дней[162]; и в прошлое воскресенье снова сражение развернулось за те же цели.
Восточная группа гор, с одной стороны спускаясь к реке Минчо, переходит в равнину у Валеджо, а с другой — в виде длинной дуги, обращенной к юго-востоку, — спускается к реке Адидже, которой достигает у Буссоленго. В направлении с севера на юг она разделена на две почти равные части глубокой лощиной, по которой протекает речка Тионе. Таким образом, продвигающиеся от Минчо войска должны сначала форсировать реку, а затем сразу же встретить в качестве нового препятствия эту лощину. Вдоль склона, спускающегося к равнине, на восток от лощины расположены следующие деревни: на самой южной точке Кустоца, далее к северу — Соммакампанья, Сона и Санта Джустина. Железная дорога из Пескьеры в Верону пересекает горы у Соммакампаньи, а шоссейная дорога — у Соны.
В 1848 г. пьемонтцы, взяв Пескьеру, блокировали Мантую и, расположив свой центр на восточных горах, растянули свои силы от Мантуи до Риволи на озере Гарда. 23 июля Радецкий выступил от Вероны с семью бригадами и, прорвав в центре чрезмерно растянутую линию расположения противника, сам занял эти горы. 24 и 25 июля пьемонтцы сделали попытку вернуть себе эту позицию, но были разбиты наголову 25 июля и тотчас же отступили через Милан за реку Тичино. Это первое сражение при Кустоце решило исход кампании 1848 года.
Телеграммы итальянской главной квартиры о произошедшем в прошлое воскресенье сражении довольно противоречивы. Однако, сопоставив их с телеграммами другой стороны, можно получить довольно ясное представление об обстоятельствах, при которых протекало сражение. Виктор-Эммануил рассчитывал, что его 1-й корпус (генерал Дурандо, четыре дивизии, или 68 батальонов) займет позицию между Пескьерой и Вероной, чтобы быть в состоянии прикрыть возможную осаду Пескьеры. Этой позицией несомненно должны были быть Сона и Соммакампанья. 2-й корпус (генерал Куккьяри, три дивизии, или 51 батальон) и 3- й корпус (генерал Делла Рокка, с такими же силами) должны были одновременно переправиться через Минчо для прикрытия действий 1-го корпуса. 1-й корпус, переправившись, по-видимому, у Салионце или южнее, тотчас же двинулся по направлению к горам. 2-й корпус, переправившись, очевидно, у Валеджо и 3-й — у Гойто, двинулись вперед по равнине. Все это происходило в субботу 23 июня. Австрийская бригада Пульца, которая несла сторожевую службу у Минчо, медленно отошла к Вероне. А в воскресенье, в годовщину сражения при Сольферино, вся австрийская армия выступила из Вероны навстречу противнику. Она успела, по-видимому, прийти вовремя и занять высоты Соны и Соммакампаньи, а также восточный край Тионской лощины раньше итальянцев. После этого борьба, очевидно, развернулась главным образом за овладение проходом через лощину. Два корпуса, наступавшие на равнине у южного края, имели возможность действовать совместно с 1-м итальянским корпусом, занимавшим горы, благодаря чему Кустоца перешла в их руки. Итальянцы, действовавшие на равнине, постепенно продвигались все дальше и дальше по направлению к Вероне с целью атаковать фланг и тыл австрийцев; австрийцы же высылали им навстречу войска. Таким образом, линии фронта обеих армий, из которых одна первоначально была развернута на восток, а другая — на запад, повернулись на четверть круга, и австрийцы оказались лицом к югу, а итальянцы к северу. Но так как горы тянутся от Кустоцы к северо-востоку, то фланговое движение 2-го и 3-го итальянских корпусов не могло оказать непосредственного влияния на положение их 1-го корпуса, занимавшего эти горы, ибо их нельзя было выдвинуть достаточно далеко вперед, не подвергая опасности совершающие этот маневр войска. Таким образом, австрийцы, по-видимому, противопоставили 2-му и 3-му корпусам только то количество войск, которого было достаточно для отражения их первого натиска, а все силы, находившиеся в их распоряжении, бросили против 1-го корпуса и разгромили его благодаря численному превосходству. Успех был полный. 1-й корпус после ожесточенного боя был отброшен, и в заключение австрийцы взяли приступом Кустоцу. Благодаря этому итальянское правое крыло, которое продвинулось к востоку и к северо-востоку за Кустоцу, должно быть, подверглось серьезной угрозе, вследствие чего произошел новый бой за эту деревню, во время которого, очевидно, была восстановлена прерванная связь и приостановлено наступление австрийцев со стороны Кустоцы. Однако деревня осталась в их руках, и в ту же ночь итальянцам пришлось переправиться обратно за Минчо.
Мы даем этот очерк сражения не в качестве исторического описания, для которого недостает еще очень, многих подробностей, а лишь как попытку с картой в руках и опираясь на военную науку и здравый смысл согласовать между собой различные телеграммы, относящиеся к этим событиям. И мы уверены, что, будь полученные телеграммы хоть сколько-нибудь точны и полны, общая картина сражения не оказалась бы очень отличной от нарисованной нами.
Австрийцы потеряли около 600 человек пленными, итальянцы около 2000 человек и несколько орудий. Это показывает, что сражение было поражением, но не катастрофой. Силы сторон, должно быть, были почти равны, хотя весьма вероятно, что австрийцы имели на поле боя меньше войск, чем их противник. Итальянцы имеют все основания поздравить себя с тем, что австрийцы не сбросили их в Минчо; положение 1-го корпуса, оказавшегося перед лицом превосходящих сил противника между рекой и лощиной на полосе земли, шириной от двух до четырех миль, было крайне опасным. То, что главные силы были посланы на равнину, пренебрегая командными высотами, имеющими решающее значение, явилось несомненной ошибкой. Но самой большой ошибкой, как мы уже отметили выше, было то, что армию разделили, оставили Чальдини с 60000 человек в низовьях По и начали наступление лишь с оставшимися силами. Чальдини мог помочь одержать победу при Вероне, а затем, вернувшись к низовьям По, переправиться через реку с гораздо большей легкостью, если уж такой комбинированный маневр надо было осуществить во что бы то ни стало. А сейчас он занимает те же позиции, что и в первый день, и, быть может, ему придется столкнуться с еще большими силами, чем до сих пор. Итальянцы теперь, должно быть, убедились, что имеют дело с весьма стойким противником. В битве при Сольферино Бенедек с 26000 австрийцев в течение целого дня отражал атаки всей пьемонтской армии, в два раза превосходившей его численностью, пока не получил приказания отступить вследствие поражения, нанесенного французами другому корпусу. Тогдашняя пьемонтская армия была значительно лучше нынешней итальянской армии; она была лучше обучена, более однородна и имела лучший командный состав. Нынешняя армия сформирована лишь недавно и потому наверняка страдает всеми свойственными подобной армии недостатками, тогда как теперешняя австрийская армия значительно превосходит армию 1859 года. Национальный энтузиазм — великая вещь, но пока он не сочетается с дисциплиной и организованностью, он никому не может принести победы в сражении. Даже гарибальдийская «тысяча» была не просто толпой энтузиастов, — это были люди, прошедшие военную выучку, научившиеся в 1859 г. повиноваться приказам и выдерживать огонь. Надо надеяться, что штаб итальянской армии в своих собственных интересах воздержится от опрометчивых действий против армии, хотя численно и более слабой, но по существу более сильной и к тому же занимающей одну из сильнейших позиций в Европе.
опустим, что молодого прусского прапорщика или корнета, сдающего экзамен на чин лейтенанта, спросили, какой план вторжения прусской армии в Богемию был бы самым безопасным? Допустим, что наш молодой офицер ответил: «Лучшим способом было бы разделить войска на две приблизительно равные армии и послать одну из них в обход на восток от Исполиновых гор, а другую на запад, с тем чтобы они соединились у Гичина». Что бы сказал на это экзаменатор? Он заявил бы молодому человеку, что его план грешит против двух основных законов стратегии: во-первых, никогда не разделять своих войск таким образом, чтобы они не были в состоянии оказать друг другу поддержку, а, наоборот, держать их поближе друг к другу; и, во-вторых, в случае продвижения по разным дорогам, производить соединение соответствующих колонн в пункте, лежащем вне досягаемости противника; что поэтому предложенный план является худшим из всех возможных; что его можно было бы принять во внимание лишь в том случае, если бы Богемия была совершенно свободна от неприятельских войск, и что, следовательно, офицер, предлагающий подобный план кампании, не заслуживает даже чина лейтенанта.
Однако именно этот план был принят мудрым и ученым штабом прусской армии. Почти невероятно, но это так. Ошибка, за которую итальянцам пришлось поплатиться при Кустоце, была повторена пруссаками и притом в условиях, которые сделали ее в десять раз хуже. Итальянцы, по крайней мере, знали, что, имея десять дивизий, они численно превосходят противника. Пруссаки же должны были знать, что все их девять корпусов, вместе взятые, по численности в лучшем случае едва равны восьми корпусам Бенедека и что, разделив свои войска, они почти наверняка обрекали обе армии, одну поело другой, на разгром превосходящими силами противника. Если бы не тот факт, что главнокомандующим является король Вильгельм, было бы совершенно непонятно, как подобный план мог не то что быть принятым, но даже обсуждаться коллегией столь несомненно способных офицеров, какими являются офицеры прусского штаба. Но никто не мог ожидать, что роковые последствия положения, при котором высшее командование находится в руках королей и принцев, скажутся так быстро и с такой силой. Пруссаки в настоящее время ведут в Богемии борьбу не на жизнь, а на смерть. Если австрийцы смогут воспрепятствовать соединению двух прусских армий в Гичине или около него, если каждая из этих двух армий, потерпев поражение, вынуждена будет отступить из Богемии и, отступая, еще более удалиться от второй армии, то можно будет считать кампанию по существу законченной. Тогда Бенедек сможет оставить без внимания армию кронпринца, пока она будет отступать на Бреславль, и со всеми своими силами преследовать армию принца Фридриха-Карла, которая едва ли избежит полного разгрома.
Вопрос в том, удалось ли помешать соединению двух прусских армий? До настоящего момента у нас нет сведений о событиях, имевших место после вечера пятницы 29 июня. Пруссаки, выбитые 28 июня генералом Эдельсхеймом из Гичина (в Богемии этот пункт называется Йичин), утверждают, что они 29-го снова атаковали город, и это — последняя информация, которой мы располагаем. Соединение тогда еще не произошло; не менее четырех австрийских корпусов, а также часть саксонского армейского корпуса к тому времени завязали сражение против примерно пяти или шести прусских корпусов.
Различные колонны армии кронпринца, спускаясь по
