и отстаивать. Существовало суеверие, что когда глава семьи умирал, его дух оставался в доме как страж наблюдать за тем, чтобы все совершалось правильно, и мучить живых, если дела велись неправильно. В ранние времена римской истории этому домашнему божеству приносились жертвы, устраивались даже кровавые празднества в его честь и для умиротворения его духа. Постепенно вошло в обычай вступать в соглашение с этим духом через наследника по завещанию. Таково было римское представление о бессмертии души. Через наследника увековечивалась воля умершего, выраженная в завещании. Однако это завещание не обязательно приносило преемнику, который наследовал, какое-нибудь имущество, оно лишь обязывало его выполнять волю умершего, что рассматривалось как религиозный долг. С течением времени эти наследники по завещанию стали
предъявлять права также и на имущество, но даже в эпоху империи они никогда не получали по закону больше одной четверти. Это языческое суеверие было перенесено в христианские страны и явилось основой права завещания, как оно существует в настоящее время в Англии и в Соединенных Штатах.
Германское право наследования было правом семейного владения при отсутствии завещания. Имущество находилось как бы в совладении членов семьи, а распорядителем являлся глава семьи. Когда этот распорядитель умирал, имущество переходило ко всем детям. Германцы не знали других наследственных прав. Римская церковь ввела римское право, а феодальная система исказила германское право, потому что феодальная собственность, обремененная военной службой, не могла быть делима. Французская революция вернулась к германскому праву наследования. В Англии мы наблюдаем целый ряд нелепостей: человек имеет самое неограниченное право завещать кому угодно свою собственность, даже лишать наследства своих собственных потомков и таким образом распоряжаться своим имуществом долгое время после того, как сам перестанет существовать. Предоставим буржуазии заниматься вопросом о праве завещания, так как это могло бы использоваться против аристократии. В Пруссии только небольшую часть своей собственности можно завещать постороннему лицу.
Для рабочего класса, которому нечего наследовать, вопрос не представляет интереса. Альянс социалистической демократии намерен начать социальную революцию с отмены права наследования. Спрашивается, будет ли эта политика правильной?
Предложение не ново. Сен-Симон выдвигал его в 1830 году[513].
В качестве экономической меры это не принесло бы пользы. Это вызвало бы такое раздражение, что обязательно встретило бы почти непреодолимое сопротивление, которое неизбежно привело бы к реакции. Если такое требование будет провозглашено в момент революции, едва ли общий уровень сознания сможет обеспечить ему поддержку. С другой стороны, если бы рабочий класс обладал достаточной властью, чтобы отменить право наследования, он был бы достаточно силен, чтобы провести экспроприацию, которая явилась бы мероприятием гораздо более простым и эффективным.
Отмена права наследования земли в Англии затронула бы наследственные функции, связанные с землей, с палатой лордов и т. д. и т. д. 15000 лордов и 15000 леди должны будут умереть, прежде чем скажется результат. Напротив, если парламент, состоящий из рабочих, постановит, чтобы арендную плату вносили в казначейство, a не лендлорду, правительство сразу же получит денежные средства без всяких социальных потрясений, в то время как с отменой права наследования все придет в смятение и ничего не будет достигнуто.
Наши усилия должны быть направлены на то, чтобы никакие орудия производства не оставались частной собственностью. Частная собственность на орудия производства является фикцией, поскольку собственники не могут пользоваться ими сами; но она предоставляет собственникам ту власть над средствами производства, при помощи которой они заставляют других людей работать на себя. В полуварварском состоянии такой порядок, может быть, был необходим, но теперь уже нет. Все средства производства должны быть обобществлены с тем, чтобы обеспечить каждому и право, и возможность применять свою рабочую силу. Если бы у нас было такое положение вещей, право наследования было бы не нужно. А до тех пор, семейное право наследования не может быть отменено. Когда люди делают сбережения для своих детей, их главной целью является обеспечить им средства существования. Если бы дети были обеспечены после смерти родителей, родители не заботились бы о том, чтобы оставить им средства для жизни; но пока этого нет, отмена права наследования только привела бы к трудностям, взбудоражила бы, отпугнула людей и не принесла бы никакой пользы. Вместо того, чтобы положить начало социальной революции, она могла бы только положить ей конец. Началом должно быть создание условий для обобществления средств производства.
Право наследования по завещанию ненавистно буржуазии; оно дает возможность государству в любой момент вмешиваться в частные дела. У нас уже есть налоги на наследство, остается только увеличить их и сделать прогрессивными так же, как подоходный налог, оставив без обложения мелкие суммы, например 50 фунтов стерлингов. Только в этом смысле этот вопрос касается рабочего класса.
Все, что связано с существующим порядком, должно быть изменено, но если уничтожить только завещания, то их будут обходить путем прижизненной дарственной, следовательно, лучше терпеть их на определенных условиях, чем сделать еще хуже. Сначала нужно получить возможность изменить существующий порядок, тогда и право наследования исчезнет само собой.
ЗАПИСЬ РЕЧЕЙ К. МАРКСА О ВСЕОБЩЕМ ОБРАЗОВАНИИ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ[514]
ИЗ ПРОТОКОЛОВ ЗАСЕДАНИЙ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОВЕТА 10 И 17 АВГУСТА 1869 ГОДА
Гражданин Маркс говорит, что с этим вопросом связано затруднение особого рода. С одной стороны, для установления правильной системы образования требуется изменение социальных условий, с другой стороны, для того, чтобы изменить социальные условия, нужна соответствующая система образования; поэтому нам следует исходить из существующего положения вещей.
На конгрессах обсуждался вопрос о том, должно ли образование быть государственным или частным[515]. Государственное образование рассматривается как правительственное, но это не обязательно так. В Массачусетсе каждый муниципалитет обязан обеспечить всех детей школами начального обучения. Города с населением свыше 5000 жителей должны содержать средние технические школы, большие города — школы еще более высокой ступени. Государство участвует в расходах, но немного. В Массачусетсе на образование идет восьмая часть местных налогов, в Нью-Йорке — пятая. Комитеты, ведающие школами, являются местными организациями, она назначают школьных учителей и выбирают учебники. Недостаток американской системы заключается в том, что она носит слишком местный характер, образование зависит от степени культуры каждого округа. Поэтому раздаются требования центрального надзора. Налогообложение в пользу школ обязательно, но посещение школ детьми необязательно. Налогами облагается собственность, и люди, которые платят налоги, хотят, чтобы деньги расходовались с пользой.
Образование может быть государственным, не будучи правительственным. Правительство может назначать инспекторов, которые, не имея права вмешиваться в самый процесс обучения, обязаны следить за соблюдением законов, так же как фабричные инспекторы следят за соблюдением фабричных законов.
Конгресс должен без колебаний принять постановление о том, что образование должно быть обязательным. Что касается того, что дети не смогут наниматься на работу, то несомненно одно: это обстоятельство не сократит заработной платы, и люди к этому привыкнут.
Прудонисты утверждают, что бесплатное образование — нелепость, поскольку за него платит государство. Разумеется, кто-то должен платить, однако не тот, кто менее всего в состоянии это делать. Оратор не является сторонником бесплатного образования в колледжах.
Что касается прусской системы образования, о которой так много говорили, то он скажет в заключении, что она рассчитана исключительно на то, чтобы готовить хороших солдат.
II
Гражданин Маркс говорит, что по некоторым вопросам все единодушны.
Началом дискуссии послужило предложение подтвердить резолюцию Женевского конгресса, которая требует, чтобы умственное образование сочеталось с физическим трудом, с гимнастикой и политехническим обучением. Против этого не было никаких возражений.
Политехническое обучение, отстаиваемое пролетарскими авторами, рассчитано на то, чтобы компенсировать недостатки, вызываемые разделением труда, которое мешает ученикам приобрести основательное знание своего дела. За это ухватились и неправильно истолковали в том смысле, в каком буржуазия понимает техническое образование.
Что касается предложения г-жи Ло о церковном бюджете[516], то было бы политически правильно, чтобы конгресс высказался против церкви.
Предложение гражданина Милнера[517] не стоит ставить на обсуждение в связи с вопросом о школах; такого рода воспитание молодежь должна получать от взрослых в повседневной жизненной борьбе. Оратор не склонен рассматривать Уоррена как своего рода библию, в этом вопросе мало кто придерживается одинакового мнения. Мы могли бы добавить, что школа не может дать такого рода воспитание, этому следует учиться у взрослых.
Ни в начальные, ни в средние школы не следует вводить таких предметов, которые допускают партийное или классовое толкование. Только такие предметы, как естественные науки, грамматика и т, д. могут преподаваться в школах. Правила грамматики, например, не изменяются в зависимости от того, будет ли их объяснять религиозно настроенный тори или свободомыслящий. Предметы, допускающие противоречивые выводы, должны быть исключены из школ; их изучением могут заниматься взрослые под руководством таких преподавателей, как г-жа Ло, которая читает лекции о религии [В кратком отчете о заседании Генерального Совета 17 августа 1869 г., помещенном в газете «Bee-Hive» № 410, 21 августа 1869 г., эта часть выступления передана следующим образом: «Что касается политической экономии, религии и других подобных предметов, то их не следует вводить ни в начальные, ни даже в средние школы. Такой вид обучения касается взрослых и должен проводиться путем лекций такими преподавателями, как г-жа Ло». Ред.].
По вопросу об упразднении армий[518] была принята резолюция Брюссельским конгрессом; нецелесообразно снова ставить его на обсуждение.
Публикуется впервые
Печатается по тексту протокольной книги Генерального Совета
Перевод с английского
ОБРАЩЕНИЕ ЛИГИ ЗЕМЛИ И ТРУДА К РАБОЧИМ И РАБОТНИЦАМ ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ИРЛАНДИИ[519]
Товарищи рабочие!
Необоснованные надежды, внушенные 30 лет назад трудящимся и страждущим миллионам Англии, не осуществились. Им говорили, что устранение пошлинных ограничений облегчит участь рабочей бедноты и, если не сделает ее счастливой и довольной, то, по крайней мере, навсегда изгонит голод из ее среды.
Поднялось сильное движение за «большой каравай»[520]; лендлорды неистовствовали, финансовые тузы были в растерянности, фабриканты ликовали — их воля была выполнена — протекционизму был нанесен coup de grace [последний удар. Ред.]. Затем последовал период невиданного процветания. Сначала тори грозились изменить эту политику. Но, оказавшись на министерской скамье в 1852 г., вместо
