нумидийской легкой конницей и тяжелой, или регулярной, кавалерией всегда проводится четкое различие, мы можем заключить, что последняя не состояла из берберийских племен. Весьма вероятно, что в ней было много иностранных наемников и некоторое количество карфагенян, но главная масса, по всей вероятности, состояла из жителей Испании, так как она была сформирована в их стране и так как даже во времена Цезаря испанские всадники включались в состав большинства римских армий. Поскольку Ганнибал был хорошо знаком с греческой цивилизацией и так как греческие наемники и авантюристы еще до него служили под карфагенскими знаменами, вряд ли можно сомневаться в том, что организация греческой и македонской тяжелой кавалерии была положена в основу организации этого вида кавалерии у карфагенян. Первое же столкновение в Италии решило вопрос о превосходстве карфагенской конницы. При Тичино (218 г. до н. э.) римский консул Публий Сципион, производивший силами своей конницы и легкой пехоты разведку, встретился с карфагенской конницей, выполнявшей под предводительством Ганнибала такую же задачу. Ганнибал сразу атаковал римлян. Римская легкая пехота находилась в первой линии, конница составляла вторую. Карфагенская тяжеловооруженная конница атаковала пехоту, рассеяла ее и затем немедленно атаковала римскую конницу с фронта, тогда как нумидийская иррегулярная конница напала на ее фланг и тыл. Сражение было коротким. Римляне сражались мужественно, но у Них не было ни малейшего шанса на успех. Они не умели держаться в седле; их же собственные кони стали причиной их поражения; напуганные бегущей римской легкой пехотой, которая была отброшена прямо на римскую конницу и искала защиты в ее рядах, многие кони сбросили с себя всадников и привели строй в беспорядок. Другие воины, не доверяя своему умению ездить верхом, благоразумно спешились и пытались сражаться как пехотинцы. Но карфагенские тяжеловооруженные всадники находились уже в самой их гуще, тогда как вездесущие нумидийцы скакали вокруг смешавшейся массы римлян, поражая каждого беглеца, который отделялся от нее. Потери римлян были значительны, и сам Публий Сципион был ранен. При Треббии Ганнибалу удалось хитростью побудить римлян переправиться через эту реку, с тем чтобы им пришлось сражаться, имея это препятствие в своем тылу. Как только он этого достиг, он перешел в наступление всеми своими силами и принудил римлян принять сражение. У римлян, как и у карфагенян, пехота находилась в центре, но против обоих флангов римлян, составленных из конницы, Ганнибал расположил своих слонов, использовав конницу для обхода и охвата обоих флангов противника. В самом начало сражения римская конница, обойденная таким образом численно превосходившим ее противником, потерпела полное поражение, но римская пехота оттеснила карфагенский центр и продвинулась вперед. Тогда победоносная карфагенская конница атаковала ее с фронта и с фланга; она заставила римскую пехоту приостановить свое наступление, но сломить ее не смогла. Однако Ганнибал, зная стойкость римского легиона, послал обходным путем в тыл римских войск 1000 всадников и 1000 отборных пеших воинов под командой своего брата Магона. Эти свежие войска теперь напали на римлян, и им удалось прорвать вторую линию; но первая линия, насчитывавшая 10000 человек, сомкнулась и в плотном строю пробилась сквозь ряды противника, а затем продвинулась вниз по реке к Плацентии, где беспрепятственно переправилась через реку, В сражении при Каннах (216 г. до н. э.) римляне имели 80000 пехоты и 6000 конницы, карфагеняне — 40000 пехоты и 10000 конницы. Конница Лациума составляла правое крыло римлян, опиравшееся на реку Ауфид; конница италийских союзников располагалась на левом фланге, тогда как пехота находилась в центре. Ганнибал также расположил свою пехоту в центре; кельтские и испанские отряды снова составили крылья, тогда как между ними, несколько позади, стояла его африканская пехота, вооруженная и организованная теперь по римской системе. Что касается конницы, то он расположил нумидийцев на правом крыле, где открытая местность позволяла им, благодаря их большей подвижности и быстроте, уклоняться от атак противостоявшей им италийской тяжеловооруженной конницы, а всю тяжелую кавалерию под командой Гасдрубала поместил на левом крыле, у самой реки. На левом фланге римлян нумидийцы задали италийской коннице вдоволь работы, но, будучи по самой своей природе иррегулярной конницей, они не смогли нарушить ее сомкнутый строй правильными атаками. В центре римская пехота скоро отбросила кельтские и испанские войска и затем образовала клиновидную колонну для атаки африканской пехоты. Последняя, однако, стала заворачивать свои фланги внутрь и, атаковав в линейном строю эту неповоротливую массу, сломила ее натиск, после чего сражение приняло характер затяжной борьбы. Тем временем тяжеловооруженная конница Гасдрубала подготовила поражение римлян. Яростно атаковав римскую конницу на правом фланге, она рассеяла ее после упорного сопротивления, прошла, подобно Александру при Арбелах, позади римского центра, напала с тыла на италийскую конницу, разбила ее наголову и, оставив ее в качестве легкой добычи нумидийцам, построилась для генеральной атаки флангов и тыла римской пехоты. Это решило исход сражения. Неповоротливая масса, атакованная со всех сторон, не выдержала, пришла в расстройство, была смята и разгромлена. Никогда еще не происходило такого полного уничтожения целой армии. Римляне потеряли 70000 человек; из их конницы спаслось только 70 человек. Карфагеняне потеряли менее 6000 человек, две трети которых принадлежали к кельтским контингентам, принявшим на себя главную тяжесть первой атаки легионов. Из 6000 регулярной конницы Гасдрубала, выигравшей все сражение, было убито и ранено не более 200 человек.
В более поздние времена римская конница была не намного лучше, чем во времена Пунических войн[285]. Она включалась небольшими отрядами в состав легионов, никогда не образуя самостоятельного рода войск. Наряду с этой легионной конницей во времена Цезаря существовали еще испанские, кельтские и германские наемные конные войска; все они носили более или менее иррегулярный характер. У римлян конница никогда не совершала чего-либо достойного упоминания; и этот род войск находился у них в таком пренебрежении и был так мало боеспособен, что парфянская иррегулярная конница Хорасана оставалась для римских армий чрезвычайно грозной силой. Однако в восточной части империи сохранилась традиционная страсть к лошадям и верховой езде, и Византия оставалась до самого завоевания ее турками огромным конным рынком и школой верховой езды для Европы. В соответствии с этим мы видим, что в период кратковременного возрождения Византийской империи при Юстиниане ее конница находилась на сравнительно высоком уровне, и в сражении при Капуе, в 554 г. н. э., евнух Нарсес, как свидетельствуют источники, нанес поражение тевтонским завоевателям Италии главным образом при помощи этого рода войск[286].
Утверждение во всех странах Западной Европы аристократии завоевателей тевтонского происхождения положило начало новой эре в истории кавалерии. Знать повсюду составляла кавалерию, неся службу в качестве тяжеловооруженных всадников (gens d’armes) и образуя самый тяжелый вид конницы, в которой не только всадники, но и кони были покрыты оборонительными доспехами из металла. Первым сражением, в котором появилась такая кавалерия, было сражение при Пуатье, где Карл Мартелл в 732 г. отразил поток арабского нашествия. Франкские рыцари под предводительством Эда, герцога Аквитанского, прорвались через ряды мавров и овладели их лагерем. Но такое войско не было пригодным для преследования; поэтому арабы, прикрываемые своей неутомимой иррегулярной конницей, беспрепятственно отступили в Испанию. Этим сражением открывается серия войн, в которых массивная, но неповоротливая регулярная кавалерия Запада с переменным успехом сражалась с подвижной иррегулярной конницей Востока. Германское рыцарство в течение почти всего Х столетия мерилось силами с дикой венгерской конницей и нанесло ей полное поражение благодаря своему сомкнутому строю при Мерзебурге в 933 г. и на Лехе в 955 году[287]. Испанское рыцарство в течение нескольких столетий сражалось с вторгшимися в их страну маврами и в конце концов победило их. Но когда западные «тяжеловесные» рыцари перенесли во время крестовых походов арену военных действий на родину своих восточных врагов, они в свою очередь стали терпеть поражения и в большинстве случаев их ждала там гибель; ни они сами, ни их кони не были в состоянии выдержать климата, невероятно длинных маршей и отсутствия подходящей пищи и фуража. Вслед за крестовыми походами последовало новое нашествие восточных наездников на Европу, а именно нашествие монголов. Наводнив Россию и польские области, они в 1241 г. встретились при Вальштадте в Силезии с соединенной польско-германской армией[288]. После долгой борьбы азиаты разбили изнуренных рыцарей, закованных в стальную броню, но победа была куплена столь дорогой ценой, что она надорвала силы завоевателей. Монголы дальше уже не продвигались, а вскоре, вследствие раздоров в их собственной среде, перестали быть опасными и были отброшены назад. В течение всего средневековья кавалерия оставалась главным родом войск во всех армиях; у восточных народов эту роль всегда играла легкая иррегулярная конница; у народов Западной Европы родом войск, который решал исход каждого сражения в этот период, являлась тяжелая регулярная кавалерия, формировавшаяся из рыцарства. Это преобладание конницы было обусловлено не столько ее собственными достоинствами, — ибо иррегулярная конница Востока была неспособна к правильному бою, а регулярная кавалерия Запада невероятно неповоротлива в своих движениях, — сколько главным образом низким качеством пехоты. Азиаты, равно как и европейцы, с пренебрежением относились к этому роду войск; пехота состояла из тех, кто не имел средств явиться на коне, — главным образом из рабов или крепостных. У нее не было надлежащей организации; лишенная защитных доспехов, имея единственным оружием копье и меч, она могла благодаря своему глубокому построению от случая к случаю противостоять бешеным, но беспорядочным атакам восточных наездников; но ее неизбежно растаптывали неуязвимые тяжеловооруженные всадники Запада. Единственное исключение составляла английская пехота, которая черпала силу в своем грозном оружии — большом луке. Количественное отношение европейской кавалерии этих времен к остальной армии было несомненно не столь велико, как несколькими столетиями позднее или даже в настоящее время. Рыцари были не очень многочисленны, и мы обнаруживаем, что во многих крупных сражениях участвовало не более 800 или 1000 рыцарей. Но обыкновенно их было достаточно для того, чтобы справиться с любым количеством пехотинцев, после того как им удавалось прогнать с поля сражения тяжеловооруженных всадников противника. Эти тяжеловооруженные всадники обычно вели бой в линейном строю, построившись в одну шеренгу; заднюю же шеренгу образовывали оруженосцы, которые, как правило, носили менее тяжелое вооружение и имели менее полный его комплект. Как только эти линии сходились с противником, они скоро распадались на ведущих единоборство бойцов, и сражение завершалось простым рукопашным боем. Впоследствии, когда в употребление стало входить огнестрельное оружие, начинают создаваться глубокие построения, обыкновенно прямоугольные; но тогда дни рыцарства были уже сочтены.
В течение XV столетия на поле боя появилась артиллерия, а часть пехоты — стрелки того
