зима с ее балами, маскарадами, соблазнительными карточными столами и т. д. Крестьяне, до сих пор дававшие средства на развлечения, должны их доставлять и дальше. Юнкерство хочет по крайней мере еще раз устроить себе веселый карнавал и по возможности использовать ноябрьские успехи абсолютизма. Оно поступает правильно, спеша с вызывающим задором танцевать и веселиться, потому что благословенные дворянские оргии могут вскоре оборваться страшными галицийскими сценами[45]».

20 января появилась новая статья Вольфа, бившая в ту же точку. Реакционная партия заставила какого-то старосту Кренгеля в Нессине, близ Кольберга, вместе с несколькими по-денщиками подписать запрос к королю о том, правда ли, будто его величество действительно намеревалось разделить земельную собственность и наделить ею безземельных.

«Можно себе представить», — говорит Вольф, — «смертельный испуг и бессонные ночи поденщиков из Нессина, когда они услышали о таких намерениях. Как, король хочет делить земельную собственность? Мы, поденщики, с таким восторгом обрабатывающие поля нашего помещика за 5 зильбергрошей в день, мы должны перестать наниматься в поденщики и обрабатывать свое собственное поле? Наш господин помещик, имеющий 80—90 поместий и всего только несколько сот тысяч моргенов, должен будет несколько моргенов отдать нам? — Нет, при одной мысли о таком ужасном несчастии наши поденщики задрожали всем телом. Они не могли успокоиться ни на минуту, пока не убедились, что на деле никто не ввергнет их в этакое беспросветное бедствие, что угрожающие моргены земли далеки от них и будут по-прежнему оставлены у господина помещика».

IV

 Но все это было еще только первой перестрелкой. В начале 1849 г. у французских социал-демократов все более широкую популярность завоевывал ранее возникший проект: потребовать обратно миллиард франков, который в 1825 г. правительство подарило вернувшимся из эмиграции дворянам в качестве компенсации за потерянные ими во время великой французской революции имения, и использовать эти деньги в интересах трудящихся масс. 16 марта «Neue Rheinische Zeitung» поместила передовицу по этому вопросу, а на следующий же день Вольф дал статью «Прусский миллиард».

«Рыцарь Шнапганский» [прозвище «Шнапганский» от слова «Schnapphahn» — «разбойник», «хапун», «мошенник». Ред.] (Лихновский) «умер. Но разбойников у нас еще очень много. Юнкеры Померании и Бранденбурга объединились с остальными прусскими юнкерами. Они надели святую одежду добродетельного буржуа и называют себя: «Союз защиты собственности всех классов населения», — конечно, феодальной собственности… Они замышляют не больше и не меньше, как ограбить, наряду с другими, и. Рейнскую провинцию на сумму около 20 миллионов талеров и сунуть эти деньги в свой карман. План недурен. Жители Рейнской провинции должны почитать за особую честь то, что юнкеры фон Тадден-Триглафф в Восточной Померании, фон Арнимы и фон Мантёйфели вместе с несколькими тысячами захолустных юнкеров соизволят оказать им честь, уплатив из рейнских денег свои долги».

Действительно,   господин   фон   Бюлов-Куммеров,   тогда   известный   как   Бюлов-Куммерфоль [Игра слов: «Cummerow»—фамилия, «Kummervoll»—«печальный». Ред.], изобрел некий проектик, который был принят вышеупомянутым юнкерским союзом или, как Вольф его называл, «юнкерским парламентом» и послан в качестве петиции правительству и палатам, — план регулирования поземельного налога в Пруссии. С одной стороны, землевладельцы-крестьяне, особенно в западных провинциях, жаловались на то, что им приходится платить слишком большой поземельный налог; с другой стороны, крупные землевладельцы-дворяне восточных провинций вовсе не платили поземельного налога, хотя уже закон от 27 октября 1810 г. облагал их этим налогом, как и всех других землевладельцев. Юнкерский парламент нашел способ устранить оба бедствия. Послушаем Вольфа.

«Юнкеры хотят «принести жертвы, чтобы устранить господствующее теперь недовольство». Так они говорят. Кто мог ожидать от них такого великодушия! Однако в чем же состоят эти жертвы? Они предлагают, чтобы доход от всякого земельного участка был твердо определен путем приблизительной оценки, а затем — чтобы по всей стране был установлен поземельный налог, прямо пропорциональный этому доходу. Благородство-то это невелико, так как они теперь собираются сделать лишь то, что обязаны делать по закону вот уж 38 лет. Но пойдем дальше. Они требуют, чтобы юнкеры и владельцы дворянских поместий, которые до сих пор противозаконно уклонялись от уплаты налога… может быть, доплатили налог? — да нет же: за то, что они отныне соизволят платить налоги, они должны быть «компенсированы соответствующим капиталом», а именно, — выплатой 25-кратной суммы того налога, который в дальнейшем должен уплачиваться. «Те же, с которых до сих пор несправедливо брали слишком высокий поземельный налог, должны… не получить обратно уплаченный излишек, а, наоборот, получить право избавиться от дальнейших взносов», откупаясь путем единовременной уплаты, в зависимости от обстоятельств, 18—20-кратной суммы налога. — «Более высокие налоги будут теперь уплачиваться крестьянами восточных провинций и, кроме того, в особенности крестьянами Рейнской провинции. Старопрусские крестьяне и жители Рейнской провинции теперь, таким образом, должны еще выплачивать за это капиталы. До сих пор владельцы дворянских поместий в восточных провинциях совсем ничего не платили или платили лишь незначительные поземельные сборы… Они-то, стало быть, и получат деньги, которые должны внести жители Рейнской провинции и крестьяне»».

Далее следует обзор уплаченных в 1848 г. различными провинциями поземельных налогов и их земельных площадей, из этого делается вывод:

«Рейнская провинция уплачивает в среднем за каждую квадратную милю приблизительно в пять раз больший поземельный налог, чем Пруссия, Познань, Померания, и в четыре раза больший, чем Бранденбург».

Правда, почва там лучше, однако,

«при самом скромном исчислении Рейнская провинция должна теперь уплатить поземельного налога почти на миллион талеров больше, чем пришлось бы на ее долю при среднем расчете. По проекту закона, предложенному юнкерским парламентом, жители Рейнской провинции должны, таким образом, в наказание за это уплатить еще от 18 до 22 миллионов талеров наличными, которые потекли бы в карман юнкеров восточных провинций! Государство при этом играло бы только роль банкира. Таковы те грандиозные жертвы, которые готовы принести господа захолустные юнкеры-дворянчики, такова защита, которую они оказывают собственности. Так защищает собственность каждый карманный вор…

Жители Рейнской провинции, особенно рейнские крестьяне, так же, как и вестфальские и силезские, должны тем временем подумать, где бы им раздобыть денег для уплаты юнкерам. Выложить 100 миллионов талеров в настоящее время не так просто.

Таким образом, в то время как во Франции крестьяне требуют миллиард франков от дворянства, в Пруссии дворянство требует полмиллиарда франков от крестьян!

Ура! Троекратное ура берлинской мартовской революции!»

Однако такая наглость прусских юнкеров потребовала еще более солидного отпора. «Neue Rheinische Zeitung» видела свою силу и обрела ее в нападении, и вот Вольф печатает, начиная с 22 марта 1849 г., серию статей под названием «Силезский миллиард», где он подсчитывает, какого размера доходы в виде денег, ценностей и земельных владений противозаконно получало с крестьян с начала выкупа барщины одно лишь силезское дворянство. Из множества зажигательных статей, напечатанных в «Neue Rheinische Zeitung», немногие имели такой успех, как эти восемь статей, появившихся между 22 марта и 25 апреля. Подписка на газету в Силезии и в других восточных провинциях быстро возросла; требовали отдельных номеров, и, наконец, ввиду того, что той свободы печати, которую в виде исключения обеспечивали рейнские законы, в остальных провинциях не было, а вновь отпечатать оттиски при действии благородного местного права нечего было и думать, — решено было тайно напечатать в Силезии целиком эти восемь номеров, по внешнему виду как можно более близко к оригиналу, и распространить их в тысячах экземпляров, — дело, против которого, разумеется, меньше всего могла возражать редакция.

V 

Вот как начал Вольф атаку против силезских юнкеров в «Neue Rheinische Zeitung» в номере от 22 марта 1849 года:

«Как только была организована палата придворных и захолустных юнкеров» (которая собралась 26 февраля 1849 г. на основании октроированной конституции и октроированного избирательного закона), — «тотчас же был внесен проект о регулировании, т. е. выкупе феодальных повинностей. Благородные господа торопятся. Они хотят еще до закрытия сессии выжать из сельского населения столько, чтобы отложить изрядный запасец про черный день и перевести эту сумму за границу, прежде чем последовать туда собственной персоной.

За тот ужас, за тот невыразимый страх, который они пережили в первое время после «недоразумения» берлинского марта и его ближайших последствий, они стараются теперь извлечь из карманов возлюбленных деревенских подданных вдвойне любезный их сердцу бальзам.

Силезия, бывшая до сих пор золотым дном феодальных и промышленных баронов, в особенности должна быть еще раз основательно ограблена, для того чтобы блеск ее помещичьего рыцарства, усиленный и подкрепленный, продолжал сиять и впредь.

Тотчас же после появления октроированного в декабре прошлого года временного закона о выкупе мы указали [См. «Neue Welt», № 30 [настоящий том, стр. 68. Ред.], что он был рассчитан лишь на пользу помещиков, что так называемый мелкий люд уже при образовании третейского суда был отдан на произвол сильных. Несмотря на это, благородное рыцарство недовольно этим законом. Оно требует закона, который проявил бы еще больше нежности к рыцарскому кошельку.

В марте и апреле 1848 г. множество высокопоставленных господ в Силезии выдали своим крестьянам письменные грамоты, в которых они отказывались от всех прежних крепостнических поборов и повинностей. Чтобы спасти свои замки от сожжения, а самих себя от того, чтобы стать своеобразным украшением какой-нибудь липы в замке или тополя во дворе, они одним росчерком пера отреклись от своих так называемых благоприобретенных прав. На их счастье бумага и тогда все терпела.

Когда же затем революция, вместо того, чтобы шагать вперед, застряла в болоте филистерства и благодушного выжидания, господа помещики извлекли свои грамоты об отречении, но не для того, чтобы привести их в исполнение, а для того, чтобы послать их в уголовный суд для

производства расследования в качестве вещественных улик против бунтующей крестьянской черни».

Вольф рассказывает здесь, как бюрократия под руководством обер-президента Пиндера и с помощью летучих военных отрядов принуждала крестьян выполнять прежние повинности, как у крестьян оставалась лишь надежда на Берлинское согласительное собрание, как господа согласители, вместо того чтобы прежде всего провозгласить безвозмездную отмену всех феодальных повинностей, попусту растрачивали время на исследование природы, происхождения и т. д. восхитительных феодальных повинностей и поборов до тех пор, пока реакция не окрепла до такой степени, что разогнала все это Собрание, прежде чем оно успело принять какое бы