сельскохозяйственных поденных рабочих в круглых цифрах 1100000, рабочих хлопчатобумажной промышленности 469000, швей и модисток 751000, портных и сапожников — за вычетом 30 % — 401000, рабочих кружевной промышленности 150000, бумажного производства — 100000, чулочного производства — 120000, мелких отраслей промышленности, обследованных Комиссией по обследованию условий детского труда, — 189000, наконец, пауперов — 1079000. Всего 4549000 рабочих, к которым в ряде случаев надо еще прибавить членов их семей.

А ведь 1863 г. был благоприятным для промышленности годом. От кризиса 1857 г. промышленность уже целиком оправилась, спрос быстро возрастал, почти все отрасли промышленности, за исключением хлопчатобумажной, работали полным ходом. Где же здесь «беспримерное» улучшение положения?

Фабричное законодательство сороковых годов значительно улучшило положение охваченных им рабочих. Но в 1863 г. это относилось только к рабочим, занятым в шерстяной, полотняной и шелковой промышленности, всего круглым счетом 270000, рабочие же хлопчатобумажной промышленности голодали. В отбелочном и красильном производстве законодательная охрана труда существовала только на бумаге. Далее: в тех отраслях промышленности, в которых требовалась полная мужская сила, а часто и мастерство, сопротивление организованных в профессиональные союзы рабочих привело к тому, что последние получили свою долю в выгодах благоприятного для промышленности периода в форме более высокой заработной платы, и можно сказать, что в среднем в этих отраслях промышленности, требующих приложения тяжелого мужского труда, уровень жизни рабочих определенно повысился, хотя и в данном случае смешно изображать это повышение как «беспримерное». Но в то время как огромная масса производительного труда переложена на машины, которые обслуживаются слабыми мужчинами, женщинами и подростками, политики все еще изволят рассматривать в качестве рабочих только сильных, занятых тяжелым трудом мужчин и по их положению судят о положении всего рабочего класса.

Этим вышеупомянутым 41/2 миллионам находящихся в тяжелом положении рабочих и пауперов противостоят 270000 хорошо оплачиваемых текстильных рабочих в шерстяной, льняной и шелковой промышленности. Мы можем далее принять, что из 376000 рабочих-металлистов одна треть находится в хороших условиях, вторая треть — в сносных и лишь последняя треть, к которой принадлежат рабочие моложе 18 лет, гвоздари, кузнецы, изготовляющие цепи, и женщины, — в плохих. Положение 566000 горнорабочих мы можем считать более или менее сносным. Хорошим можно считать положение строительных рабочих, за исключением хлопчатобумажных районов. Из столяров-мебельщиков самое большее 1/3 находилась в хороших условиях, остальная масса работала на хозяйчиков-эксплуататоров (sweaters). У железнодорожных служащих уже тогда господствовал колоссальный чрезмерный труд, который лишь в последние 20 лет вызвал организованное сопротивление. Одним словом, суммировав все данные, едва ли мы насчитаем всего-навсего один миллион рабочих, относительно которых можно сказать, что их положение улучшилось в соответствии с ростом промышленности и прибылей капиталистов; остальные находятся в среднем положении, извлекают в целом ничтожную пользу из общего улучшения состояния промышленности, или же состав их настолько неоднороден по полу и возрасту, что улучшение положения мужского труда уравновешивается чрезмерным трудом женщин и подростков.

А если сказанного еще недостаточно, то можно сравнить с этим «Отчеты о здоровье населения», которые понадобились именно потому, что «беспримерное» улучшение положения рабочего класса за последнее двадцатилетие до 1863 г. выразилось в распространении тифа, холеры и других столь же приятных эпидемий, проникших в конце концов из рабочих кварталов и в аристократические кварталы городов. В этих отчетах было произведено расследование беспримерного «роста средств к жизни» британских рабочих в отношении жилищ и питания и обнаружено, что в бесконечном числе случаев жилища их являются настоящими очагами эпидемий, а пища еле-еле достигает, или даже не достигает того уровня, ниже которого неизбежно развиваются болезни, вызываемые голодом.

Таково было, следовательно, действительное положение британского рабочего класса в начале 1863 года. Так выглядело «беспримерное» улучшение положения рабочего класса, которым хвастался г-н Гладстон. И если Маркса можно в чем-нибудь упрекнуть, то в том, что, опустив указанное хвастливое высказывание г-на Гладстона, он оказал ему незаслуженную услугу.

Выводы. Во-первых, Маркс ничего не «присочинил».

Во-вторых, он не «выбросил» ничего, на что г-н Гладстон имел бы право жаловаться.

I ИНКРИМИНИРУЕМЫЕ ЦИТАТЫ

№ 1. УЧРЕДИТЕЛЬНЫЙ МАНИФЕСТ[162]

Первое издание озаглавлено: Учредительный Манифест и Временный Устав Международного Товарищества Рабочих, основанного 28 сентября 1864 г. на публичном собрании, состоявшемся в Сент-Мартинс-холле, Лонг-Эйкр, в Лондоне. Цена один пенс. Напечатано в издательстве газеты «Bee-Hive», 10, Болт-корт, Флит-стрит, 1864. Манифест начинается следующими словами:

«Что нищета рабочих масс с 1848 по 1864 г. не уменьшилась, — это факт бесспорный, а между тем, по развитию промышленности и по росту торговли этот период не имеет себе равных в истории». В виде доказательства приведены факты из «Отчетов о здоровье населения» о недостаточном питании различных групп городских и сельских рабочих. Затем Манифест продолжает:

«Such are the official statements published by order of Parliament in 1864, during the millennium of free trade, at a time when the Chancellor of the Exchequer told the House of Commons that

«the average condition of the British labourer has impoved in a degree we know to be extraordinary and unexampled in the history of any country or any age».

Upon these official congratulations jars the dry remark of the official Public Health Report:

«The public health of a country means the health of its masses and the masses will scarcely be healthy, unless, to their very base, they be at least moderately prosperous».

«Dazzled by the «Progress of the Nation» statistics dancing before his eyes, the Chancellor of the Exchequer exclaims in wild ecstasy:

«From 1842 to 1852 the taxable income of the country increased by 6 per cent, in the eight years from 1853 to 1861, it has increased from the basis taken in 1853 20 per cent! The fact is so astonishing as to be almost incredible!.. This intoxicating augmentation of wealth and power, adds Mr. Gladstone, is entirely confined to classes of property»».

В переводе это означает:

«Таковы официальные данные, опубликованные по распоряжению парламента в 1864 г., в золотой век свободной торговли, в то самое время, когда канцлер казначейства сообщал палате общин, что

«в положении среднего рабочего в Великобритании наступило улучшение, которое надо признать исключительным и не имевшим себе равного ни в одной стране и ни в одну эпоху».

Этому официальному славословию резко противоречит сухое замечание официального

отчета о здоровье населения:

«Под общественным здравием страны подразумевается здоровье масс ее населения, а эти массы вряд ли будут здоровы, если вплоть до самых их низов не будет обеспечено хоть некоторое благосостояние».

Ослепленный пляской статистических цифр в отчетах о «прогрессе нации», канцлер казначейства восклицает в диком восторге:

«С 1842 по 1852 г. подлежащий обложению доход страны повысился на 6 %, за восемь лет, с 1853 по 1861 г., он повысился, если принять за основу доход 1853 г., на 20 %! Факт столь поразительный, что он представляется почти невероятным!.. Это ошеломляющее увеличение богатства и мощи», — добавляет г-н Гладстон, — «всецело ограничивается имущими классами!»».

№ 2. «КАПИТАЛ»

Маркс, «Капитал», том первый, третье издание, стр. 670–672[163]

После этих немногих данных будет понятен торжествующий крик генерального регистратора[164] британского народа:

«Как ни быстро возрастало население, оно не поспевало за прогрессом промышленности и богатства» [ «Census etc.», v. III, p. II[165]]. Обратимся теперь к непосредственному агенту этой промышленности, или к производителю этого богатства, к рабочему классу.

«Одна из самых печальных черт социального положения страны», — говорит Гладстон, — «заключается в том, что в настоящее время происходит совершенно несомненное уменьшение потребительной силы народа и возрастание лишений и нищеты рабочего класса. И в то же время совершается постоянное накопление богатства у высших классов и непрерывный прирост капитала» [Гладстон в палате общин 13 февраля 1843 г.: «It is one of the most melancholy features in the social state of the country, that while there was a decrease in the consuming power of the people, and an increase in the privations and distrees of the labouring class and operatives, there was at the same time a constant accumulation of wealth in the upper classes and a constant increase of capital».].

Так говорил этот елейный министр в палате общин 13 февраля 1843 года. Двадцать лет спустя, 16 апреля 1863 г., внося на обсуждение свой бюджет, он говорил:

«С 1842 по 1852 г. подлежащий обложению доход этой страны повысился на 6 %… За 8 лет, с 1853 по 1861 г., он повысился, если принять за основу доход 1853 г., на 20 %. Факт настолько поразителен, что он представляется почти невероятным… Это ошеломляющее увеличение богатства и мощи… всецело ограничивается имущими классами, но… но оно должно принести косвенную выгоду и рабочему населению, потому что оно удешевляет предметы всеобщего потребления, — в то время как богатые стали богаче, бедные во всяком случае стали менее бедны. Однако я не решусь утверждать, что крайности бедности уменьшились» [ «From 1842 to 1852 the taxable income of the country increased by 6 per cent… in the 8 years from 1853 to1861, it has increased from the basis taken in 1853, 20 per cent! The fact is se astonishing as to be almost incredible…this intoxicating augmentation of wealth and power… entirely confined to classes of property… must be of indirectbenefit to the labouring population, because it cheapens the commodities of general consumption — while the rich havebeen growing richer, the poor have been growing less poor! at any rate, whether the extremes of poverty are less, I donot presume to say». Гладстон в палате общин 16 апреля 1863 года.].

Какие жалкие увертки! Если рабочий класс остался «беден», только «менее беден» в той мере, как он создавал «ошеломляющее увеличение богатства и мощи» для класса собственников, то это значит, что относительно он остался по-прежнему