[«Да здравствует король!». Ред.] — вот и вся «провинциальная» армия, собравшаяся вокруг Тьера.
Выборы, «vengeur» от 6 мая[413].
Закон о печати г-на Дюфора (8 апреля) открыто направлен против «эксцессов» провинциальной печати.
Далее многочисленные аресты в провинции. Там действуют законы о подозрительных[414]. Идейная и полицейская блокада провинции.
23 апреля. Гавр. Муниципальный совет послал трех своих членов в Париж и Версаль с поручением предложить свое посредничество для прекращения гражданской войны на основе сохранения республики и предоставления муниципальных вольностей всей Франции… 23 апреля делегаты из Лиона приняты Пикаром и Тьером: «война во что бы то ни стало» — таков их ответ.
Адрес лионских делегатов передан Собранию депутатом Греппо 24 апреля[415].
Муниципалитеты провинциальных городов совершили неслыханную дерзость, направив свои депутации в Версаль, чтобы обратиться к версальцам с призывом удовлетворить требования Парижа. Ни одна община Франции не послала адреса, одобряющего действия Тьера и «помещичьей палаты». Провинциальные газеты, подобно этим муниципальным советам, как Дюфор жалуется в своем циркуляре против примирения, направленном генеральным прокурорам,
«ставят на одну доску Собрание, выбранное на основе всеобщего избирательного права, и самозванную Парижскую Коммуну; упрекают первое в том, что оно не признает муниципальных прав Парижа и т. д.»
и — что еще хуже — эти муниципальные советы, например, совет города Оша,
«единодушно требуют, чтобы оно немедленно предложило перемирие Парижу и чтобы Собрание, выбранное 8 февраля, распустило себя ввиду истечения срока его полномочий». (Дюфор, Версальское собрание, 26 апреля.)
Следует помнить, что это были старые муниципальные советы[416], а не те, которые были выбраны 30 апреля. Их делегации были так многочисленны, что Тьер решил больше не принимать их лично, а направлять к одному из своих министерских помощников.
Наконец, выборы 30 апреля — окончательный приговор Собранию и тем выборам, захватившим Францию врасплох, в результате которых оно возникло. Если, таким образом, провинция оказывала до сих пор только пассивное сопротивление Версалю, не поднимая восстания в защиту Парижа, то это объясняется тем, что старые власти все еще сохранили там опорные пункты, а также и тем, что империя повергла провинцию в состояние транса, а война удерживала ее в этом состоянии. Очевидно, что только версальская армия, версальское правительство и китайская стена лжи стоят между провинцией и Парижем. Если эта стена падет, то провинция объединится с Парижем.
В высшей степени характерно, что те же самые люди (Тьер и К°), которые в мае 1850 г. упразднили с помощью парламентского заговора всеобщее избирательное право (Бонапарт помогал им, чтобы заманить их в ловушку, держать их всецело в своей власти и после coup d’etat объявить, что именно он восстанавливает всеобщее избирательное право вопреки партии порядка и ее Собранию), потому что при республике оно могло все же привести к неугодным им результатам, характерно, что эти люди теперь являются его фанатическими приверженцами, используют его в качестве обоснования «законности» своей власти в борьбе против Парижа, после того, как при Бонапарте всеобщее избирательное право было организовано таким образом, что сделалось простой игрушкой в руках исполнительной власти, простой машиной обмана, неожиданных махинаций и подлогов со стороны исполнительной власти. (Съезд Союза городов) («Rappel», 6 мая!)[417].
Трошю, Жюль Фавр и Тьер, провинциалы
Может возникнуть вопрос, каким образом эти устарелые парламентские шуты и интриганы, вроде Тьера, Фавра, Дюфора, Гарнье-Пажеса (лишь с небольшим подкреплением из нескольких негодяев того же сорта), все еще продолжают, после каждой революции, вновь всплывать на поверхность и узурпировать исполнительную власть? Как удается добиться этого людям, которые всегда используют в своих интересах и предают революцию, расстреливают народ, осуществивший ее, и отнимают немногие либеральные уступки, отвоеванные у прежних правительств? (Против которых они же сами выступали.)
Дело объясняется очень просто. Прежде всего, если они очень непопулярны, как было с Тьером после февральской революции, они остаются целы благодаря великодушию народа. После каждого успешного восстания народа его неумолимые враги поднимают крик о примирении, и народ, охваченный энтузиазмом ввиду своей собственной победы, в первую минуту подхватывает этот крик.. После этой первой минуты люди, подобные Тьеру и Дюфору, сознательно остаются в тени, пока материальная сила находится в руках народа, и делают свое дело исподтишка. Они вновь появляются на сцене, как только народ оказывается обезоруженным, и тогда буржуазия приветствует их как своих chefs de file [вожаков. Ред.].
Или же, подобно Фавру, Гарнье-Пажесу, Жюлю Симону и т. д. (с добавлением нескольких более молодых людей того же сорта) и подобно самому Тьеру после 4 сентября, их рассматривают как «респектабельную» республиканскую оппозицию при Луи-Филиппе; позднее — парламентскую оппозицию при Луи Бонапарте. Реакционные режимы, которым они сами положили начало, когда были подняты к власти революцией, обеспечивают им пребывание в рядах оппозиции, между тем как подлинных революционеров ссылают, убивают, обрекают на изгнание. Народ забывает об их прошлом, буржуазия смотрит на них как на своих людей, их подлое прошлое забыто, — и таким образом они появляются снова, чтобы снова начать свое предательское и гнусное дело.
* * *
Ночь с 1 на 2 мая: деревня Кламар была в руках войск, железнодорожная станция — в руках восставших (эта станция господствует над фортом Исси). Внезапно там появляется 22-й батальон стрелков (его патрули, которым предательски выдали пароль, были пропущены часовым), нападает врасплох на гарнизон, в то время, когда большинство восставших спало в своих постелях, берет только 60 человек в плен и закалывает штыками 300 восставших. К тому же солдаты линейных полков были потом расстреляны без всякого суда. Тьер в своем циркуляре от 2 мая к префектам, гражданским и военным властям имеет наглость заявить:
«Она» (Коммуна) «арестовывает генералов» (Клюзере!) «лишь для того, чтобы расстрелять их, и учреждает Комитет общественного спасения из совершенно недостойных лиц!»
Войска, которыми командовал генерал Лакретель, взяли в результате coup de main [внезапного удара, внезапного нападения. Ред.] редут Мулен-Саке, расположенный между фортом Исси и Монружем. Гарнизон был захвачен врасплох вследствие измены коменданта Гальена, который за деньги сообщил пароль версальским войскам. 150 коммунаров было заколото штыками, свыше 300 взято в плен. Г-н Тьер, — говорит корреспондент «Times», — был слаб, когда требовалась твердость (этот трус всегда слаб, когда он видит опасность для самого себя), и стал тверд, когда всего можно было достигнуть несколькими уступками. (Этот негодяй всегда тверд, когда применение материальной силы обескровливает Францию и позволяет ему встать в величественную позу, между тем как он лично находится в безопасности. В этом вся его премудрость. Тьер, — говоря словами Антония, — «честный человек» [Шекспир. «Юлий Цезарь», акт III, сцена вторая (слова Антония о Бруте). Ред.)]
* * *
Бюллетень Тьера по поводу Мулен-Саке (4 мая):
«Освобождение Парижа от угнетающих его отвратительных тиранов». («Версальцы были переряжены в национальных гвардейцев»); («большинство коммунаров спало и было убито или захвачено во время сна»).
Пикар: «Наша артиллерия не бомбардирует, — но, правда, обстреливает» («Moniteur des communes», газета Пикара).
«Бланки, заключенный умирающим в темницу, Флуранс, изрубленный жандармами, Дюваль, расстрелянный по приказу Винуа, держали их в своих руках 31 октября и ничего им не сделали».
1. МЕРОПРИЯТИЯ В ПОЛЬЗУ РАБОЧЕГО КЛАССА
Отменена ночная работа булочников (20 апреля). В государственных и частных мастерских уничтожена частная юрисдикция, узурпированная владельцами фабрик и т. д. (фабрикантами) (крупными и мелкими предпринимателями}, которые являлись одновременно судьями, исполнителями приговоров, сторонами в спорах и неизменно выигрывали дело,— уничтожено их право иметь свой собственный уголовный кодекс, позволявший им грабить у трудящихся заработную плату посредством штрафов, вычетов, производившихся под видом наказания, и т. д.; наказания, грозящие предпринимателям за нарушение этого закона; штрафы и вычеты, взысканные после 18 марта, должны быть выплачены рабочим обратно (27 апреля). Приостановлена продажа вещей, заложенных в ломбардах (29 марта).
Очень многие мастерские и фабрики в Париже закрылись, так как их владельцы бежали. Это — старый метод капиталистов-промышленников, считающих себя в праве, «в силу стихийного действия законов политической экономии», не только извлекать прибыль из труда рабочих, рассматривая это как условие труда, но и совершенно приостанавливать работу и выбрасывать рабочих на мостовую, чтобы вызывать искусственный кризис всякий раз, кбгда победоносная революция угрожает «порядку» их «системы». Коммуна, действуя очень мудро, назначила коммунальную комиссию, которая в сотрудничестве с делегатами от различных отраслей промышленности должна определить способ передачи покинутых фабрик и мастерских кооперативным рабочим обществам, с уплатой некоторой компенсации бежавшим капиталистам (16 апреля); (этой комиссии поручено также вести статистический учет покинутых мастерских).
Коммуна предписала мэриям не делать различия при выплате пособия в 75 сантимов между так называемыми незаконными женами и матерями и вдовами национальных гвардейцев.
Проститутки, содержавшиеся до сих пор в Париже для «людей порядка», находились, ради «безопасности» последних, в личной рабской зависимости, будучи всецело во власти полиции. Коммуна освободила проституток от этого унизительного рабства, но вместе с тем смела прочь самую почву, на которой расцветает проституция, и тех мужчин, благодаря которым она расцветает. Проститутки более высокого ранга — кокотки — были, впрочем, при режиме порядка не рабынями, а госпожами полиции и правителей.
У Коммуны не было, конечно, времени реорганизовать народное просвещение (образование); но, очистив его от религиозных и клерикальных элементов, Коммуна положила начало умственному раскрепощению народа. Она назначила комиссию для организации обучения (начального (элементарного) и профессионального) (28 апреля). Она постановила, чтобы все учебные пособия, такие как книги, карты, бумага и т. д., — выдавались бесплатно школьными учителями, которые должны в свою очередь получать их от соответствующих мэрий. Учителям ни под каким видом не разрешается взимать с учеников плату за эти учебные пособия (28 апреля).
Ломбарды: по всем ломбардным квитанциям, выданным до 25 апреля 1871 г., заложенные одежда, мебель, белье, книги, постельные принадлежности и орудия труда, стоимостью не выше 20 франков, могут быть истребованы обратно без выкупа, начиная с 12 мая (7 мая).
2. МЕРОПРИЯТИЯ В ИНТЕРЕСАХ РАБОЧЕГО КЛАССА, НО ПРЕИМУЩЕСТВЕННО В ИНТЕРЕСАХ СРЕДНИХ КЛАССОВ
Квартирная плата за последние 3 квартала до апреля полностью аннулируется: всякий уплативший какую-либо сумму за любой из этих кварталов,
