах чрезвычайных он должен достигнуть размеров, равных половине и даже более ежегодного дохода.

Возникает вопрос, в какой степени этот уже существующий разрыв между расходами и доходами индийского правительства увеличился благодаря недавним событиям? Новый постоянный долг Индии, выросший в связи с подавлением восстания сипаев, даже самыми оптимистическими английскими финансистами оценивается в сумме от 40000000 до 50000000 ф. ст., между тем как г-н Уилсон оценивает постоянный дефицит, или ежегодный процент по этому новому долгу, подлежащий выплате из ежегодного дохода, не менее чем в 3000000 фунтов стерлингов. Однако было бы большой ошибкой думать, что этот постоянный дефицит в 3000000 представляет единственное наследство, оставленное повстанцами своим победителям. Издержки на подавление восстания принадлежат не только к прошлому, но в значительной степени они относятся также к будущему. Даже в спокойные времена, до начала восстания, военные расходы поглощали по крайней мере 60 % всего обычного дохода, ибо они превышали 12000000 ф. ст., но теперь положение изменилось. В начале восстания европейская армия в Индии насчитывала 38000 человек боевого состава, в то время как туземная армия насчитывала 260000 человек. Военные силы, которые находятся в настоящее время на службе в Индии, состоят из 112000 европейских и 320000 туземных солдат, включая туземную полицию. Можно было бы с достаточным основанием сказать, что эти небывалые цифры будут сведены к более умеренным с исчезновением тех чрезвычайных обстоятельств, из-за которых они выросли до их нынешних размеров. Однако военная комиссия, назначенная британским правительством, пришла к заключению, что в Индии понадобится постоянная европейская армия численностью в 80000 человек, при наличии туземной армии в 200000 человек, что означает повышение военных расходов почти вдвое сравнительно с их первоначальным размером. Во время прений в палате лордов об индийских финансах 7 апреля все авторитетные ораторы сходились в двух пунктах: они признавали, с одной стороны, что ежегодный расход только на армию, равный почти 20000000 ф. ст., несовместим с чистым доходом Индии всего в 24000000 ф. ст., а с другой стороны, что трудно представить себе такое положение вещей, которое позволило бы англичанам, без риска, оставить Индию на неопределенный ряд лет без европейской армии, вдвое превышающей ее численность перед началом восстания. Но предполагая даже возможным увеличение на длительный период европейских войск только на одну треть сравнительно с их первоначальным составом, мы получаем новый постоянный ежегодный дефицит, по крайней мере, в 4000000 фунтов стерлингов. Итак, новый постоянный дефицит, происходящий, с одной стороны, от консолидированного долга, образовавшегося в течение восстания, а с другой стороны, от постоянного роста численности британских войск в Индии, по самому умеренному подсчету будет не менее 7000000 фунтов стерлингов.

К этому необходимо прибавить еще две другие статьи, из которых одна происходит от роста обязательств, а другая — от уменьшения доходов. Согласно недавнему заявлению железнодорожного департамента индийского ведомства в Лондоне, общее протяжение железных дорог, утвержденных для Индии, равно 4 817 милям, из которых до сих пор построено только 559 миль. Вся сумма капитала, вложенного различными железнодорожными компаниями, равняется 40000000 ф. ст., из которых 19000000 ф. ст. уплачены, а 21000 000 ф. ст. еще должны быть внесены, причем на 96 % всей суммы подписка была произведена в Англии и только на 4 % — в Индии. На эту сумму в 40000000 ф. ст. правительство гарантировало 5 % дохода, так что ежегодный процент, подлежащий уплате из доходов Индии, достигает 2000000 ф. ст., которые должны выплачиваться еще до того, как железные дороги начнут действовать и смогут приносить какой-либо доход. Граф Элленборо исчисляет убыток, проистекающий для индийских финансов из этого источника, на ближайшие три года в 6000000 ф. ст., а впоследствии постоянный дефицит от этих железных дорог — в полмиллиона ежегодно. Наконец, из 24000000 ф. ст. индийского чистого дохода сумма в 3619000 ф. ст. извлекается от продажи опиума в чужие страны, — источник дохода, который, как теперь повсюду признают, должен в значительной степени сократиться в силу последнего договора с Китаем[185]. Таким образом, становится очевидным, что, помимо экстренных расходов, вызываемых необходимостью довести до конца подавление восстания, ежегодный постоянный дефицит, по крайней мере в 8000000 ф. ст., придется покрывать из чистого дохода в 24000000 ф. ст., которые правительство, быть может, сумеет повысить до 26000000 ф. ст. посредством новых налогов. Неизбежным результатом такого положения вещей явится необходимость взвалить на английского налогоплательщика обязательства по индийскому долгу и, как объявил в палате общин сэр Д. К. Льюис,

«ежегодно вотировать четыре или пять миллионов в качестве субсидии для так называемой ценной колонии британской короны».

Приходится признать, что такой финансовый результат «славного» отвоевания Индии производит далеко не чарующее впечатление и что Джону Булю приходится платить весьма высокие покровительственные пошлины ради того, чтобы обеспечить манчестерским фритредерам монополию на индийском рынке.

Ф. ЭНГЕЛЬС

НЕИЗБЕЖНОСТЬ ВОЙНЫ

Лондон, пятница, 15 апреля 1859 г.

Хотя дипломатия все еще прилагает всяческие усилия для созыва конгресса, рассчитывая таким путем добиться мирного разрешения итальянского вопроса, никто уже не верит в возможность избежать войны. Английский кабинет и Пруссия безусловно искренни в своем стремлении к миру, но Франция и Россия приняли участие в происходящих сейчас переговорах исключительно с целью выиграть время. Глубокий снежный покров все еще лежит на Монсени, через который французская армия должна будет пройти на своем пути в Италию. Во Франции и Алжире должно еще быть укомплектовано несколько новых французских и арабских полков, а приготовления к транспортировке войск из Марселя и Тулона в Геную еще не закончены, в то же время русским требуется некоторое время для организации валашской милиции и иррегулярной сербской армии. Между тем в Вене берет верх военная партия, и Франц-Иосиф ничего не жаждет так пылко, как первого пушечного залпа. Почему же в таком случае он поддерживает предложения о созыве конгресса, если знает, что дипломатическая отсрочка только истощит его финансы и усилит его врагов? Ответом является позиция принца Прусского, который, не поддавшись охватившему немцев энтузиазму, пытается подыскать благовидный предлог для того, чтобы сохранить действительный нейтралитет и избежать разорительных расходов вооруженного нейтралитета, который рано или поздно приведет к войне. Если Австрия, стремясь сокрушить пьемонтскую армию, начнет войну, то такая политика берлинского кабинета будет оправдана даже в глазах немцев; между тем нападение французов на Австрию в Ломбардии неизбежно повлечет за собой официальное обращение Франца-Иосифа к Германскому союзу с призывом привести союзную армию в состояние боевой готовности. Так как истинные намерения Австрии именно таковы, крайне забавно наблюдать, как дипломаты различных сторон стараются перещеголять друг друга в хитроумных планах, направленных на то, чтобы заставить противника первым нанести удар. Франция жалуется на деспотизм австрийцев; человек, который заселил Ламбессу и Кайенну французскими республиканцами, шокирован тем, что Франц-Иосиф заполняет свои тюрьмы итальянскими республиканцами! С другой стороны Австрия, захватившая Краков и отменившая венгерскую конституцию[186], всерьез взывает к святости договоров. Россия, внезапно вспомнившая, что бумажные деньги большое зло и получающая в связи с этим огромный заем, разумеется, не хочет войны, а предлагает в качестве основы для конгресса четыре пункта. Они полностью соответствуют широко известным четырем пунктам, предложенным России Австрией во время Крымской войны[187]. Они включают требования отказа от протектората над итальянскими герцогствами, созыва конгресса для упорядочения управления Италией и решения вопроса о необходимых в этой стране реформах, а также пересмотра второстепенных пунктов больших договоров, как например, права на содержание гарнизонов в Ферраре, Комаккьо и Пиаченце[188], которые станут излишними после объявления нейтралитета Италии. Англия добросовестно подхватывает эти предложения, придает им смягченную форму и доводит до